Притцкеровская премия — 2017: Трое из Испании
Strelka MagazineПочему малоизвестные архитекторы стали лауреатами Притцкеровской премии — 2017, и говорит ли это о новых тенденциях в архитектурном мире.
Притцкеровская премия — самая престижная архитектурная премия из ныне существующих. Она вручается с 1979 года. Лауреатами в разные годы становились Заха Хадид, Рем Колхас, Норман Фостер и другие звёздные архитекторы. В прошлом 2016 году чилиец Алехандро Аравена получил приз за идею жилья для бедных. Первого марта были объявлены лауреаты Притцкеровской премии 2017 года. Впервые за всё время её существования приз вручили сразу трём людям: Олоту Рафаэлю Аранде, Карме Пигем и Рамону Вилалте из испанского бюро RCR Arquitectes. Они сотрудничают с 1988 года, а их работы отличаются тщательной проработкой деталей, а также качественным и внимательным исполнением. В официальном обращении жюри прокомментировало своё решение тем, что «работы архитекторов связаны с окружающей средой, специфичной для каждой местности, что и есть свидетельство собственного подхода и глубокой целостности», и привело в пример проект Barberi Space — реконструкцию старого литейного завода в современное рабочее пространство. Strelka Magazine поговорил с архитектурными экспертами и узнал, что они думают о лауреатах Притцкеровской премии и чем могло руководствоваться жюри при выборе победителей.
Александр Острогорский, архитектурный критик, преподаватель МАРШ
Награждения последних лет говорят о том, что нет общей повестки, которая бы всех объединяла. Нет ситуации, когда мы знаем лауреатов и говорим: «Так и должно было быть». Благодаря Притцкеровской премии всё время появляются вопросы: «А что это за человек, а что он сделал, почему он и почему сейчас?» И это отсутствие принципа — знак времени. Притцкеровскую премию привыкли называть Нобелевской в архитектуре. Она вручается за достижения, но это не значит, что одни архитекторы хуже других.
Во всех награждениях последних лет ищут какие-то заявления и повестку. Скажем, награждение в эпоху архитекторов-звёзд было легко объяснить с помощью известности и масштабов их работ. Следует обратить внимание на то, что архитектура — это не только масштабные эффекты, но искусство и ремесло. Поэтому архитекторы из RCR Arquitectes достойны награды. На сайте бюро по некоторым проектам рисунков больше, чем самих фотографий проектов. По ним видно, что между придуманным образом и конкретным объектом проделывается большая работа. Там нет желания поразить и удивить, но есть желание сделать красиво, точно, что, на самом деле, не просто. Это хороший пример того, как делать архитектуру, которая отражает само место. Конечно, бюро RCR Arquitectes не единственное, кто так делает. Но это хороший выбор, урок и пример для нас, особенно для молодых специалистов.
В России есть тенденция: архитекторы ищут и хотят реализовывать большие идеи, считая, что только тогда они смогут сделать важные и достойные работы. За этим теряется важная вещь: понимание качества, точности, скрупулёзности и внимание к деталям. Лауреаты RCR Arquitectes полезны для изучения и вдохновения, потому что у них есть то, чего так не хватает многим архитекторам.
Наринэ Тютчева, основатель и руководитель бюро «Рождественка»
В последнее время в связи со стагнацией в мировом процессе развития архитектуры упал интерес к профессиональному контенту. Люди вроде бы получили доступ к любой информации, но перестали следить за тем, что происходит в профессии. Я наблюдаю это. Меня саму лично, чем больше я изучаю материалов, тем больше волнуют первоисточники. Остальное я вижу как вариант интерпретации из первоисточников. Поэтому премию я рассматриваю только с точки зрения тенденций: что она пытается сказать, объявив номинантами, например, RCR Arquitectes. Для молодых архитекторов это другая история: они пытаются встроиться в профессиональное сообщество, и им надо понимать, кто рядом, с кем конкурировать.
Но вообще мы ощущаем глобальный кризис всего и кризис систем премирования в частности. Всё требует пересмотра, ревизии. Поэтому то, что Притцкер дали не известным, но профессиональным архитекторам, — это и есть свежесть, попытка провести переосмысление ценностей, критериев профессионализма. Они как будто говорят: иногда не навредить лучше в тысячу раз, чем создать что-то глупое, но очень зримое. Это вопрос философского подхода, а жюри пытается нащупать его и найти новые профессиональные тренды.
