Признание

— Я, конечно же, снова загорелся... Твой ответ про миллион долларов дал понять, что ты не такая уж неприступная крепость, какой показалась сначала, и, как все женщины, любишь денежки, а колючки легко убираются с помощью зеленых бумажек. Это обнадеживало, пусть так, пусть она видит во мне ходячий кошелек, так даже проще, значит, скоро Андалузская красавица окажется в моей постели, будет старательно меня ублажать, чтобы заполучить вожделенный миллион долларов.

В черных очах снова появилось возмущение.

— Шувалов, ты невозможно самонадеянный тип... Это была шутка, я просто шутила!

Теперь закрыл пухлые недовольные губы моей леди пальцами левой руки. Впрочем, они тоже были пропитаны ее соками.

— Тсс... Таня, тсс... Не мешай мне признаваться в своих чувствах. Ты хотела послушать, так не перебивай, черт тебя дери!

Чуть увеличил темп движения в женской промежности, сильнее надавил на внутреннюю стенку влагалища. Где эта чертова точка G?! Кажется, нащупал. Очень возбуждающе наблюдать за тем, как темные, словно горький шоколад, глаза заволакиваются дымкой кайфа.

— Так-то лучше, — довольно прошептал я и легонько чмокнул ее медовые губки.

— Сейчас я это понимаю, Таня. Но тогда... Знаешь, сколько девушек шутили подобным образом, намекая на какую-нибудь ценность, которую они хотят получить от меня в обмен на свою благосклонность?

— Н-не знаю, наверно, много-о-о...

— Вот именно, Таня, много, очень много. Как мне не стать при таком множестве циничным типом?

Левая рука опустилась на грудки, соблазнительно топорщащие ткань офисного платья. Черт, ну почему платье, а не блузка?! Почему вместо легко расстегивающихся пуговиц спереди молния сзади? Прямо хотелось реветь от досады, а губы загорелись желанием обхватить, всосать в рот тугой бутончик соска ее идеальной женской груди.

— Твой решительный отпор моим попыткам перевести наши отношения в привычную для меня горизонтальную плоскость дал понять, что цветочек, словно ежик, напичкан колючками. Но это уже не оттолкнуло, нет, мне еще сильнее захотелось с тобой видеться. После нашего байкерского свидания я окончательно и бесповоротно был очарован, полностью потерял голову.

Интенсивный толчок пальцами в самую глубину вагины, снова попытка нащупать точку G, а мой большой палец лег на клитор.

— Таня, нет, черт возьми, не закрывай глаза! Слушай дальше.

— Мне нравится в тебе все, как ты двигаешься, смотришь, улыбаешься. Я готов часами, словно прекраснейшим творением природы, любоваться своей Андалузской красоткой. Меня ужасно забавляет, что ты такая дерзкая и совершенно не боишься моего гнева.

Чуть увеличил интенсивность ласк.

— Танька, — шептал я глухим шепотом, — обожаю твой розовый запах, меня до дерганья члена заводит твой голос.

Начал интенсивно трахать ее своими пальцами.

— Твои стоны — просто музыка для ушей, только от этого кончить готов.

Она запрокинула голову, женская попка заелозила по сиденью автомобиля, то ли пытаясь уменьшить глубину проникновения моих пальцев, то ли наоборот сильнее на них насадиться.

— Шувалов, ты опять про свое «хочу»... — возмущалась и одновременно эротично выдыхала Танечка.

— Маленькая ханжа! — прошептал я ей на ухо и снова накрыл пухлый рот поцелуем, не забывая при этом интенсивно теребить пальцами в уже хлюпающей вагине.

Девичьи веки опять прикрылись. Черт, нельзя прятать от меня расплавленный шоколад. Чуть повысил голос:

— Таня, ну не закрывай же глаза! Разве ты не знала, что у мужчин «хочу» неотделимо от других чувств? Разве ты не видишь, не понимаешь, как мне с тобой хорошо, весело, интересно?! Причем далеко не только в постели.

— О-о-о... — послужило мне ответом....

— Обожаю на тебя смотреть, прикасаться, гладить.

По правде сказать, интенсивные движения в женской промежности имели мало общего с поглаживаниями. Мои пальцы ее брали, трахали, укрощали, делали своей.

— Мне до чертиков понравилось просыпаться вместе с тобой и засыпать, впрочем, тоже... а также завтракать, обедать, ужинать, кататься на лодке. Наверное, поэтому я так расстроился, рассвирепел, когда ты не захотела переехать в мою квартиру, стукнула меня сначала в бок, потом сумочкой по башке. Для меня, который привык получать все и сразу, было очень обидным такое активное сопротивление.

— Ты заслужил, — прошипела Таня, — очень самонадеянный...

Большим пальцем начал чуть интенсивней ласкать клитор, балдея от подергиваний, прошедших волной по женскому телу.

— Похваляющийся своими деньгами... это бе-еси-ит!... — последнее слово получилось стоном удовольствия.

— Прости, Таня, но пойми, я человек своего времени и своего положения.

— Да-а-а... — опять простонала Андалузская красавица, ведь интенсивные движения в промежности продолжались. — Меня тоже иногда заносит...

Она теперь всем своим существом елозила по автомобильному креслу, шоколадные глаза снова спрятались за веками, а пухлые губы приоткрылись, стараясь сделать вдох.

— Не знаю, Таня, можно ли все это назвать любовью, ну уж точно я к тебе неровно дышу.

— У-у-у, — завыла моя развратная девочка-умница, поскольку я снова начал теребить в самой глубине точку, которая доставляла ей удовольствие.

— Скажи, Таня, тебе нравятся мои чувства?!

В ожидании ответа остановил движения. Веки распахнулись, опалив меня чем-то, похожим на бешенство. Ага, почувствуй Андалузская красавица, как это — остаться без желанного сладкого.

— Скажи... — змеем-искусителем зашептал я в аппетитные, сочные губы.

А потом чуть ли не заорал:

— Скажи!

— Да, да, черт возьми! Нравится. Очень проникновенно. Продолжай, Саш, прошу тебя! Мне совсем немного осталось...

Легонько погладил клитор, кайфуя от извиваний тела под моими пальцами.

— О-о-о, сильнее, пожалуйста-а-а...