Продолжение

- А я почём знаю. Написано: Иванова, девочка: три килограмма, пятьдесят сантиметров, - нянечка-акушерка сельской больницы остановилась в недоумении. - Сегодня первый день после отпуска, роженицы все новенькие. Чьи детки – пока ещё не знаю?

- Ну, покажи, я своих близнецов знаю, - крупная «молодуха» лет сорока, осмотрела младенца и заключила. - Нет, не моя. Это новенькой...

«Новенькая», девчушка лет шестнадцати, лежала на кровати у стены, спала. 

- Сама ещё дитё, - вздохнула нянечка. - Эй, просыпайся! Кормить пора!

Деревня Ивановка в глубинке необъятной России в прошлом славилась своими платками: пуховых дел мастерицы гремели на всю область. И падала рождаемость на селе, пока не замаячила в перспективе астрономическая сумма – двести пятьдесят тысяч рублей. Женщины начали рожать.

- Саблина Екатерина: мальчик, два триста, сорок пять сантиметров.

- Мой!

Нянечка передала счастливой мамаше ещё спящего младенца, со словами: «Мельчают мужики!» 

Палата на шесть коек полностью заполнена роженицами - кормление началось…

- Ну, просыпайся, - уже немолодая мамаша потрепала носик своему сыночку. - Не просыпается. Ну, открывай глазки. Я уже вся в молоке…

Ребёнок покряхтел, но не проснулся. Лишь улыбнулся улыбкой Ангела.

- Надо же! И что тебе может присниться?

- Кать! Иванова! А муж-то твой, как один дома справляется с такой оравой? - спросила её соседка.

- Ему не привыкать! Делать детей может, вот пусть и ухаживает. Я хоть высплюсь здесь. У меня лишь одного до футбольной команды не хватает.

- Ничего себе! И когда это ты столько нарожать успела?

- Дурное дело нехитрое. Это ещё мой погулять любит, а то я здесь чаще бывала бы.

- Да у тебя же и сейчас двойня! Породистая ты! А мужик твой щупленький маленький.

- В корень он пошёл, как его отец. Мне свекруха сказывала, бабы ни одной не пропускал. Говорит, сперва злилась, а потом Богу свечку поставила: «Слава тебе, Господи, что так, иначе бы не выдержала». Главное, чтобы детки здоровы были. Смотри, какие они у меня все работящие.

- Кать, а как муж твой к близнецам отнёсся?

- А что сделал – то и получай. Ещё одного до футбольной команды добивать будет. Тренер хренов!

В суете пролетел день, прошла ночь, а утром...

- А-а-а! Стерва! - разнеслось по коридору, и в палату влетела тётя Глаша - старейшая акушерка больницы. - Ушла, зараза, сбежала!

- Сбежал-то кто? С детьми всё в порядке?

- Да ваши детки ещё бегать не умеют! Молоденькая ушла. Дитё оставила, кукушка, и сбежала!

- Ах, ты такая – сякая... Вот падлюка! Младенца бросила!

Страсти со временем улеглись, жизнь вошла в свои берега. Пришло время кормить. Мамаши приготовились, им разнесли детей. 

В палату вошла тётя Глаша:

- Девочки, у нас отказница! Сцедитесь сначала - нужно накормить девчушку.

- Давай сюда. Из сиськи вкуснее будет - предложила мать «неполной футбольной команды».

Ребёнок с жадностью схватил сосок, и в полной тишине было слышно, как чмокает, со всей своей силы, как только может человечек, который очень хочет жить.

- Маленькая, а сосёт как! Ох, чувствует – мамки нет! Ну, не спеши, успокойся, всем хватит! Я тебя ещё покормлю. Да не кусайся ты! Такая кроха, а уже с характером!

Соседки по палате слушают, украдкой стряхивая слёзы – сиротка ведь... 

