Правовой статус криптовалют (цифровых денег) - российский опыт. Часть 1
@PhoenixGruppe“Мы решили не то, чтобы заморозить, а немножко подождать и посмотреть, как будет развиваться ситуация на международном уровне, и с учетом этого принять решение. Общественная опасность всего этого сейчас не слишком велика....” Министра Финансов РФ о проекте закона “о денежных суррогатах”
Цифровые деньги и право: опыт России
Часть I. Теория: что есть криптовалюты?
Вопрос на мой взгляд имеет глубинные корни: в период принятия ФЗ “О национальной платёжной системе” лобби сотовых операторов и банков было настолько мощным, что о юридической технике документа никто и не думал.
В итоге - понятие электронных валют представили как описание действий, а не сущности явления. К чему это привело?
Во-первых, когда встала проблема с денежными суррогатами, о которых, казалось, все забыли ещё в 90х, никто так и не смог толком ответить, а что же это. Минфин попробовал, но даже Центробанк от такой инициативы открестился, ведь “в результате предоставление юрлицами услуг по обмену виртуальных валют, включая биткоины, было приравнено к деятельности, связанной с отмыванием денег и финансированием терроризма”.
Во-вторых, электронные деньги были, как показало время, первым шагом: криптовалюты стали вторым.
Уже почти (?) готов проект, который обсуждали в середине декабря 2016 года, где будет предложено иное отношение к цифровым деньгам (так их назвал ЦБ в своём известном письме), нежели было заложено в проекте изначально Министерством финансов.
Как бы там ни было, но сегодня биткоин и собратья находятся в самом правильном правовом поле - в области частного права.
Crypto-деньги - это не совсем, а точнее - во многом вообще не деньги: скорее, это имущественные права, которые возникают (С учётом того, что обязанности исполняют, а права - реализуют.) у участников сети блокчейн. При этом нужно понимать, что в широком смысле блокчейн - любая цепочка крипто-блоков. Поэтому ETH или BTC - имущественные права (права требования?), но в разных системах.
Не все с этим согласны: “конвертируемая виртуальная валюта - это либо средство обмена, которое можно обменять на деньги, являющиеся законными платежными средствами, либо служащая заменой денег, являющихся законным платежным средством”.
Но, можно, конечно, за Bitcoin’ом признать статус средства платежа, но, на мой взгляд, это опять всё усложнит: те же электронные деньги стали понимать не иначе, как вид безнала, хотя на деле они - многим больше. По этой причине, например, WebMoney, так и не перешли на категории ФЗ №161, а оставили за WMR статус чеков, за WMZ - сертификатов. А вот WMX - как раз имущественные права. Процитирую: “Хранитель обязуется на условиях, установленных настоящим Договором, за вознаграждение принимать, хранить передаваемые ему Владельцем имущественные права, далее "имущественные права BTC" или "BTC"...”.
Надо отметить, что подобный подход не раз встречался мне в практике Рунета и не только, например в системе Z-Payment есть следующее определение: “ZP - условная единица расчета, приобретаемая и обращаемая в электронном обороте, и представляющая собой электронный документ на предъявителя, удостоверяющий наличие у его владельца имущественных прав в объеме обязательств гаранта ZP по погашению данных обязательств, стоимость которых имеет денежный эквивалент в количестве, равном номиналу ZP”. Здесь подход выбран несколько иной, но всё же имущественные права - снова в деле.
Да, ни WMR, ни ZP - не криптовалюта в том понимании, которое есть сегодня. Но в отличие от того же Биткоина, а тем более - альткоинов, WMR появились в далёком и кризисном 1998, а ZP - в предкризисном 2007, когда до начала эры p2p-денег оставалось ещё два года, поэтому было бы неправильным не использовать опыт прежних лет. Тем более что с позиции исторической справедливости надо бы сказать, что первая криптовалюта была эмитирована ещё в 1996 году, правда, по централизованному принципу.
И теперь - подробней о сути.
Что же даёт подход: цифровые деньги - имущественные права?
1. В нынешней России стало принято критиковать: власть, законы, их исполнение, экономику и много чего ещё. Для меня, как юриста, это означает, что живёт и развивается правовой нигилизм, а он ещё хуже, чем правовой идеализм. Чем? Тем что рождает неверие в единственный механизм разрешения споров внутри государства. Поэтому сама по себе разработка термина по классической формуле: “родовое понятие и видовое отличие” - уже большой шаг вперёд.
