Пост

Фиаско – это когда у тебя встал на друга, который просто прилёг на диван в процессе сбора на прогулку, а потом ты пытаешься объяснить ему, почему же ты убежал на кухню, закрываясь подушкой, ведь он не видел, как ты пялился на него минут пятнадцать до этого.

— Ром, да что, блять, случилось? — в очередной раз спрашивает он меня, пока я пытаюсь придумать отмазку. Вдруг его взгляд резко меняется, а меня пробирает дрожь от мысли о том, что он догадался. — У тебя что-то болит? — уже более мягко спрашивает он, и я теряю дар речи. Не могу ему врать, когда он вот такой: стоит передо мной, состроив взгляд брошенного щеночка. Через силу слабо мотаю головой, а сам мысленно отвечаю:

— Да, Дэн, случилось, у меня на тебя встал и падать отказывается, — сказал бы я, будь смелее раз в пятьсот. А я лишь смотрю на него и прижимаю к себе подушку сильнее, каждую секунду мысленно прописывая себе таких пиздюлей, каких только мать пожелать бы могла за то, что утюг дома включенным оставил, а она вовремя вернулась. Это получается, я теперь «голубой»? Это как с этим жить? Это что делать? А как Денчик отреагирует на то, что я ебучий смурфик?

— Ром, приём! — чуть ли не кричит он, взяв моё лицо в свои руки, от чего я вздрагиваю, роняю подушку и моментально краснею, и далеко не от того, что у меня в штанах сейчас «построение», а от того, что я так легко смирился со своей участью. А вдруг это из-за недотраха? Задница у Дэна, конечно, что надо… Стоп. Что?

Вижу, как он опускает взгляд в низ, и понимаю, что позора не избежать. Сейчас засмеёт, выставит нахрен из нашей общей квартиры, которую мы снимаем вместе, и расскажет всем нашим общим знакомым о том, что я радуги обожрался. Резко поднимаю его лицо на себя, от чего он удивленно вскидывает брови. И не знаю, какой херни я наглотался, но руки сами притянули его ближе.

Я чувствовал его губы своими и не понимал, что в этом противного, ведь, по сути, они особо ничем и не отличаются от губ девушек, с которым я целовался. Такие же мягкие и теплые. Отвращения я не испытывал, скорее, наоборот, желание получить ещё. И Дэн мне не отказывал: отвечал на поцелуй так, что у меня в глазах потемнело. Я кое-как отстранился от него и, сгорая от стыда, открыл глаза. Он смотрел на меня так же, как и до произошедшего. Его щеки покрылись легким румянцем, а я, думая об этом, удивлялся от того, откуда знаю такие слова. Я осторожно погладил его по лицу, обводя большим пальцем его скулу, и снова притянул к себе, желая ещё разок испытать ту эйфорию. Кажется, я подсяду.