Раннее утро. Молодые мамаши наслаждались последними минутами отдыха перед подъёмом. Скоро кормить. У женщин за ночь грудь налилась так, что больничные рубашки вмиг стали мокрыми от молока...

Медсестра Леночка, раздававшая в палате градусники, посмотрела в окно:

- Тёть Кать, ваш «Илья Муромец» пришёл!

Иванова поднялась с кровати и подошла к окну. Со второго этажа её муж Илья выглядел совсем щупленьким, маленьким… И не подумаешь, что многодетный отец. Вот за внешность его в шутку и окрестили, как былинного богатыря: «Илья Муромец». Пошутили, а шутка прижилась.

- Ты, чего так рано? - зевая, выкрикнула в приоткрытое окно «молодая» мамаша.

- Катька! Это правда? Бабы говорят, сиротку хочешь удочерить...

- А если и да, то что?!

Илья попятился назад, спиной уткнулся в берёзу, да так и остался стоять, раскрыв рот… 

- У нас же своих полон дом?..

Катерина посмотрела на супруга: усталый, замотался, бледный. Сердечко её сжалось, на глазах навернулись слёзы…

- Ты, иди, иди на работу, мне уже кормить надо. Потом поговорим…

Иван Иванович Штольц – зав. акушерским отделением – был врач от Бога! Такого специалиста – днём с огнём… Как отработал Иван Иванович свою практику после мед. института, так и остался в селе навсегда. Однажды, взяв отпуск, поработал он у своего брата в областной больнице. Но отпуск закончился, и вернулся доктор Штольц обратно в родные пенаты.

- Я там заурядный врач. А в нашей Ивановке – уважаемый человек!

И был прав. Кстати, фамилия Штольц переводится с немецкого, как «гордость». Вот все жители Ивановки и окрестных сёл гордились своим знаменитым врачом.

- Катерина, где ты ходишь, завтракать пора, - старейшая акушерка Глафира Петровна поставила перед Катериной овсяную кашу. - Кушать надо - сил набираться.

- Какая сила от размазни? Мне бы мяска! Я, когда голодная, страсть, как опасна для окружающих...

- Нельзя - у деток животики болеть будут - троих ведь кормишь. А в обед котлетки паровые будут.

После обеда Катерина стала ещё злее. Надулась и замолчала. В воздухе больничной палаты повисли «грозовые тучи»... А часом раньше, у неё был разговор со Штольцем.

- Иван Иваныч, почему я не могу взять девочку?

- Иванова! Я с тобой и так почти каждый год встречаюсь! У тебя в этот раз двое! Вот расскажу твоему Илье о твоей бредовой затее – будешь знать!

- Да в курсе он, - Катерина опустила глаза в пол, поджала губы и глубоко вздохнула...

Доктор Штольц прекрасно знал, что это значит: о тяжёлом характере Катерины ходили по селу легенды – это было затишье перед бурей.

- Ну, Иван Иваныч! - Катерина не могла найти подходящих слов. - Я от вас такого не ожидала! - она вышла и с такой силой хлопнула дверью, что в кабинете зазвенели оконные стёкла. 

На шум выбежала молодая медсестра Леночка и, увидев свою тётку разгневанной, произнесла:

- Ну, что вы, тёть Кать… всё воюете?

- Ой, Ленка, не разрешает мне деспот этот, дитя забрать! - Катерина залилась слезами.

- Не плачь, тёть Кать, всё же хорошо: детки здоровы, с вами всё в порядке. Что ещё нужно?

Две женщины сидели, обнявшись, и та, что постарше, изливала душу молодой:

- Грех на мне, Ленка! - Катерина призадумалась, соображая, стоит ли выкладывать племяннице свою тайну. - Я закончила тогда восемь классов и поехала поступать в город. Ну, и загуляла - свобода мозги затуманила. Не поступила, но любовь, как мне казалось, встретила. И залетела. Через неделю мой «ненаглядный» пропал, я ему и сообщить-то ничего не успела. Что делать? Возвращаться в таком виде, нельзя – отец бы убил! Вот я по чужому паспорту, взяла у девчонки, что со мной поступала, и легла в больницу... избавляться от ребёнка, - Катерина вытерла слёзы.