Анна Шевченко, архитектурный обозреватель, выпускница Института «Стрелка», студии «Сохранение»
Присуждение Притцкера малоизвестным каталонским архитекторам подкрепляет две тенденции мировой архитектурной повестки. Во-первых, это отход от тотального засилья «стархитекторов», работа которых всё чаще подвергается критике из-за падения качества. Во-вторых, это интерес к локальной архитектуре как противоположности методам всё тех же вездесущих глобальных архитекторов-звёзд, проектирующих из лондонского офиса для арабских шейхов.
Первой ласточкой в этом направлении выступила Венецианская биеннале. В 2014 году Рем Колхас, будучи куратором выставки, сделал первую антизвёздную биеннале, не пригласив туда своих коллег, которые заполняли залы всё предыдущее десятилетие. Ирония заключалась в том, что Колхас сам выступает символом «стархитектора», пусть и с интеллектуальным подтекстом. Биеннале 2016 года продолжила это направление, поручив кураторство Алехандро Аравене — архитектору с сильной социальной направленностью. Ему же был присуждён и Притцкер-2016.
Аравена не принадлежал к клану «стархитекторов», но всё же был достаточно известен в архитектурных кругах. Жюри премии этого года выступило ещё радикальнее: даже среди профессионалов мало кто слышал о RCR Arquitectes, которые работают исключительно в своём регионе, внимательно прислушиваясь к локальному контексту. Поэтому не стоит стесняться, если вы никогда не слышали о лауреатах Притцкера этого года. Решение жюри показало, что не только небольшой кружок звёзд может получать международное признание, мы ещё услышим о качественной архитектуре на местах. Это хорошо и для премии, которая иначе превратилась бы в мероприятие по раздаче призов за старые заслуги. Гораздо интереснее выявление новых звёзд, чем предсказуемое чествование старых.
Антон Кальгаев, культуролог, куратор Российского павильона на Венецианской архитектурной биеннале 2014 года, медиахудожник
До объявления лауреатов Притцкера я не слышал о победителях. Но когда изучил их, то понял, что они делают очень современную архитектуру. Она современна не своей сверхтехнологичностью, а тем, что действительно совмещает глобальное и локальное, но не на этнографическом уровне, а на контекстуальном, архитектурном. Нужно понять, что оргкомитет Притцкера смог пройти меж всех зол, которые были возможны. С одной стороны, они не дали приз «стархитектору»: тогда их можно было бы обвинить, что они награждают только звёзд. Они не дали приз представителю экзотических традиций, как в прошлый раз, когда награждали китайского архитектора Вонг Шу. С третьей стороны, они дали приз не за социально полезное жильё. В прошлый раз, когда Притцкер получил Алехандро Аравена, Патрик Шумахер говорил о том, что архитектурные премии нужно вручать за архитектуру, а не за социальный активизм. В 2017 году премии удостоилась контекстуальная архитектура. И ещё интересно то, что лауреатов трое. Это выход за пределы культа единственного архитектора. Каждый Притцкер очень разный. В этом и прелесть премии: нужно осмысливать выбор, а не просто спокойно принимать. В этот раз они про локальность и глобальность, в прошлый раз — про социальные и новые способы организации жизни, до этого — про технологические инновации и новую эстетику. Они не ищут тенденцию, они хитрее.
Юрий Болотов, журналист
Рафаэль Аранда, Карме Пигем и Рамон Вилалта из RCR Arquitectes награждены самой важной архитектурной премией на планете за «их способность выражать как местное, так и всеобщее, через архитектуру объединяя нас друг с другом». Привет, посттрамповский мир!
Интересны две вещи: во-первых, Притцкер продолжает гнуть общественно-политическую линию, и постфактум вопрос о соотношении локального и глобального кажется как никогда более актуальным в 2017 году. За беженцев и бедных уже дали премии Шигеру Бану и Алехандро Аравене в 2014 и 2016 годах. Во-вторых, RCR Arquitectes — совсем не медийные фигуры: честно говоря, до сегодняшнего дня я ничего о них не знал, разве что видел краем глаза пару их проектов. И пока в английской «Википедии» всё ещё нет о RCR статьи, это вполне себе повод для интересного разговора о том, как медиа искажают архитектурный процесс.
Текст: Александра Сивцова
Читайте также:
За что Алехандро Аравена получил Притцкеровскую премию
Алехандро Аравена: «Убежище не может быть плохим»
Партнер бюро Нормана Фостера — о планах на 2067 год