Призыв

– Сью, это моя дочь Анна. Она побудет с нами сегодня днем несколько часов. Анна, это Сью Уинг. Она будет здесь работать.
– Я знаю вас! – сказала Анна, подходя ближе. – Вы работаете в ресторане.
– Я тоже тебя узнала, – сказала Сью и повернулась к Ричу. – Я знаю, кто ваша жена. Она постоянный клиент нашего ресторана.
– Да. Нам нравится ваша еда.
– Почему я никогда вас там не видела?
– Я был в ресторане пару раз. Вы, наверное, просто меня не заметили.
– Или я была на кухне.

– Я люблю печенья с сюрпризом! – объявила Анна.
Сью рассмеялась.
– Я тоже. Хочешь, чтобы я принесла их тебе завтра?
– Да! – Анна радостно улыбнулась своему отцу.
– У тебя появился друг, – сказал Рич и снова сел. – Теперь нас – тех, кто рад, что вы здесь появились, – уже двое.
– Трое, – сказала Сью с улыбкой.

Агент ФБР и представитель полиции штата ушли одновременно. Роберт проводил их до двери, пожал обоим мужчинам руки, улыбнулся и сердечно поблагодарил их.

Как только дверь захлопнулась, он характерным жестом показал им вслед средний палец и выпалил:
– Ну и сволочи!

Раньше ему еще никогда не приходилось иметь дело с полицией штата или с федералами, и он надеялся, что Господь убережет его и впредь. Роберт подошел к окну и, чуть раздвинув жалюзи, стал смотреть, как эти двое садились в свои машины. Теперь, по крайней мере, был установлен порядок подчинения, и он был за это благодарен. Он, Роберт, уже не один отвечает за все. Он стал лишь одним из звеньев в цепочке, и, если он не сумеет справиться с ситуацией, можно будет обратиться в полицию штата или в ФБР.

Однако Роберт жалел об утрате свободы действий. На прошлой неделе он был сбит с толку, не зная, что и как делать, в одиночку неся полную ответственность за все; зато он почувствовал вкус к самостоятельным серьезным решениям, и теперь ему не нравилось, что «большие парни» пытаются командовать на его территории. Особенно если они полные задницы и сволочи. Полицейский из управления штата почти ничего не говорил во время совещания: он просто потребовал дубликаты всех документов, запрошенных агентом ФБР. Говорил в основном как раз федерал, рассуждавший о последних событиях в Рио-Верди в такой высокомерно-снисходительной манере, что их картина, хотя и соответствовала фактам и была хронологически корректной, представляла действия Роберта и его людей так, что они выглядели карикатурными балбесами-полицейскими из телесериалов.

Боже, как он ненавидел самодовольную манеру этих козлов, одетых в дорогие костюмы!

Еще хуже было то, что Роберт шмыгал носом и чихал почти все время, пока шло совещание. Его носовой платок совершенно промок. Осень для него всегда была самым плохим временем – из-за аллергии. И к несчастью, осень началась именно сегодня. Роберт мог бы принять таблетку, если бы знал о совещании заранее, но в этом случае лекарство оказалось бы чуть ли не хуже, чем сама болезнь. Даже слабые антиаллергические препараты, продававшиеся без рецепта, вызывали у него сонливость. Если бы он принял таблетку, то, вероятно, заснул бы в середине обличительно-язвительной речи агента ФБР.

Но даже не это было самым плохим. Он и агент Грег Росситер мгновенно почувствовали антипатию друг к другу.

Это было странно. Обычно общительный Роберт умел найти общий язык практически с любым человеком. Но в Росситере было что-то отталкивающее. Как только Роберт впервые увидел этого блондина с коротким ежиком волос, делающим его похожим на киношного нациста, он сразу понял: этот человек ему не нравится. Да и впечатление от Джона Кэша, полицейского из управления штата, было почти таким же негативным.

Было похоже, что оба этих мужчины находили какое-то извращенное удовольствие в том, чтобы представить его как можно более некомпетентным и неумелым. После того как они дали ему возможность сообщить данные, полученные коронером при вскрытии тела Мануэля Торреса, и рассказать о том, что он сам видел на кладбище, Росситер сказал только:
– В Рио-Верди лишь около десяти тысяч жителей. Если бы появилось что-то новое или необычное, это сразу заметили бы вы или ваши люди, не так ли?

