Признание 

Патриция помолчала, испытывая на себе нетерпеливый взгляд Дзанети, и сказала: 

— Сейчас, когда все самое страшное осталось позади, я чувствую, что готова открыться тебе. Мои слова могут навсегда изменить твое отношение ко мне, но я должна это сделать. У меня есть к тебе предложение, но прежде я скажу тебе, что мучает меня с тех пор, как мы покинули театр Господина в маске. Давай присядем, — предложила Патриция. — Я знаю, что ты очень переживаешь из-за гибели Беатрис… Её убийства… — вздохнула она.

— Убийства? — нахмурился Дзанети. 

— Да, убийства, — произнесла она, и руки её задрожали. Она посмотрела на юношу и произнесла: — Это я сделала с ней это…

— Ты? Но почему? Зачем? — вспыхнул юноша.

— Я не знаю… Это было безумие, — покачала головой Патриция. — Мне нет прощения. Её невинная кровь навсегда будет на моих руках.

— Как ты после этого можешь называть меня своим другом? — сказал он и поднялся. — Я сейчас же ухожу из замка! Я не могу больше видеть тебя! — взмахнул он руками и глаза стали влажными от слез. — Я любил её! Чего ты хотела добиться своим признанием? Лучше мне было не знать этого! — Он вытер руками глаза, заходил по лавочке, не глядя на Патрицию и закричал так, что она закрыла уши: — Убийца!

— Но и это еще не все, Дзанети, — сухим и твердым голосом сказала она.

— Что еще?

— Я беременна. Ты станешь отцом моего ребенка, — сказала она и прибрала волосы. Взгляд был прямым, но коротким сквозь него.

— Этого не может быть! 

— Рано или поздно история с проклятием Господина в маске закончится и я верну себе трон Южного королевства. Я обещаю тебе, что твой ребенок ни в чем не будет нуждаться. Я дарую тебе титул герцога и дам земли в Оливии. Ты сможешь начать свою жизнь заново, не задумываясь о хлебе насущном.

— Ты что решила меня этим купить? — усмехнулся он. 

— Нет, Дзанети… Я очень сожалею о том, что произошло с Беатрис. Я не должна была совершать этого. Это было самой большой ошибкой в моей жизни. Я буду расплачиваться за неё до конца своих дней…

— Убийца! Беатрис… Моя Беатрис, — юноша закрыл лицо и не мог сдержать слез. Он вспомнил улыбку Беатрис, первые её неумелые па, первые объятья, первый поцелуй, первые признания друг другу. Он не мог больше смотреть на Патрицию, там, за его спиной, теперь было что-то такое ужасное и далекое. И в этом ужасе была частичка его, невинное, но уже такое, на чем была кровь. Не глядя на неё, он спросил: 

— Как ты сделала это?

— Прошу, Дзанети… Не надо…

— Надо! Я хочу знать, — сказал он и сжал кулак. 

— Я выкопала яму и закопала её живой, — тихо ответила она.

Дзанети покачал головой. Кроткий и тихий образ Беатрис померк в его памяти, лишь её грустная улыбка застыла перед ним как радужное облоко. Он почувствовал, что сверху что-то огромное нависло над ним и пристально смотрело на него, отбрасывая большую тень. Он стоял, не решаясь поднять глаза и посмотреть, что это могло бы быть, но решился, взглянул вверх и увидел перед собой огромную театральную маску. Это было лицо Господина в маске. Дзанети обернулся, чтоб увидеть Патрицию и убедиться в том, видит ли она то, что видит он. Она сидела в полный человеческий рост на лавочке и плакала, наклонив голову и подперев рукой лоб. Господин в маске снял с нее заклятие.