Продолжение

А тут стал захаживать к девушке колхозный бригадир – высокий, косая сажень в плечах, видный парень, красивый. Что он нашел в худенькой и неприметной Настеньке – только одному ему известно. Настя на его ухаживания не отвечала. Из дома, когда он приходил, не выходила. Так он начал ее задерживать на свекловичном поле. Замуж позвал. А Настя опять испугалась и не знала, что ей с этим делать. 

-Иди, коль зовут, - рассудительно заявили сестры, к которым она прибежала за советом. - Сколько самой жить, ведь боязно за тебя. А Андрей – парень справный, видный, бригадир. Будешь за ним , как за каменной стеной. 

Что делать? Согласилась Настя. Никакой свадьбы не играли. Просто перешел Андрей в чистый и обихоженный дом Насти. Пугливая и стеснительная Настя никогда не перечила своему мужу, дом вела исправно. И на работе была в числе первых. 

А потом родился у них сынок – Ваней назвали. Помогать Насте некому было с ребенком возиться. Она все больше дома с ребенком. А Андрей – первый парень на деревне, всегда привлекал деревенских молодок. Стал Андрей задерживаться по вечерам. Иногда и до утра не было. Все отговорками отговаривался – мол, дел по горло. А потом Насте шепнули, что в лесу на заимке в охотничий домик бегает Андрей на свидание с деревенской красавицей, муж которой служил в армии. И пугливая и робкая Настя с ребенком на руках в ночь отправилась в лес на ту самую заимку. Уж страху натерпелась – ужас. Но обида гнала вперед. Ванечка на руках матери заснул, А мама спотыкаясь о валежник, дошла все таки до избушки. Заглянула в оконце – свет от керосиновой лампы виден сквозь занавешенное окошко. Потянула на себя дверь, а там…Лучше бы глаза ослепли. До этого еще надеялась, что сказали неправду, что наговорили из зависти…Но представшая картина развеяла все сомнения. Слезы застлали глаза, из горла рвался крик, что говорила – сама не помнит. Как без памяти была. Зашла, оставила у них на постели спящего Ванечку и выскочила прочь – подальше отсюда, где ее предали. Бежала через ночной лес напролом, ветки хлестали по лицу, ноги все исцарапала. Уже к утру добралась до опушки и без сил повалилась на землю, рыдая и царапая землю руками. 

Рано утром деревенские кумушки видели, как огородами пробирался к дому бригадир, нес на руках завернутого в одеяльце сына и приговаривал: 

-Ваня, не плачь, Ваня, не плачь. 

Чем бы закончилась супружеская измена – неизвестно. Но было это как раз накануне войны. И колхозного бригадира одного из первых забрали на фронт. 

Жизнь резко изменилась. Лишь однажды забежал Андрей в родной дом – их часть отступала, и шли они недалеко от родного Першино. Буквально на полчаса отпустили солдата. Обнял мать и жену, поцеловал сына. И помчался догонять свою часть. И больше его никто не видел. Сгинул в пекле войны, даже неизвестно, где был его последний бой и где захоронен солдат. Если, конечно, захоронен. 

Вскоре и в Першино вошли немцы. Выгнали жителей из своих домов, начали бесчинствовать, устанавливать свой мировой порядок. Селяне перебрались в погреба и сараи. Оккупанты заняли их дома. Настя с малышом перебралась к свекрови. Все таки вместе было полегче. Одной на отшибе и вовсе никак. А вскоре немцы сожгли Настину хату. Ей и вовсе негде стало жить. Зимой сорок третьего наши отбили село. Много потерь было и среди мирного населения. Но Настя с семьей свекрови во время боев пряталась в погребе. И носа никуда не показывали. Выжили. 

Всю войну Настя надеялась, что Андрей вернется. Ждала его и мать. Но война закончилась, начали возвращаться с фронта деревенские мужики, а от Андрея по-прежнему не было никаких вестей. Уж и надеяться перестали. 

