Портрет

Князь, сидя за столом, на котором был накрыт завтрак, откинулся на спинку стула, повертел в руках салфетку и произнёс своим обычным, чуть надтреснутым голосом:

— Княгиня, сегодня вы позируете живописцу.

Княгиня, сидевшая на другом конце стола, подняла на него недоумённый взгляд огромных чёрных глаз. Они влажно блестели, взгляд будто пронзал того, на кого был устремлён.

— Да, — заметив её удивление, кивнул князь, — я пригласил его, чтобы он написал ваш портрет. Вы — моя супруга, а, следовательно, член нашего рода. В фамильной галерее должен быть ваш портрет.

— Как вам будет угодно, — тихо отвечала княгиня, опуская глаза.

Она была совсем юной, лет 18. Месяц назад её, девушку из благородного, но обедневшего рода, выдали замуж за князя Андрея Бутурлина. Между ними существовала не только разница в положении, но и в возрасте — тридцать лет. Конечно, князь не был дряхлым стариком, но его здоровье порядком пошатнулось в нескольких военных компаниях.

— Катя, — вызвав её перед свадьбой к себе в кабинет, осторожно сказал отец. — Я понимаю, что... тебе придётся в чём-то сдерживать себя... — он опустил глаза, — конечно, возраст князя не помеха семейному счастью. Но дело в том, что... князь не может... иметь наследников. И он... вообще не сможет... дать тебе женского счастья... Он бывший военный и...

— Ах, папенька, я совсем не хочу этого от него! — воскликнула Екатерина. — Ведь я не люблю его. Мой брак спасёт ваше положение, мои младшие братья не будут влачить жалкое существование. И это для меня уже есть счастье!

— Всё так, дочь моя, но... Я хочу попросить тебя... не опозорить честное имя твоей семьи. О! Выслушай не возражай! Бросить тень на имя можно одним лишь неосторожным жестом, недостойным... знакомством. Ты молода, очень красива и... тебя ждёт множество соблазнов... Поэтому ты должна всегда отдавать отчёт своим поступкам.

Старик замолчал, потирая руки. Молчала и девушка. Она не поняла слов отца. Какой жест? Какое знакомство? Соблазны? Однако Екатерина была послушной дочерью, присев, отвечала с милой улыбкой:

— Да, папенька, я всё поняла. Будьте покойны, я обещаю выполнить вашу просьбу.

Екатерина сидела в кресле, читала книгу. Не постучав, в комнату вошёл князь. Он всегда входил без церемоний, словно полновластный хозяин. Впрочем, он им и был в этом огромном дворце. Екатерина всюду чувствовала себя мухой в банке. Ей везде мерещились колючие мутно-серые глаза князя. Только ночью она могла точно знать, что не удостоится его посещения. И его сухая, прямая, как жердь, фигура не вырастит перед ней неожиданно, и не заскрипит надтреснутый голос.

— Дорогая, вот, наденьте для портрета эту парюру[1], — сказал князь и протянул ей бархатный футляр, в котором лежали великолепные серьги антик с диадемой и ожерельем в этом же стиле.

— Благодарю вас, князь, но... — девушка смутилась, опуская взор.

Гарнитур был роскошен, и она, непривыкшая к такой роскоши, просто не смела прикоснуться к нему.

— Вам не нравится? — брови князя удивлённо напряглись, в уголках губ залегли недовольные складки.

— О, нет-нет, это великолепно! — Екатерина подняла на него влажные глаза. — Но... это прилично взрослой даме, а я...

Она вновь замолчала, осознав, что её слова задели его. Однако князь, не подав вида, сказал с нажимом:

— Вы и есть взрослая, замужняя дама. Не прекословьте! В конце концов, я не заставляю вас носить это... только для портрета.

Он поставил футляр на столик и быстро вышел.

Около полудня Екатерина встретилась с художником.

— Екатерина Павловна, это месье Морель, — представил его князь. — Жан Морель. Он замечательный портретист.

— Вы мне льстите, князь, — смущённо улыбнулся художник.

— Нисколько, — покачал тот головой. — Я привык открыто говорить своё мнение. Видел ваши портреты, мне они понравились... Иначе я бы ни за что не доверил вам своё сокровище, — усмехнулся он. — Я удаляюсь, дабы не мешать.

Едва хозяин дома вышел. Художник, любезно улыбаясь, попросил:

— Мадам, прошу вас сесть вот сюда, — и он поставил маленькое кресло так, чтобы солнечный свет выгодно освещал лицо княгини.

Екатерина послушалась. На ней было воздушное белое платье с высокой талией, умеренным декольте и маленькими рукавами-фонариками, прикрывавшими только самый верх плеч. Полупрозрачная ткань облаком окутывала тонкий стан, не скрывая очертаний фигуры. Блестящие тёмные волосы были уложены в замысловатую причёску, крутыми локонами спадая на плечи. Нежный оттенок кожи подчёркивали роскошные украшения.

Личико с тонкими правильными чертами было, пожалуй, бледным. Но эта бледность придавала юной княгине сходство с ангелом. Довершала облик смущённая улыбка перламутрово-розовых маленьких губ.

Взгляд художника заскользил по ней, останавливаясь на отдельных деталях. Казалось, он оценивает её. Ещё никогда глаза мужчины не смотрели на неё с восхищением и так внимательно, словно проникая в глубину существа. Екатерине стало немного не по себе, она опустила лицо.

— Мадам, прошу, не отводите взгляд, — сразу отреагировал Морель. — Я ведь должен изобразить ваше лицо, — он вновь улыбнулся. — Глаза — это зеркало души, так, кажется, у вас говорят. Без них портрета не будет.

Продолжение ...