Продолжение

Жена Настасья пыталась его растормошить, вытащить в выходные дни на прогулки, но он - как будто прирос к дивану.

- Всё, - говорил. - Я на пенсии. Хочу отдыхать.

- Да ты уже от отдыха своего плесенью покрылся! - возмущается жена. - Я же вижу, как ты без дела страдаешь. Займись чем-нибудь. Или устройся опять на работу куда-нибудь.

- Нет, – упирался он. - На экскаватор меня по возрасту не посадят, а другого я ничего больше делать не умею.

Но вдруг позвонила ему двоюродная сестра, из деревни - из которой он ещё в молодости сбежал. Позвонила, и сообщила, что дом, в котором он родился, и который этой сестре достался, выставила она на продажу. Если хочет Григорий чего-нибудь на память из родного дома забрать - пусть срочно приезжает.

- Отлично! - обрадовалась Настасья. - Езжай, Гриша, на родину, проветрись там немного.

- Не поеду! - опять упёрся муж. - Нечего мне там делать.

- Ну, как же так? – заругалась на него жена. - Это же твоя родная деревня. Ты просто обязан с домом, в котором детство прошло, попрощаться. Кстати, и на могилку своих предков сходишь. Мы уже три года к ним не ездили.

- Да? - Только тогда Григорий задумался, потом согласился. - Ладно... Только ради этого съезжу... Но я быстро. День - туда, и день - обратно.

- Да хоть на месяц там зависни, у каких-нибудь родственников. Хоть встряхнешься немного, - ворчала жена. - Совсем ты уже себя похоронил в этой квартире.

Григорий недовольно зыркнул на жену, но промолчал. Потому что понимал, что она в чём-то права. Так, как он живёт, жить нельзя. Но как жить на пенсии правильно – он не понимал.

Уже на следующее утро он уехал на рейсовом автобусе , а через день – вечером, как и обещал, примчался обратно. С какой-то объёмной старой сумкой в руках.

- Ты уже? - разочарованно встретила его супруга. - Неужели по своему дивану так соскучился? Ну и как там у вас, в деревне? Чего-нибудь изменилось?

- Да так... - неопределённо пожал плечами муж. – Ничего не изменилось… Теперь, Настасья, там сплошная тоска...

- А на память из родного дома чего-нибудь взял?

- Да так... - опять равнодушным тоном ответил супруг. - Сейчас покажу... - Он полез в сумку, и достал оттуда старую-престарую гармонь. - Вот... - Григорий вздохнул тоскливо, сел на свой любимый диван, поставил гармонь на свои колени, погладил её ласково. - На этой гармошке дед мой когда-то играл. Да и отец мой тоже умел деревенских девок порадовать музыкой. Вчера, когда сестра дедов сундук открыла, и я увидел гармошку эту, чего-то у меня в сердце, Настасья, екнуло. Прямо - заныло. Вспомнил я, что и я ведь когда-то на этой гармонике пиликал. Смотрел, как дед с отцом играют, и всё от них перенимал. В бане сидел, чтобы меня не слышали, и учился.

- Да? – жена недоверчиво заулыбалась. – Неужели и ты играешь? А почему ты раньше никому про это не говорил?

- Да как-то стыдно мне было хвалиться. Я же вроде, чуть-чуть только умею. Да и давно всё это было. Я, как из армии вернулся, да в город умотал, так больше никогда этот инструмент в руки и не брал. Даже теперь, вот, страшно на кнопки нажимать. Думаю, сумею ли я, как в детстве? Вроде, пальцы сами просятся, а я робею...

- Да... - пробормотала жена, разглядывая гармошку. - Какая интересная память тебе от деда с отцом досталась... Музыкальная... А она ещё играет, гармошка эта? Работает?

- Вроде, да... Я сразу же, как достал её из сундука, растянул пару раз... Одна кнопочка на ладах фальшивит, но чуть-чуть. Эх, жаль, что мы не в деревенской избе. Я бы тебе сейчас сыграл чего-нибудь…

- А при чём здесь изба? – удивилась жена. – Играй, я послушаю.

- Чего-то мне страшно, - пожал плечами Григорий. - Гармошка эта очень звонкая. Мой дед, бывало, как вдарит "подгорну", так сразу же с другого конца деревни к нам певуньи бежали на звук этот задорный.

- Чего вдарит? - не поняла Настасья. - Какую подгорну?