Снисходительный тон и скрытый упрек разозлили Роберта, но он старался держать себя в руках и не стал оправдываться, но объяснил спокойно и профессионально:
– Необязательно. Наш городок, может быть, и мал в сравнении с Финиксом, но мы все равно не знакомы лично со всеми его жителями. И мы не привыкли навешивать на людей ярлыки, если они не сделали пока ничего плохого.
– Но сейчас-то они сделали нечто плохое, разве не так?

– Кто сделал? – Роберт все еще старался говорить ровным тоном. – Мы в двух часах езды от Флоренса, Глоуба, Майами, Супериора. В четырех – от Финикса. В пяти – от Пейсона и Рэндала. В семи – от Флагстаффа и Сидоны. Разве можно отрицать, что кто-то мог приехать в наш город, сделать свое дело и уехать? Много туристов проезжают через Рио-Верди по пути к озеру Рузвельт. Мне кажется более чем вероятным, что это сделал кто-то из приезжих, а не житель Рио-Верди.

– В самом деле? – Агент посмотрел на него без всякого интереса. – Я считаю маловероятным, что какой-нибудь преступник или психопат специально и несколько раз приедет сюда для того, чтобы сделать то, что он может сделать и в своем городе.
Роберт чихнул и ничего не сказал.

Больше всего его раздражало то, что оба залетных копа придавали мало значения тому, что случилось в Рио-Верди, их равнодушное отношение к тем ужасам, которые здесь произошли. Убит человек, у которого остались друзья и близкие. Тела сотен усопших выкопаны, а их могилы осквернены. Убиты дикие животные. Но все это, похоже, не произвело никакого впечатления ни на Росситера, ни на Кэша. Создавалась впечатление, что они считают события в Рио-Верди слишком банальными, чтобы относиться к ним серьезно; будто это детские забавы, которые не должны волновать взрослых.

Роберт даже подумывал о том, чтобы позвонить начальству этих людей и выдвинуть против них обвинение в расизме, заявив о том, что они спустя рукава относятся к расследованию, поскольку Мануэль Торрес был латиноамериканцем. Этот шаг уж точно вызвал бы реакцию.

Вот только Роберт не был уверен в том, хочет ли он более активного участия этих людей в расследовании. ФБР поставило факс в его кабинете для прямой линии связи с главным зданием в Финиксе, чтобы он мог сразу отсылать туда все отчеты и документы. Это и так было серьезной помехой в его работе, как он считал.
Он будет информировать их о ходе расследования и сообщит, если будет найдено что-то новое, но не более того.

Загудел сигнал селекторной связи, и Роберт отошел от окна, вернувшись к своему столу. Он нажал белую кнопку «Говорите» и спросил, наклонившись к микрофону:
– В чем дело?
Громкий голос Стива был хорошо слышен.
– У нас тут одна… э… ситуация. Я думаю, вам лучше прийти сюда.
– Через секунду буду. – Роберт отпустил кнопку, вытер нос мокрым платком и, собрав формы и брошюры, оставленные агентом ФБР, понес их в приемную.

За барьером в зоне ожидания, отделявшим от двери внутренние помещения участка, сгрудились шесть или семь человек. Они были явно расстроены. За столом дежурного Ли-Анна пыталась выглядеть занятой, перебирая только что отпечатанные документы и не глядя на ожидавших. Роберт глянул на эту группу людей и сразу понял, что все они из Центрального банка Аризоны.
Как по команде все повернулись к нему. Роберт бросил брошюры на стол Стива и наклонился к нему.
– Что это такое? – тихо спросил он.

Стив покачал головой, ухмыляясь.
– Пусть лучше они сами вам скажут.
– Мистер Джонсон хочет, чтобы мы носили нижнее белье, – сказала Тамита Уокер.
– Униформы! – добавила Максин Джильберт.
Роберт выпрямился и непонимающе уставился на них.
– Он хочет, чтобы мы носили униформы, сшитые из нижнего белья!
– Он сошел с ума! Должен быть закон против этого!
Роберт поднял руку, призывая всех к тишине.

– Стоп, стоп, стоп! Подождите. Попридержите лошадей. Говорите по одному. – Он кивнул в сторону Максин. – Макси, почему бы вам не рассказать мне о том, что произошло?
Пожилая женщина-кассир поджала губы и нервно открыла, а потом снова захлопнула свою сумочку.