Этот аспект имеет под собой и важное финансовое последствие: “... полный запрет, очевидно, заморозит развитие в России потенциально перспективного рынка”. Скажу больше: уже негативно повлияло, так как после первой попытки запрета от криптосредств отказался Юлмарт и ряд других игроков, а обменники перешли на статус “лучше работать в тени”, впрочем, как и первые агрегаторы.
2. Имущественное право не столь хорошо разработано на практике, но в теории материалов хватает. По крайне мере для фундамента
Да и в законодательстве, судебной практике на самом деле есть, от чего исходить. Приведу лишь несколько кейсов, когда вопрос стоит непосредственно о реализации имущественных прав (возьму самые распространённые).
Во-первых, это, конечно же реализация долей и паёв, о которой говорится в пп. 2.1 п. 1 ст. 268 НК РФ; также сюда можно отнести и общеизвестное требования долга, которое закреплено в норме пп. 2.1 п. 1 ст. 268 НК РФ, а также в п. 1, 2, 4 ст. 155 НК РФ, а помимо этого - в п. 1 ст. 336 ГК РФ и, наконец, в п. 1 ст. 572 ГК РФ.
Кроме того, в этом смысле интересно и Постановление Конституционного Суда от 28 октября 1999 г. № 14-П "По делу о проверке конституционности статьи 2 Федерального закона…”, где указано буквально следующее: “к имуществу, находящемуся в собственности юридического лица.. могут относиться вещи, включая деньги, и иное имущество, в том числе имущественные права. Таким образом, имущество … собственника составляют денежные средства и имущественные права (права требования), которые ... отражаются в документах бухгалтерского учёта, представляющего собой упорядоченную систему сбора, регистрации и обобщения информации в денежном выражении об имуществе, в том числе об имущественных правах (правах требования) и обязательствах”.
Собственно, реализация интеллектуальной собственности, о которой говорит ст. 1226 ГК РФ тоже связана с имущественными правами.
А вот ещё один пример был найден коллегами в Информационном письме Президиума ВАС от 22.12.05 г. №98 “Обзор практики разрешения арбитражными судами дел, связанных с применением отдельных положений главы 25 Налогового кодекса….”, где говорится о безвозмездном пользовании, как о реализации имущественных прав. Например: “... доход в виде безвозмездно полученного имущества (работ, услуг) или имущественных прав признается в качестве внереализационного дохода”.
В общем и целом - примеры есть и их немало.
3. Имущественное право по смыслу - ближе всего к криптовалюте (впрочем, в данном случае этот термин я использую как синоним цифровых денег: на деле их можно и разграничить, но на мой, не пристальный, взгляд это уже спор больше академический).
Например, ЕЦБ виртуальную валюту понимает просто: “нерегулируемые цифровые денежные средства, которые эмитируются и контролируются их разработчиками, используются и принимаются членами определенного виртуального сообщества”
А теперь - по содержанию имущественных прав: они представляют собой не что иное, как (субъективные) права субъектов правоотношений и связаны с владением, пользованием и распоряжением каким-либо имуществом, а также с теми материальными требованиями, что возникают между участниками оборота по поводу распределения данного имущества или по поводу обмена, например, товаров.
В общем-то - очевидная связь не прослеживается?
Да, пока не переходим к описанию технической, организационной и, конечно же, экономической сущности явления. Тогда всё встаёт на свои места.
Во-первых, криптовалюта получается с помощью майнинга. Который, впрочем, может происходить по-разному, но всё же большей частью он связан с тем, что у создателей (майнеров) возникает некая ценность, например, btc, которую они получают как особые участники заданной сети (скажем, блокчейна биткоина). И в общем-то ценность этой сущности - вновь созданной крипто-монеты - как раз в том, что для других возникает право требования на стоимость этой сущности. Сложновато? Быть может, но пока оставим так: пункт, благо, не единственный.
Во-вторых, за тысячу, а то и больше, лет мы привыкли, что имущество - нечто материальное. Читаем ст. 128 ГК РФ: “к объектам гражданских прав относятся вещи, включая наличные деньги и документарные ценные бумаги, иное имущество, в том числе безналичные денежные средства, бездокументарные ценные бумаги, имущественные права”. То есть есть вещи - нечто материальное, а есть - иное имущество и оно уже включает имущественные права.