- Тёть Кать, ну, какой же это грех? Многие так делают, аборт сейчас не считается грехом!

- Не перебивай! Накопилось за эти дни столько! Очиститься хочу, выговориться. Вернулась я в село, а тут и Илья из Армии пришёл, голодный до девок! Ну, и сосватал меня. Вот я и решила грех тот замаливать: сколько Господь деток даст - столько и родить должна.

- Что-то я не пойму. А девочка-то, что оставить себе решили, вам зачем?

Катерина, уже немного успокоившись, опять заплакала:

- За день до родов двойни, сон мне приснился! Ангел ко мне прилетал! Гладит он руку и говорит: «Я здесь, мама! Рядом с тобой!» Просыпаюсь, ничего понять не могу, а увидела отказницу – так и обомлела – это тот ангел и есть! Когда сон мне снился, девчушка-сиротка, уже родилась. Вдруг это душа моего ребёночка не родившегося в неё влетела?

- Ого! Да вам бы, тётя Катя, фантастику писать! Какой сюжет закрутили!

Не слушая Ленкино щебетанье, Катерина продолжила:

- Ты утром иди в церковь к батюшке Андрею, попроси его ко мне зайти срочно. Я понимаю, занят он, но, Бог даст, не откажет! Только обязательно, чтобы батюшка Андрей пришёл. Поняла?

На следующий день батюшка Андрей подходил к сельской больнице. Его проводили к заведующему акушерским отделением - Штольцу. 

Иван Иванович не знал о предстоящем визите, но когда выяснилось, по чьей просьбе прибыл батюшка, попытался его отговорить:

- Пустое! После родов у женщин и не такое бывает! Вы же, отец Андрей, хорошо знаете Катерину. Характер – полком командовать!

- Иван Иваныч, дорогой, меня попросили прийти - я и пришёл. Нельзя отказывать. 

Оставив батюшку Андрея в своём кабинете, доктор привёл Катерину и расположился за столом, явно давая понять: кто здесь хозяин.

- Иван Иваныч, вы бы вышли, чайку попили, нам поговорить нужно… тет-а-тет! - Катерина, злая на Штольца, чеканила каждое слово.

Густо покраснев, доктор покинул собственный кабинет: «И откуда она такие слова-то знает? Не иначе, сериалов насмотрелась!»

- Нельзя так, - пожурил батюшка Катерину. – Штольц – уважаемый человек!

Женщина взглянула на священнослужителя. Отец Андрей белокурый красавец, за свою жизнь влюбил в себя ни одну женщину!.. Да и не мудрено: стройный, подтянутый, светлые курчавые волосы тугим пучком стянуты резинкой, коротко стриженая борода. А глаза... василькового цвета, бездонные, как озёра! Утонешь в этих глубинах и не пожалеешь!

От одного только его бархатистого голоса, можно сойти с ума. С такой внешностью, какую подарил ему Господь, ну, никак нельзя было идти в священнослужители!.. Его супруга, матушка Ольга, была обычного вида женщина: высокая, стройная. Единственное, на чём задерживался взгляд, так это были её губы: пухлые, сочные, прямо, как вишенки! Ох, и полакомился батюшка губками-ягодками своей любимой женушки!..

Да, вот беда, и о том известно было всему селу: один сыночек был у них, и не могла больше родить матушка… Прошло уже два часа, как длилась беседа. Иван Иванович Штольц несколько раз, как бы случайно проходил мимо дверей своего кабинета, но ничего разобрать так и не смог. Слышно только было, как всхлипывала Катерина, и как своим «струящимся» голосом, отвечал ей священник. Пролетело ещё три дня - завтра домой. 