– Уже неделю с мистером Джонсоном было что-то не так. Обычно он активно контролирует работу банка, но последние несколько дней мы его вообще не видели. Все время он сидел, закрывшись в своем кабинете. Но сегодня утром, когда мы пришли, он ждал нас, развесив для всеобщего обозрения эти его… униформы.
– Это было омерзительно! – вставила Тамита.
Роберт снова поднял руки.
– Дайте возможность Макси закончить, пожалуйста. – Он кивнул Максин. – Продолжайте.

– Они были… – Пожилая женщина покачала головой, подбирая слова. – Они были сделаны из нижнего белья. Он сшил вместе пояса, бюстгальтеры и мужские трусики, получились штаны и блузки, это не настоящие штаны и блузки, но у них есть подобие рукавов и штанин и вырезы для головы, и он это называет униформами. Он сказал, что все сотрудники банка должны теперь носить эти униформы. Сказал, что если мы не будем их носить, то нас уволят.

– Я думаю, они сшиты из поношенного нижнего белья, – добавил, скривившись, Морт Эмерсон. – На них пятна.
Роберт откашлялся.
– Я не совсем понимаю, каких действий вы от меня ожидаете.
– Пи Ви знал бы, что делать, – процедила Стефани Бишоп сквозь сжатые губы.
– Я не Пи Ви.
– Мы хотим, чтобы вы его арестовали, – сказала Тамита. – Это незаконно – заставлять нас носить униформы, сделанные из нижнего белья.

– Не думаю, что это тянет на настоящее преступление. Я отправлюсь туда и поговорю с мистером Джонсоном, если вы хотите, но я не могу его арестовать. Мое предложение: позвоните в главный офис, поговорите с президентом банка и расскажите ему о вашей проблеме.
– Главного офиса не существует, – сказал Морт. – Софокл Джонсон и есть президент банка.
– Ну что же, на худой конец, если мистер Джонсон действительно вас уволит, вы можете подать на него в суд.

– Нам нужна наша работа, – сказала Тамита. – И что вы имеете в виду, когда говорите о суде? Разве нет закона против принуждения работников к тому, чтобы они носили униформы, сшитые из нижнего белья?
– Поношенного нижнего белья, – добавил Арт.
Роберт вздохнул.
– Я поговорю с мистером Джонсоном. А если ничего не получится, позвоню в Бюро по улучшению деловой практики и в Комиссию по вопросам оплаты труда и рабочего графика штата. Я с этим разберусь, договорились?

– Он безумец, – сказала Максин. – Он не станет с вами говорить.
– Похоже, он немного не в себе, – согласился Роберт. – Я посмотрю, что можно сделать. А сейчас оставьте номера ваших телефонов Ли-Анне в приемной, и я сегодня днем вам позвоню.
Максин снова открыла и закрыла свою сумочку.
– А как насчет банка? Он так и останется закрытым?
– Я не могу терять зарплату за целый день, – сказала Джейнис Лейк.

– Я сделаю, что смогу, – сказал им Роберт. – Я собираюсь прямо сейчас звонить мистеру Джонсону. Оставьте номера телефонов Ли-Анне.
Он отвернулся, поручив дежурной разобраться с работниками банка, посмотрел на Стива, который ухмылялся и делал большие глаза, а потом вернулся в свой кабинет.
Первое, что ему бросилось в глаза, когда он вошел, был факс, стоявший на приставном столике.
Будет чертовски трудный день.

Перед тем как он вышел на пенсию и переехал в Аризону шесть лет назад, Билл Коуви был архитектором. Старшим инспектором по архитектуре в районах Сипл, Дойл и Дейн города Ирвайн в штате Калифорния, если говорить совсем точно. Он никогда не питал иллюзий на собственный счет и признавал, что его усилия на почве архитектуры не вдохновляли. Многие маленькие магазины и рестораны, которые он спроектировал в 50-х и 60-х, были снесены и заменены более яркими и привлекающими внимание зданиями во время строительного бума, прокатившегося по Южной Калифорнии в 70-е и 80-е годы. Кооперативный жилой дом, спроектированный Коуви перед выходом на пенсию, был его последним проектом, выполненным для компании, где он работал; этот дом, наверное, можно было считать лучшей его работой – и все равно его нельзя назвать чем-то оригинальным.

Сейчас, однако, он чувствовал вдохновение.

Коуви подстегивал себя кофеином. Весь вечер он пил одну чашку кофе за другой, быстро рисуя набросок за наброском, не стараясь исправлять неточности, смягчать острые углы и соблюдать масштаб. Он проектировал, воплощая в жизнь идеи церкви Живого Христа, будущий дом для Сына Господня на земле, и его не беспокоили мелкие технические детали. Мелочи он мог исправить позже, а сейчас работа у него шла, и он пытался зарисовать все появлявшиеся у него идеи, не потеряв ни одной из них.