Казалось бы, куда уж проще. Но вопросов на самом деле - масса. Например: сайт - это… Что? Для кого-то ответ будет очевидным, для меня - нет. Но пока - продолжим о крипто.
В-третьих, если бы законодатели проследили бы историю денег, то увидели, что они из разряда вещей постоянно смещаются к тому самому “иному имуществу”: даже безнал - стал слишком широк по своему охвату. А ведь такие явления, как банковские карты, терминалы, бонусы в самом широком смысле, разного рода финансовые инструменты и, конечно же, виртуальные “деньги” давно и в целом - не совсем деньги. Не те, к которым мы привыкли. И вопрос не в том, что это - не кэш (всё же это очевидно), а в том, что это даже не совсем безнал, потому как, например, сегодня биткоин многим не интересен как средство платежа, но очень и очень популярен он как инвестиционное средство, как то, что можно купить подешевле и, через некоторое время, - продать подороже.
Часть II. Криптовалюты с позиции государственных органов
Правовая оценка блокчейна и биткойн, которую высказывают различные государственные органы РФ меняется на протяжении последних двух лет. С чем это связано и как происходит? Попробуем разобраться.
Президент РФ публично высказался о криптовалюте ещё в июле 2015 года на молодежном форуме “Территория смыслов на Клязьме: “они ничем не обеспечены, эти деньги, вот в чём все дело, это самая главная проблема. Но в целом, как единица расчета, как они там называются, "коины", ими можно пользоваться, они всё шире и шире распространяются. Как какой-то эквивалент в каких-то сегментах расчета, наверное, возможно”. Более того, он даже уточнил, что “мы ничего не отвергаем, но есть серьезные реальные фундаментальные проблемы с широким использованием, во всяком случае, сегодня”.
Однако позже пресс-секретарь Президента России Д. Песков пояснил сказанное совершенно в ином ключе: “речь шла не конкретно о биткоинах. Речь шла о неких формах условных расчётов. Это нельзя воспринимать как поддержку конкретно биткоинов”. Хотя Президент говорил именно о coin’ах, то есть виртуальных “монетах”.
Отмечу, что первоначально происходили активные “нападки” на виртуальную валюту со стороны различных государственных органов. Так, Центральный банк РФ задал соответствующие направление, опубликовав информационное письмо от 27.01.2014 года “Об использовании при совершении сделок “виртуальных валют””, в частности, биткойн:
“Банк России отмечает, что в последнее время в мире получили определенное распространение так называемые "виртуальные валюты", в частности, Биткойн. По "виртуальным валютам" отсутствует обеспечение и юридически обязанные по ним субъекты. Операции по ним носят спекулятивный характер, осуществляются на так называемых "виртуальных биржах" и несут высокий риск потери стоимости. Банк России предостерегает граждан и юридических лиц, прежде всего кредитные организации и некредитные финансовые организации, от использования "виртуальных валют" для их обмена на товары (работы, услуги) или на денежные средства в рублях и в иностранной валюте”.
В этой части письма сразу видны ключевые моменты позиции ЦБ, как регулятора: криптоденьги ничем не обеспечены, нет эмитента и вообще это мыльный пузырь, поэтому предупреждаем, пользоваться - опасно. Именно из-за этой позиции российские ритейлеры,банки, а с ними - и стартапы в области крипто, или отказались от своих идей внедрения блокчейн-решений, или ушли в тень, или, как обычно, “уехали” за границу.
Отдельно хотелось бы сказать, что ЦБ РФ в том же письме указал, что “согласно статье 27 Федерального закона "О Центральном банке Российской Федерации (Банке России)" выпуск на территории Российской Федерации денежных суррогатов запрещается. В связи с анонимным характером деятельности по выпуску "виртуальных валют" неограниченным кругом субъектов и по их использованию для совершения операций граждане и юридические лица могут быть, в том числе непреднамеренно, вовлечены в противоправную деятельность, включая легализацию (отмывание) доходов, полученных преступным путем, и финансирование терроризма.”