Катерина за всё время пребывания в роддоме, кормила троих младенцев: двоих своих и девчушку-сиротку. Самое интересное, что молока хватало на всех, даже прикармливать не пришлось. Утро следующего дня выдалось солнечное тёплое. Воробьи чирикали на берёзе, рядом с которой Катин супруг, «Илья Муромец», припарковал их семейную гордость - автомобиль Нива. Коричневого цвета, чистенькая, с воздушными разноцветными шариками, завязанными на зеркалах, она напоминала огромную шоколадную конфету! Илья свою машину так и называл: «Шоколадка, ты моя!» Медицинский персонал больницы почти в полном составе высыпал во двор. Женщины перешёптывались, поминутно поглядывая на крыльцо больницы. Счастливые папаши, с цветами, в окружении многочисленных родственников, ждали своих жён с будущими наследниками. Катерина появилась на пороге роддома, держа на руках одного из своих близнецов. Женщина была немного растеряна, она явно кого-то искала. Но, быстро найдя, улыбнулась своей широкой улыбкой. Второго ребёнка нёс её супруг Илья. Исхудавший и вымотанный за последние дни так, что Катерина, испугавшись, спросила:

- Не заболел ли ты?

- Не болен я. Приедем домой - полечимся... вдвоём!.. В постельке…

- О, Господи, опять ты за своё.

Подойдя к своей «шоколадке», Илья уложил на заднее сиденье автомобиля младенца, забрал у жены второго и положил рядом. Потом он вручил Катерине букетик полевых цветов, поцеловал и спросил:

- Ну, все в сборе? Поехали?

- Нет, не все! Не торопись, успеем!.. – ответила Катерина.

Входная дверь роддома открылась и в лучах яркого солнца, как мадонна с картины Рафаэля, появилась... матушка Ольга с младенцем на руках.

Атласное одеяльце, в которое завернули ребёнка, было перевязано огромным розовым бантом - драгоценная ноша напоминала красивый подарок. Младенец, методично чмокая соску, крепко спал. Кружева обрамляли ангельское личико девочки, в недавнем прошлом пережившей трагедию, и, слава Богу, так и не узнавшей об этом. Матушку Ольгу, спускаясь со ступенек крыльца, придерживал под локоток супруг – настоятель местной церкви – батюшка Андрей. Он был в шикарном светло-сером костюме, галстуке и рубашке, под цвет своих изумительных глаз. Их единственный сын, семи лет от роду, названный в честь отца – Андреем – был окружён персоналом больницы… Он «раздавал интервью»:

- Андрюшенька, – ворковала Глафира Петровна. - Ты теперь старший братик!

- Ох, и не говорите, - как старичок, вздыхал мальчик. - Вы даже не представляете, какая на меня теперь ложится ответственность!

Автомобиль батюшки Андрея стоял рядом с Нивой четы Ивановых. Батюшка открыл дверцу машины, аккуратно взял младенца из рук Ольги. 

Матушка быстро села на заднее сиденье, сразу же забрала ребёнка к себе и, не отрывая взгляда от личика девочки, произнесла, обращаясь к мужу:

- Андрюшенька, прикрой окошко, а то, не дай Бог, просквозит доченьку нашу... Верочку.

- Батюшка! Батюшка Андрей! - донеслось со двора.

Это Катерина, открыв окно своего автомобиля, высунулась почти по пояс.

- Чего тебе, Екатерина?

- Батюшка, а мы с вами обязательно породнимся! У меня мальчишек много, подрастут, мужиками станут, вот я сватов-то и пришлю. Ждите! - Катерина хитро подмигнула. - Раз я её во сне увидела - ко мне она и вернётся!

Губы Андрея растянулись в улыбке, а глаза – озёра синие – стали ещё синее. И со словами: «Чудны дела твои, Господи!» - батюшка чинно перекрестился...

автор Лариса Финкель.