Праздновать победу было некогда. Надо было восстанавливать село, разрушенное хозяйство. Женщины пахали в поле. Ваня рос – маленьким, худеньким – весь в мать. А солнце по-прежнему всходило. А весна приходила в село исправно и несла с собой волнующие запахи радостного предвкушения новой жизни, каких-то несбыточных надежд. И года не была Настя замужем… А жизнь продолжалась и молодая женщина тоже хотела счастья, хоть совсем немного этого счастья, мужского внимания и любви. 

Приглянулась Настенька заезжему водителю из районного центра, который приезжал за свеклой. И всего одно свидание подарила им судьба, одну ноченьку. А потом испугалась Настя своего порыва, и саму себя. Строго настрого запретила думать о нем. Да было поздно. Изголодавшаяся женская натура отозвалась на любовь. И поняла Настя, что она понесла. 

Свекровь не сразу догадалась, что с Настей что-то не так. А когда округлившийся живот уже не стало сил скрывать, устроила невестке такой скандал, что слышали полдеревни. И сгоряча выгнала и невестку, и восьмилетнего внука в драных резиновых сапогах на холод и в никуда. 

Мой свекор Иван Андреевич , когда вспоминал об этом – всегда плакал. Как скитались по чужим людям, как в один миг стали нелюбимыми и презираемыми для родных отца. 

Но мир не без добрых людей. Выжили. Настя родила еще одного сына – Васю, вылитая копия своего отца. Причем, отец знал о существовании сына. и они знались между собой. 

Больше бабушка моего мужа замуж так и не вышла. Вырастила ребят, выучила. Иван закончил десятилетку, хоть и ходил в школу порой чуть ли не босиком. Был человеком грамотным. Его даже приняли в члены партии. Василий окончил техникум, был начальником участка в колхозе. Стал уважаемым в селе человеком. 

Свекровь Насти вскоре сошла с ума. А золовки со временем простили Настю и помогали , чем могли. 

Я хорошо помню бабушку мужа. Она была маленькая, худенькая, жила в большом просторном доме своего младшего сына. На ее хрупких плечах было большое хозяйство и трое внуков. До этого она вырастила детей Вани – а их у него пятеро. Все они бабушку Настю уважали. И очень любили. Она знала очень много сказок. И некоторые из них во время практики по народному фольклору Воронежской области я внесла в свой отчет и передала в университет. 

Помогла бабушка в свое время и мне. У меня один за другим родились двое детей с разницей в полтора года. А я училась в университете. Нужно было ехать на сессию. А детей оставить было не на кого. Старшей – полтора года. Младшему два месяца. Моя мама еще работала, но согласилась посидеть с маленьким. А старшую дочку Настю надо было тоже пристроить. Выход не находился. У меня была паника. Я поставила мужу ультиматум – или отпрашивайся с работы, или я брошу учебу. Но никогда не прощу тебе этого. Он отправился в свою деревню за триста километров. У матери мужа своей младшей дочке было всего два года и она работала на ферме. Тогда он пошел к бабушке Насте и со слезами на глазах рассказал бабушке, что у него рушится семья. И очень нужна ее помощь на двадцать дней. Домой он приехал с бабулей. Было ей к это времени 69 лет. Свою правнучку Настю она полюбила всей душой, и я с легким сердцем оставила на нее своего первенца. 

Эти двадцать дней запали в душу бабули на всю ее оставшуюся жизнь. Настю она просто обожала, называла булочкой. А моя Настя обожала бабулю. 

Она умерла в 2005 году, когда у нее случился инсульт. Ей было почти 90. Но она до последнего работала в огороде, следила за садом, выгоняла и встречала корову, кормила кур. 

Известие о ее смерти собрало всех ее внуков и правнуков вместе. И даже праправнука. Настя к этому времени уже родила своего первенца. Все внуки – люди состоявшиеся, крепкие, высокие. Среди них несколько офицеров. Слез друг от друга не таили, плакали, не стесняясь. Такая была великая печаль. 

Гроб с бабулей несли на сельский погост на руках все пять километров. Не потому что машины не нашли. А из уважения, с почетом. И за гробом шла одна молодежь, так как ни подруг, ни родственников – сверстников у бабы Насти к этому времени практически не осталось. 

Это было очень трогательно и непривычно. Так провожали в вечную жизнь ее потомки – два сына, восемь внуков, пятеро правнуков и праправнук.