Здесь, как видим, единственная отсылка на действующее законодательство, при условии, что криптоденьги - это денежный суррогат. Вопрос лишь в том, а что же такое денежный суррогат? Ни действующее законодательство, ни даже существующие проекты такую категорию не раскрывают ни по объёму, ни по содержанию.
Но ЦБ на этих призывах не остановился, так, был добавлен следующий тезис:
“Банк России предупреждает, что предоставление российскими юридическими лицами услуг по обмену "виртуальных валют" на рубли и иностранную валюту, а также на товары (работы, услуги) будет рассматриваться как потенциальная вовлеченность в осуществление сомнительных операций в соответствии с законодательством о противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма”.
В этой части письма звучит «эхо» первоначального, массового упоминания в СМИ, о том что первая из криптовалют это средство расчётов между террористами, наркоторговцами и прочими преступными субъектами. Но никаких фактов, никаких аргументов, кроме нашумевших случаев (как, скажем, с Silk Road) и уж тем более - никакого сравнения с оборотом наличных, за которые и совершается большинство сделок с оружием, запрещёнными препаратами и другими “вещами, исключёнными или ограниченными в обороте”.
Подобное же письмо было опубликовано в феврале 2014 года Росфинмониторингом. И банки, безусловно, всполошились.
Таким образом, с точки зрения закона и единственной нормы за которую в буквальном смысле - зацепились, первая из криптовалют была определена, как денежный суррогат.
И уже в феврале 2014 года рабочая группа при Генеральной прокуратуре совместно с Центральным Банком, Министерством внутренних дел и Федеральной службой безопасности, продолжила линию ЦБ РФ, опять же - ссылаясь на статью 27, но дополнив: “получившие определённое распространение анонимные платежные системы и криптовалюты, в том числе наиболее известная из них – Биткойн, являются денежными суррогатами и не могут быть использованы гражданами и юридическими лицами.
Более того, отличительной особенностью Биткойна как виртуального средства для взаиморасчетов и накопления является отсутствие обеспеченности реальной стоимостью. Цена на него определяется исключительно спекулятивными действиями, что влечет за собой высокий риск потери стоимости и, как следствие, нарушение прав держащих его граждан и организаций.
При этом необходимо учитывать, что собственники криптовалют на сегодняшний день лишены на территории России и других государств возможности защиты своих интересов в судебном и административном порядке”.
Заявление, мягко скажем, безапелляционное: ведь Генеральная прокуратура не просто выразила мнение на такое явление, как btc, она начала действовать и уже весной 2014 года владельцы интернет-ресурсов, осуществляющие расчёты с применением крипто, стали получать требования от районных прокуратур о явке, предоставлении документов и дачи объяснений по факту приёма к оплате криптоденег, а также соответствующие предостережения о недопустимости нарушений федерального законодательства. В чём, правда, оно нарушено - было сказано весьма и весьма размыто.
Таким образом, несмотря на отсутствие в законодательстве норм, напрямую относящихся “цифровое золото” к денежным суррогатам или запрещающих его использование при расчётах, прокуратура взялась за “проблему” использования тех самых “коинов”, руководствуясь своим правосознанием.
Более того, органы ГП РФ решили, что нужно остановить распространение информации о цифровых деньгах в сети интернет и Невьянский городской суд Свердловской области вынес известное и злополучное решение № 2-978/2014 от 30.09.2014 года о блокировке семи сайтов, посвящённых криптовалютной тематике, как раз на основании представления прокуратуры, решившей что распространение данной информации запрещено на территории России.
Резонный вопрос: “какими нормами права в законодательстве РФ руководствовались государственные органы?” - в данном случае остаётся непонятным
Отметим, что впоследствии владельцы двух заблокированных сайтов обжаловали решение Невьянского суда в вышестоящем суде и оно было отменено, но первоначально, как это часто бывает, суд полностью “доверился” мнению “служителей прокуратора”, забывая о том, что руководствоваться нужно всё же действующим законодательством РФ.
Казалось бы и прокуратура и суды должны вынести урок, но нет: действия органа П. в этом направлении продолжаются. Например, Выборгский суд г. Санкт-Петербурга вынес решение №2-10119/2016 от 18.07.2016 года о блокировке ещё одного из ресурсов посвящённых первой из криптовалют, на основании иска “...прокуратуры Выборгского района г. Санкт-Петербурга в защиту неопределенного круга лиц”.