Коуви никогда не ходил в церковь и всегда думал, что вера в высшую силу – это костыль для людей, которые не способны сами управлять своей жизнью. Но что-то заставило его начать посещать церковь пастора Уиллера несколько недель назад, и сейчас старик-архитектор был готов признать, что его направляла рука Господа. Когда он услышал, как пастор описывает свой план постройки молельного дома здесь, в Рио-Верди, Коуви понял, что причиной, по которой он появился на этой земле, была разработка проекта церкви для Христа.

Он поговорил с пастором после проповеди и был готов просить для себя это задание, но говорить почти ничего не пришлось. Казалось, пастор ждал, что он придет и добровольно предложит свои услуги.
После этого они встречались только один раз для недолгой и неформальной беседы. Детали не обговаривались, но собеседники поняли друг друга. Коуви знал, что нужно пастору, без всяких объяснений, и, когда он сам рассказал о некоторых своих идеях, Уиллер тоже понял, как близки их цели.

С тех пор Коуви почти беспрерывно рисовал, перенося на бумагу каждую приходившую ему в голову мысль, проектируя двери и нефы, часовни и комнаты, алтари и скамьи.
Жилой дом для Иисуса Христа.
И все это можно построить за сорок дней. Ему хотелось знать, что собирается сделать Иисус, когда установит свое царство на земле. Упразднит ли Он войны и голод? Превратит ли землю в Рай? Воссоединит ли семьи с их дорогими усопшими? Коуви отложил свой карандаш. Собирается ли он воскресить Джудит?

Нет, подумал он. Иисус не станет делать такое для него. И уж точно не сейчас, когда он проектирует Его церковь.
А вдруг?
На всякий случай, может быть, ему стоит поговорить с Иисусом, когда все будет закончено. Может быть, он, Коуви, может попросить об одолжении. Может быть, сможет убедить Иисуса сделать так, чтобы Джудит до конца времен горела в аду.

Коуви еще не видел Спасителя, но уже понимал, что Иисус не был таким, каким он его себе представлял. Он раньше верил голливудским мифам о Христе и всегда считал Его добрым и любящим, терпимым и всепрощающим. Но теперь старик знал, что Иисус суров и неумолим, что Он жесток, применяя свою власть, и, хотя это не было тем, что ожидал Коуви, это казалось старому архитектору правильным. Так и должно было быть.
Вот почему он знал, что Иисус поймет его отношение к Джудит.

Коуви допил остатки холодного кофе и посмотрел на свой рисунок. Это был жертвенный алтарь: украшенный резьбой каменный куб, похожий на те, что он видел в фильмах на библейские сюжеты, в которых Иисусу делались подношения. Иисус любил жертвы.

Коуви потер свои усталые глаза, посмотрел на часы и решил, что на сегодняшний вечер уже хватит. Рядом с часами на телевизоре стояла стеклянная банка, которую он планировал использовать для своих ящериц. Первую из них старик поймал сегодня утром на заднем дворе. И эта ящерица, и вторая, пойманная в полдень, теперь сидели в банке. Он предложит их и других ящериц, которых собирается поймать, в жертву Иисусу. Возможно, если у него будет время, он поймает даже какое-нибудь крупное животное.

Может быть, это гарантирует ему, что о Джудит позаботятся.
Коуви встал, выключил свет на своем письменном столе и, чувствуя себя усталым, но счастливым, направился в спальню.

Джинни поздно заметила зеленое табло, не успела прочитать то, что было на нем написано, и теперь молила Бога, чтобы до Рио-Верди оставалось не более двадцати миль.
Ей не повезло.

Она проехала мимо еще одного табло и тихо выругалась про себя – до городка все еще было пятьдесят миль. Джинни пообещала сестре, что приедет еще до полудня, а теперь было похоже, что она доберется до городка не раньше трех.

Она опустила руку в коробку-холодильник рядом с собой, но там плескалась лишь ледяная вода с почти растаявшими кусочками льда. Последняя банка диетической колы прикончена полчаса тому назад, и Джинни мучилась от жажды. В маленьком «Хюндае» не было кондиционера, и, хотя боковое стекло было опущено, горячий воздух пустыни, обдувавший ее лицо, совсем не освежал. Было адски жарко.