- А вот такую. - Муж не удержался, и начал играть. Звук, и правда, у гармошки оказался удивительно звонкий, переливистый. А муж уже и запел: «Эх, подгорна, ты, подгорна, золотая улица, по тебе никто не ходит, не петух, не курица. Если курица пройдёт, то петух с ума сойдёт!»

Григорий и сам не ожидал, что руки всё помнят. Его натруженные, почти деревянные пальцы, вдруг, как молодые, залетали по кнопочкам - и по ладовым, и по басовым, где нужно - играя аккордами, а где - переливчатым перебором. И сердце пенсионера от этой игры вдруг запело, а душе стало весело, как в молодости.

Настасья от восторга засмеялась, и тоже подхватила - запела частушки, которые помнила ещё с молодости.

Они пели минуть пять, не переставая, пока в дверь не позвонили.

Григорий резко оборвал мелодию, и испуганно посмотрел на жену.

- Ну, вот... – разочарованно вздохнул он. - Я же говорил… В квартире на такой звонкой гармони играть - только соседей злить. Сейчас говорить будут, что мы им своей музыкой жить мешаем.

Звонок в дверь повторился, и Настасья пошла открывать.

Звонила соседка, которая жила прямо над ними. Но её лицо было совсем не сердитым, а напротив - удивлённым.

- Настя, а это кто это у вас сейчас на гармошке играл? - спросила она настороженно.

- Извините, ради Бога, - стала оправдываться Настасья. - Это мой муж. Он гармонь из деревни привёз, пробует, как она, работает, или нет. Он больше так громко играть не будет. Я вам честное слово даю.

- Погоди извиняться, Настя, - замахала руками соседка, - я же не ругаться к вам пришла. Наоборот, у нас в субботу у мужа юбилей, и мы с ним баяниста ищем. Может, вы к нам придете, а? С гармошкой. Посидим вместе, попоём. Как раньше у нас было. Помнишь?

- Так Гриша говорит, что играет он, вроде бы, не очень... - растерялась Настасья.

- Ничего себе - не очень, - заулыбалась соседка. - Мы с моим чуть плясать на кухне не начали. Настя, пожалуйста, спроси своего, выручит он нас, или нет? Если что, мы даже заплатить ему сможем.

- Какая, плата?! - испугалась Настасья. – Ты что говоришь, соседка?! Пойдём, вместе спросим.

Григорий сначала стал категорически отказываться, мотивируя тем, что инструмент давно уже не держал в руках. Но соседка наседала изо всех сил.

- Григорий, ну пожалуйста. Нам ведь для праздника хватит и несколько мелодий. Давай, вспоминай, чего ты умеешь.

- Прямо сейчас вспоминать? - растерялся Григорий.

- А что тянуть? Хочешь, я мужа сюда позову, чтобы тебе веселее вспоминалось?

Через минут двадцать в квартире у Григория было уже очень весело. На звук гармони заглянули пожилые соседи, которые жили в квартире слева, и напротив. Все, со счастливыми лицами, сидели вокруг наспех накрытого стола, а хозяин, прижимая гармошку к груди, и блаженно улыбаясь, играл.

Гости хором пели: "Ой, полным-полна моя коробушка, есть и ситцы, и парча. Пожалей, душа-зазнобушка, молодецкого плеча! Пожалей, душа-зазнобушка, молодецкого плеча!.."

Когда очередная песня была спета, Григорий, вдруг задумчиво вздохнул.

- Да... И как же так получается, что пальцы мои всё-всё помнят? Такое у меня ощущение, дорогие соседи, как будто сорок лет, которые я в городе прожил, и не было вовсе. Как будто я только что школу закончил. И все лучшее, как будто бы - оно только-только начинается. А, товарищи? Это почему так? Что это значит?

- А то и значит, Гриша, - с умным видом сказал сосед сверху, - что у тебя, и правда, новая жизнь начинается. А знаешь почему? Потому что ты свой музыкальный талант зарывал, зарывал, а мы, твои соседи, тебе его откопали. Так что, давай-ка, сыграй нам ещё чего-нибудь, чтобы для души...

Григорий кивнул покорно, заиграл, и затянул: «Снова замерло всё до рассвета, дверь не скрипнет, не вспыхнет огонь...»

А соседи, снова хором, подхватили: «Только слышно - на улице где-то, одинокая бродит гармонь...»

Подписаться - Уютный уголок