В Следственном комитете РФ также однозначно видят риски в использовании криптовалюты.
Так в январе 2016 года глава СК РФ А. Бастрыкин заявил, что необходимо активно бороться с различного рода “мыльными пузырями” на финансовом рынке, то есть финансовыми инструментами, не обеспеченными какими-либо ликвидными активами. По его мнению, зачастую именно перенасыщенность рынка такими средствами влечёт за собой финансовый кризис, который в дальнейшем переходит и на другие рынки, поэтому Следственный комитет предлагает установить уголовную ответственность за выпуск и оборот денежных суррогатов.
Скажем больше: в апреле 2016 года представитель Следственного Комитета РФ Г. Смирнов, выступая на телеканале РБК, повторно озвучил позицию органа о запрете оборота криптовалют и о введении уголовного наказания.
В этом начинании СК, конечно же, поддержало Министерство внутренних дел РФ, которое высказалось о том, что неурегулированный статус “криптоналичных” делает операции с ними довольно рискованными, и в случае каких-либо потерь держатели того же Bitcoin оказываются совершенно незащищенными.
Именно поэтому МВД России решило, что будет действовать в отношении онлайн-денег, исходя из законодательного регулирования, которое должен разработать Центробанк РФ. Правда, как оказалось впоследствии, ЦБ не очень-то и хотел заниматься подобным проектом.
Пожалуй, с самой жёсткой критикой “зашифрованных денег” выступил Минфин РФ: в частности, с 2014 года разрабатывались законопроекты, содержащие запрет на выпуск и оборот криптовалют, а также устанавливающие административную и уголовную ответственность за выпуск, покупку и сбыт денежных суррогатов.
Отметим, что не только сообщество выступило с критикой на один из предлагаемых законопроектов, но даже и Минэкономразвития. Именно по этой причине представители Минфина признали, что первоначальный законопроект был “сырой”, а представители министерства - поторопились, а потому - ещё раз должны подумать. И уже в октябре 2016 года Минфин приостановил дальнейшую работу по законопроекту и решил подождать.
Вот так, сначала не разобравшись, сразу хотим установить уголовную ответственность, но потом начинаем смотреть и слушать, что говорят другие (в том числе и другие госорганы и даже страны).
Но подобным славен не только Минфин: например, можно наблюдать, как противоположно менялось мнение о Bitcoin & Blockchain у Центрального банка РФ.
Как уже было отмечено, первоначальный вектор критики в 2014 году задал именно Главный банк страны. Однако всё в том же 2014 году представитель ЦБ, выступая на Международном банковском конгрессе, озвучил возможность урегулирования оборота криптовалют на национальном уровне.
Прозвучало следующее заявление: “мы сторонники аккуратного подхода к Биткойн. Совместно с Банком международных расчётов мы мониторим эту ситуацию. Нельзя отвергать этот инструмент, возможно за ним будущее. По мере накопления информации примем решение о Биткойн. Сейчас совместно с правительством проводим работу по изучению этого вопроса. Возможно, через какое-то время примем решение о законодательном регулировании данного вопроса”.
Далее, на протяжении 2015 года, отношение Центробанка стало меняться, в том числе благодаря встречам и консультациям проводимым с представителями финансового рынка.
В результате - в феврале 2016 года ЦБ создаёт рабочую группу, возглавляемую заместителем председателя Центрального банка Скоробогатовой О.Н. для анализа и оценки возможностей применения новых финансовых технологий, в том числе технологии блоковой цепи на которой и основан биткойн и многие альткоины.
Таким образом, ЦБ заинтересовался не столько btc-моментами, сколько возможностями технологии блокчейна, распределенными базами данных (реестрами), а вопрос о денежных суррогатах пока, по существу, остался открыт.
В июле 2016 года на Международном финансовом конгрессе ЦБ заявил о создании блокчейн-консорциума для комплексного изучения технологии распределенных реестров и ее возможностей. В частности, под этой эгидой объединились пять банков: Сбербанк, Альфа-Банк, Киви Банк, Тинькофф Банк и банк “Открытие”. Цель создания - мастерчейн, который есть распределенная платформа, на базе которой в дальнейшем можно будет создавать новые сервисы.
