Post

мин юнги

волосы давно отросли, и мятные пряди достигают моих скул. возможно, стоило сходить и постричься, но как–то не до этого. в отражении зеркала будто бы и вовсе не я, а какой–то до смешного веселый парень, с которым я даже не знаком; худое тело и отросшие волосы доказывают, что отражение в моем зеркале и в моем доме – действительно я. за окном далеко за полдень, зато я чувствую себя вполне неплохо, и даже не хочется влить в себя литр черной жижи, на радость кому–то названой «кофе». открываю дверцу шкафа и тянусь за первыми попавшимися вещами, молюсь не вытащить зонт или еще что интереснее, и, наконец, улыбаюсь. опять же, слишком радостный сегодня. штаны прямого кроя и рубашка – довольно неплохо для слепого выбора. желания ссориться с собственным шкафом и пытаться вытянуть что–нибудь другое у меня, к счастью, сегодня не возникало. одеваюсь медленно, я в принципе никуда не тороплюсь: спектакль в театре начнется за час до заката, поэтому могу неспешно прогуляться по улочкам города. уложив кое–как свои волосы, я даже не проклял дальних родственников, что уже можно считать за успех; я быстро собрал нужные вещи в рюкзак и поспешил покинуть собственную квартиру.

на улице неизменно тепло, весенние дожди давно миновали, оставляя жаркую погоду на радость людям. я разглядываю по сторонам абсолютно все, это мое первое лето в родном городе, после долгого отсутствия. по ощущения целую вечность не гулял здесь и не слышал шум проезжающих мимо меня машин, а на деле всего лишь два месяца в санатории. зато чувствую себя сейчас лучше спящего младенца. забежав в любимую кофейню, поболтал с милым бариста и заказал второй стаканчик кофе, потому что первый я на радостях выпил прямо за разговором. глянул на часы – 18:37 – и я уже подхожу к зданию театра, которое в детстве казалось мне одним таким большим замком, в котором могли жить все: и могущественные колдуны, и старые ведьмы, и красивые принцессы, и... ладно, что–то я задумался обо всем этом детском безобразии.

протягиваю свой билет невысокой девушке, сразу подмечаю, что у нее довольно яркая улыбка, на такую хочется улыбнуться в ответ. это я и делаю. как–то совсем не задумываясь, поправляю ворот своей кремовой рубашки и смотрюсь в зеркало в холле, думаю: «точно ли я нормально выгляжу?». это, наверное, одна из немногих вылазок в какие–то культурные места. обычно меня никакое божество дальше порога собственной квартиры не вытащит, а тут – на тебе – сам, как миленький, да еще и в театр. ну дела. этот театр действительно выглядит монументально, скорее всего, моя вылазка состоялась именно сюда. долго осматриваюсь, помечая красоту светильников, выполненных в какой–то интересной форме, с первого взгляда даже и не понять. чем–то отдаленно напоминало медуз, хотя я не уверен в точности своих наблюдений, потому что от этого занятия меня оторвало объявление о скором начале спектакля и просьба всех занять свои места, в соответствие с номерами билетов.

мне досталось очень приятное местечко, откуда действительно хорошо было видно сцену, актеров, а чужие головы не особо мешали просмотру. так много людей я видел последний раз на горнолыжном курорте, где был с отцом в детстве, лет в восемь. голоса людей постепенно утихают, одновременно с этим свет в помещении начинает угасать, пока полностью не выключается, а кулисы плавно разъезжаются в стороны. если мне не изменяет моя старушка память, то это какой–то исторический спектакль о коварстве, мастерстве, хитрости и смерти, и все это приправлено неразделенной любовью. что я точно запомнил из предоставленного мне либретто, так это то что имя главной героини похоже на название сыра – пармезан.

будем честны, я ужасно боялся, что спектакль будет нудным и я попросту усну, пока зал не заполнять чужие аплодисменты. зря переживал, получается. я только удобно расположился, готовясь к выходу главной героини – сырочка пармезана. конечно, я не ценитель высокого и прекрасного, да и в театре бываю не часто, но вряд ли по сюжету задумывалось, что принцесса выбегает с криками на сцену, полы ее платья объяты огнем, а из ее рта вырываются нечленораздельные вопли чем–то похожие на просьбы помочь. люди в зале начинают подрываться со своих мест, толкаются и тоже кричат что–то, но разобрать трудно. я будто голову под воду окунул и не сразу почувствовал, как за рукав меня тянет женщина. ее лицо обезображено в крике, но слова не долетают до меня, разбиваясь где–то на пол пути.

