Портрет

— Что я делаю? — думала княгиня, когда на рассвете художник покидал её спальню и она оставалась одна. — Наверное, об этом говорил папенька... Но я... я не могу без него... Будь, что будет! В конце концов, я не желаю быть одним из украшений дворца князя... Я для него вещь, которая тешит его тщеславие... Он показывает меня в обществе и только... А милый Жан меня любит... Всей душой! И я... я просто без ума от него... Мне так нужна его нежность... Никто... никто больше не даст мне такой нежности... О, как он смотрит на меня!... Князь никогда так не смотрел... А его руки... Едва он коснётся меня и тем более обнимет, я забываю обо всём на свете... Он только что ушёл, простыня ещё хранит его тепло, а я уже скучаю... мечтаю снова оказаться в его объятьях... Мой милый Жан...

Однажды, когда она позировала ему, сидя в кресле, Морель печально сказал:

— Портрет почти закончен... Остались мелкие штрихи...

— Вы... покинете меня? — дрогнувшим голосом спросила княгиня.

— Если бы могло быть иначе... — с горечью отвечал он.

Она молчала, не имея сил сказать что-либо. В глазах стояли слёзы. И вдруг Морель бросился к ней, упал на колени, обнял её ножки, прижался к ним лицом.

— Катрин, я... нам придётся расстаться. Но я умоляю, подарить мне ещё несколько ночей счастья...

— После завтра возвращается князь... — почти равнодушно отвечала она, — при нём я... не смогу... Это слишком опасно...

— Да, я понимаю, — он пристально посмотрел ей в глаза. — Это опасно для вас...

— Глупый! — печально усмехнулась княгиня. — Какой же вы глупый! Это опасно для вас... Князь — военный... Если дело дойдёт до дуэли, ваша жизнь не будет стоить и гроша...

— Но ведь у нас есть ещё время! — воскликнул Морель и стал целовать ей руки. — Катрин, моя богиня... Вы — моя муза! Этот портрет... Он... он прославит моё имя в веках... Ваша красота, такая нежная и возвышенная, сводит меня с ума... Катрин, умоляю вас!..

— Вы убиваете меня, — прошептали бледные губы.

— Но разве вы... не хотите того же? — удивился он.

— Да, хочу, но... Чем больше я вижу вас, тем труднее мне будет расстаться, — призналась княгиня и разрыдалась.

Он прижал её к своей груди, поцелуями осушил слёзы.

— Катрин, я не могу ждать... я хочу вас немедленно! — он обжёг её своим взором.

— Ах, милый Жан, сюда могут войти слуги... — пролепетала Екатерина, сама умирая от желания.

Не отвечая, лишь улыбаясь дерзко и насмешливо, он закрепил двери ножкой стула. Потом схватил княгиню, и резко развернув к себе спиной, высоко подняв согнутую в колене ножку, прижал её к стене. Задрал сзади юбку, в нетерпении застонал и стянул с княгини полупрозрачное трико. Екатерина упиралась голенью и ладонями в стену, словно пыталась ползти по ней. Кругленькая попочка подёргивалась.

— Ооо, Жан, — только и смогла простонать Екатерина.

Смелая рука Мореля скользнула между ножками. Ощутив тягучую влагу, он довольно облизал пальцы, и, вцепившись в упругие ...

ягодички, задвинул ей резко на всю свою длину.

Княгиня охнула, словно не ожидала этого, в радостном трепете приятно охватила узким лоном страстного гостя. Художник буквально избивал красавицу своими чреслами, безжалостно терзая её цветок.

— Маа, маа, глубже... Я прошу вас — глубже, — стонали алые губки.

И когда его вулкан излился в неё горячей лавой, княгиня едва не размазалась по стене. Она забилась, повисая на его руках.

Но Морель не дал ей опомниться. Всё так же резко развернул её к себе лицом и уронил на колени. Она подняла на него недоумённый взгляд.

— Катрин, докажите мне, что вы действительно ко мне неравнодушны, — с лукавой улыбкой произнёс он.

И не дожидаясь её ответа, провёл по припухшим губкам своим багровым, в капельках лавы, стержнем. Губки раскрылись, пропуская его в маленький ротик. Головка красавицы стала старательно насаживаться на вновь изнывающую плоть художника. Очаровательный носик тонул в густых кудрявых зарослях. (Специально для — ) Влажные чёрные глаза то и дело восхищённо смотрели на любовника. Маленькие мягкие ладошки сжимали и ласково поглаживали тяжёлые шары. В последнем порыве сильнее притягивая личико княгини к себе, Морель застонал и, дёрнувшись, выстрелил в нежный ротик.

Она проглотила нектар жизни, хотела облизать губки, но он не позволил. Поднял её и впился в прекрасный ротик страстным поцелуем.

— Я приду ночью, моя богиня, — хрипло прошептал Морель, посасывая губами крошечную мочку.

— Я буду ждать... — простонала она.

Поздним вечером Екатерина ждала художника. Обнажённая она возлежала на высокой огромной кровати в своей спальне. Вот осторожно открылась дверь, и знакомый силуэт приблизился к ней. В таинственном тусклом свете роскошная фигура юной княгини была ещё прекраснее.

— Катрин... — прошептал Морель, — сегодня я хочу любоваться вами... Насладиться вами сполна... Это наша последняя ночь и я хочу, чтобы вы запомнили меня навсегда, моя богиня...

Его глаза искупали её в голубоватом блеске. Княгиня вздохнула со сладострастной улыбкой. Бесстыдно развела ножки, погрузила пальчик в сердцевинку розы и призывно взглянула на любовника. Морель не заставил себя ждать. Он жадно облизал её ручку. Потом, уложив красавицу на самый край кровати, встал на пол, поднял точёные ножки себе на плечи, вошёл сразу, без прелюдий. Задвигался быстро. Ей нравился его жёсткий, безжалостный ритм.

— Оооо, Жан, да... да... — стонала княгиня, комкая руками простыню, мотая головкой в ореоле роскошных кос.

В эту минуту она позабыла обо всём. Значение имело только то, что горячая пульсирующая плоть проникала в неё, заставляя умирать от блаженства. Он пронзал её до самой потаённой глубины, но княгине, казалось, что этого мало, ей хотелось всё глубже и глубже. И она, извиваясь, крича, двигалась ему навстречу.

В предрассветный час покидая прекрасную княгиню, Морель нежно скользнул по спящим рубиновым губкам и срезал крутой локон её волос.

— Месье, — тусклые глаза князя внимательно посмотрели на художника. — Вы блестяще выполнили вашу работу... Портрет бесподобен, впрочем, — он усмехнулся, — согласитесь он не лучше оригинала.

Морель в знак согласия склонил голову.

— А как же... вторая часть нашего контракта? — холодно и равнодушно спросил князь.

Морель молча протянул ему миниатюрную шкатулку. Открыв её, князь увидел скромное крошечное золотое колечко с капелькой изумруда.

— Ну, что ж... прекрасно, — равнодушно произнёс князь, хотя в его лице что-то напряглось. — Вы получите сполна за вашу работу.

— Благодарю вас... — Морель вновь склонил голову. — Но... я отказываюсь от денег... Я полагаю, то, что вы мне поручили... оплатила княгиня.

Вечером за ужином Екатерина была грустна.

— Дорогая, вас что-то тревожит? — почти участливо спросил князь.

— Нет... нет, нет... всё хорошо... Мне не хочется есть, — как-то рассеянно отвечала она.

Он вдруг встал, подошёл к ней и положил на стол маленькую шкатулку.

— Полагаю, вас тревожит потеря этого? — произнёс своим обычным надтреснутым голосом.