И уже на форуме инновационных финансовых технологий Finnopolis 2016 было высказано мнение представителя ЦБ РФ, что уголовной ответственности за выпуск и оборот криптовалют в России не будет, а рабочая группа при ЦБ РФ в течение ближайших месяцев сформулирует свои предложения по регулированию криптовалют в России.
Но ещё более громкое заявление на том же форуме сделал депутат Госдумы - небезызвестный А. Луговой, заявив что Россия может стать первым государством, принявшим закон о цифровых валютах. То есть от абсолютного отрицания, мы перешли к стадии полного принятия? Или в законе нас, по-прежнему, ждут неприятные сюрпризы?
Скажу для примера, что в той же Государственной Думе многие депутаты политически, по-другому и не обозначишь, высказывались о биткойне. И всё же именно при нижней палате Парламента была создана межведомственная рабочая группа по оценкам рисков оборота криптовалюты, руководителем которой стала Элина Сидоренко – профессор кафедры уголовного права, уголовного процесса и криминалистики МГИМО, и здесь сразу чувствуется научно-юридический подход к рассмотрению вопроса. Правда, всё ещё с оттенком уголовного права?
По её высказываниям криптовалюту можно определить с четырёх направлений:
1) криптовалюта как денежное средство
2) криптовалюта как товар
3) как платёжный инструмент
4) как денежный суррогат.
Процитирую: “правильным скорее всего было бы определить криптовалюту, как товар. Если бы мы рассматривали криптовалюту как товар, то имели бы ряд преимуществ. Мы могли бы регламентировать майнинг, который сегодня выпадает из поля правового регулирования. Легче было бы осуществлять процедуры расчётов и поставить эту деятельность под закон о лицензировании. Внесение ряда поправок, в том числе в налоговое законодательство, позволило бы нам урегулировать налоговую сферу – например, освобождение от НДС”. В целом, виден конструктивный и в общем-то обоснованный подход.
Более того, далее следует очень важное уточнение, которое говорит о профессиональном подходе: “такая программа уже существует в отношении некоторых виртуальных товаров (например, продажи дополнительной силы в компьютерных играх) – и они совершенно спокойно рассматриваются в рамках товара и не вызывают никаких вопросов. Наша основная задача – это легитимизация криптовалюты. Как только она войдёт в правовое поле – хоть боком, хоть с гордо поднятой головой, – мы сможем осуществлять контроль над ней. Потому что сейчас всех пугает полная бесконтрольность криптовалюты. Любое государство опасливо относится к явлению, которое оно не в силах контролировать”, - именно такое заявление прозвучало от Э. Сидоренко в интервью Blockchain & Bitcoin Conference Russia (BCR).
В целом, рассматривая подход и оценку государственных органов РФ к такому явлению как криптоденьги, можно сделать вывод, что первоначальная “реакция” продиктована оценкой мировых СМИ, когда первая из криптовалют стала использоваться при расчётах наркоторговцев, торговцев оружием и террористов, а также условиями финансового кризиса в России, когда многие увидели опасность со стороны крипто для ослабляющегося, пикирующего даже, рубля.
По прошествии определённого времени, надеюсь, что намечается более трезвая оценка нового явления, но как оно будет выглядеть в законодательстве, увидим. И, скорее всего, совсем скоро.
Если рассматривать “цифрозолото” как средство расчёта, то основным “неудобством” для государства, остаётся отсутствие эмитента, но если публичная власть начнёт создавать свою криптовалюту, то исчезнет главные её принципы — децентрализация и, скорее всего, открытость.
И это лишний раз подтверждается заявлением заместителя директора Росфинмониторинга П. Ливадного в сентябре 2016 года: “рынок криптовалют опасен для финансовой стабильности российской экономики, и может даже оказать разрушительное действие. Поэтому, криптовалютный рынок должен регулироваться Минфином и Банком России. Можно рассмотреть это как вызов национальному суверенитету, через вбрасывание в экономику всеобщих эквивалентов, объем которых не регулируется, которые реальными ценностями не подтверждены. Результатом стал в самой малой степени финансовый кризис в США, когда платежные обязательства совершенно не соотносились с реальной платежеспособностью экономики и населения и с количеством реальных активов”.
Надеемся, что мнения всё же изменятся. А пока - рассмотрим ещё один подход: судебный.
http://itsynergis.ru/assets/docs/legal_status_cryptocurrency_in_World.pdf