Ей также хотелось в туалет, и женщина не была уверена в том, что дотерпит до следующей заправки: давление в ее мочевом пузыре становилось слишком сильным, чтобы его игнорировать. Она посмотрела на голый пейзаж за окном и не увидела ни одного кустика, за которым можно было бы спрятаться, если станет совсем плохо. Попадались лишь перекати-поле, кактусы и тощие деревца без листьев. Джинни нажала на педаль газа и еще прибавила скорости.

Мэри-Бет страшно разозлится из-за ее опоздания, она знала это. С тех пор как исчез их отец, ее сестра по вполне понятной причине превратилась в комок нервов и все время была на взводе. Хотя Джинни не говорила об этом Мэри-Бет, она тоже жутко тревожилась. Девушка не удивилась, когда их отец исчез на несколько дней – с ним такое и раньше случалось, – но когда прошла неделя, а он не связался ни с кем из членов семьи, она начала беспокоиться по-настоящему. Сейчас Джинни была убеждена в том, что сестра права и с отцом что-то случилось.

Впереди справа она увидела синий знак, и хотя до него было еще слишком далеко, чтобы различить слова, Джинни по опыту знала, что он сообщает о близкой зоне отдыха. Женщина с облегчением вздохнула.

Через несколько миль она увидела три стола для пикника под дешевыми металлическими навесами, а между ними – низкое кирпичное здание. Туалет! Джинни въехала в зону отдыха и припарковалась рядом с единственной находившейся там машиной – это был красный «Фиат». Его хозяева – молодой мужчина в белой теннисной форме и его светловолосая подруга – ели за одним из столиков.

Джинни скачками устремилась к двери с надписью «ЖЕНСКИЙ». Запах ударил ей в нос, как только она вошла внутрь, но ей было все равно. За секунду до того, как присела, она заметила, что у металлического унитаза не было химической система слива – он стоял прямо над открытым баком с нечистотами. Потом Джинни испытала облегчение и с благодарностью закрыла глаза. Внезапно откуда-то снизу до нее донесся какой-то неприятный, хлюпающий звук. Женщина вскочила и уставилась в отверстие. Внизу было темно, и она видела только неясные очертания озера человеческих фекалий. Джинни показалось, будто в нечистотах плавало что-то белое.

Потом из массы нечистот вдруг вынырнул ее отец, ухмыльнулся ей и снова уплыл по грязной жиже…
«Фиат» только начал выезжать на шоссе, когда Джинни с визгом выскочила из туалета. Она инстинктивно бросилась вслед за уезжающей машиной, но еще до того, как добежала до парковки, «Фиат» уже пропал из вида.
Джинни сидела на одном из столов для пикника, глядя на туалет. Небольшое коричневое здание теперь казалось ей угрожающим.

Это здание, стоявшее одно-одинешенько посреди пустыни, как единственный знак человеческого вмешательства в плоский и пустой мир, казалось здесь не к месту. Джинни глубоко вздохнула. Она знала, что испытывает какую-то паранойю. Ее восприятие исказилось после того, что она увидела в той глубокой дыре под унитазом.
Джинни содрогнулась. Она на самом деле это видела или ей показалось? Картина была настолько безумной, что поверить в нее было трудно.

Если бы женщина услышала нечто подобное от кого-то другого или прочитала о подобном случае, то сразу бы отбросила подобную чушь. Даже теперь ее рациональный разум подсказывал, что все это – игра воображения, что страхи и опасения заставили ее увидеть весь этот кошмар. Мог ли на самом деле ее отец жить в баке для нечистот под женским туалетом посреди пустыни?
Нет.
Но она видела, как он плавал в дерьме. Он ухмыльнулся ей.

Джинни знала, что ей следует уехать отсюда, рассказать обо всем Мэри-Бет, а потом – полиции, но, несмотря на то, что она видела, несмотря на испытанный ею страх, Джинни не была уверена в том, что видела отца там, внизу. Как такое могло быть? Ни одно человеческое существо не могло жить в подобных условиях. И в этом не было никакого смысла. Зачем ему было уезжать из дома и жить под туалетом?

Все материалы, размещенные в боте и канале, получены из открытых источников сети Интернет, либо присланы пользователями  бота. 
Все права на тексты книг принадлежат их авторам и владельцам. Тексты книг предоставлены исключительно для ознакомления. Администрация бота не несет ответственности за материалы, расположенные здесь