я начинаю ощущать себя как человек, только когда в нос и глаза ударяет дым, густой и черный. в голове сразу проносится тысяча и один кадр всего, что происходило до этого. принцесса, толпа, крик, женщина, я. с инстинктом самосохранения у меня всегда были проблемы. я готов был прыгнуть в воду и спасать утопающего ребенка, совсем не думая что плавать я не умею. об этом я подумаю, когда все будут благополучно спасены. страх и оцепенение ко мне придет тоже позже, намного позже. вот и сейчас я не чувствую всеобщего страха, мог бы спокойно дальше сидеть на своем месте и не понимать, куда со сцены подевались все актеры. все таки той женщине наконец удалось до меня докричаться и вытянуть меня с моего места и я еле успел захватить свой рюкзак.

толпа людей кучей толкает дверь, актеры в своих костюмах пытаются докричаться до персонала. поворачиваю голову к сцене: ого медленно пожирает кулисы и совсем скоро доберется до деревянного пола. это будет совсем некстати. тяжелая верь распахивается и люди кучей вываливаются из зала, тут же натыкаясь на более страшную картину: весь холл объят огнем и теперь зал, из которого все так рьяно пытались выбраться, кажется самым безопасным местом. все в панике бегут, толкают других людей, со стен слетают деревянные стенды, стеклянные вазы летят на пол и еще больше мешаются под ногам.

я пытаюсь бежать к выходу, который как–то интуитивно ощущаю своим нутром, но мои ноги будто прилепили очень мощным проклятием и я просто не могу сдвинуться с места. тепло со спины лишь намекает, что огонь не ждет, когда мы все сбежим. в холле ничего не видно, но и криков стало меньше. либо все уже выбежали, либо стали умирать. я иду в густую темноту, пытаясь хоть немного понять где выход. под ногами осколки, бумажки, рука и чей–то ботинок. без жертв сегодня не обошлось. где–то позади слышится хруст деревянных балок и я спешу уйти оттуда поскорее. концентрация дыма уменьшается, я могу открыть глаза без боли в них: светло. значит я рядом с выходом. выставляю руку и машу перед собой, запуская ее в толщь дыма и, наконец, хватаюсь за спасительную ручку. дергаю ее, но дверь не поддается, а позади снова слышится хруст горящего дерева, которое с минуты на минуту свалится как небо на землю. только сейчас уходит смертное оцепенение и меня окутывает страх и паника, а еще куча вопросов, как назойливые мухи летающие у головы.

моя рука не ощущает больше металлическую ручку двери, а тело окутывает тяжесть и боль. дым стал гуще и забивается в легки и я начинаю кашлять. глаза я больше не открываю. понимаю, что не увижу свет возле выхода. кожа неприятно покалывает, жжет и щиплет, до меня наконец доходят маленькие и очевидные вещи: хруст балок я слышал не за своей спиной, а прямо над головой, кожа и любимые штаны горят как полиэтиленовый пакет с рынка. кажется, всех людей успели вывести спасатели через подземный выход, а я затерялся в дыму. перед глазами не проносится вся жизнь, как в фильмах. я просто жалею, что больше не выпью кофе с тем обворожительным бариста. глаза закрываются, хотя они и так закрыты; голова немного охлаждается от встречи с полом. я дышу медленно, будто стараясь не позволять всему дыму заполнить меня до краев и неминуемо убить. все так мне спокойно, хотя по канону всех писателей и режиссеров я должен бороться до конца и стараться выползти отсюда. я стану исключением и пусть только попробуют не снять про меня фильм. хочу, чтобы он назывался «театральное исключение – мистер мин».

я открываю глаза, за окном далеко за полдень. по лбу катится капля холодного пота и я тяжело дышу: всего лишь плохой сон. я чувствую себя вполне неплохо, и даже не хочется влить в себя литр черной жижи, на радость кому–то названой «кофе». открываю дверцу шкафа и тянусь за первыми попавшимися вещами, молюсь не вытащить зонт или еще что интереснее, и, наконец, улыбаюсь. опять же, слишком радостный сегодня. штаны прямого кроя и рубашка – довольно неплохо для слепого выбора. [...]