Поэма о Трампе

Здравствуйте, с вами Ричард Броуди. Человек, существующий вне времени, но внутри своей головы.  

Сегодня я постараюсь объяснить, что каждый из нас существует большую часть жизни внутри своей головы.

Так что меня совершенно не волнует, что я вешаю текст про «Оскар» в четверг,

когда все уже отсмеялись и занялись другими делами.

Отсмеяться, может, и отсмеялись, — но проблемы-то остались.

В нашем сегодняшнем рассуждении мы поговорим о таких вещах, как обобщения.

Как они работают в мире устоявшегося постмодерна? Когда они имеют ценность, а когда разоблачают вас? Когда необходимо высказать свое мнение о чужих решениях и смеяться над «негром-пидором»? и «карликом-инвалидом»?

На последний вопрос отвечу авансом: никогда и никогда.

Почему? Потому что ваше мнение имеет смысл только у вас в голове.  

Озвучив его вслух, вы обесцениваете его, лишаете идентичности,

Это теперь просто слова, которые каждый может наполнить своим смыслом

И это будет уже не ваша сосиска, а его стихи.

Принцип Матизена. Чтобы адекватно оценить фильм, в котором действуют геи и лесбиянки, необходимо и достаточно выполнить мысленную подстановку, в результате которой гомосексуальные пары станут гетеросексуальными, и сравнить полученный фильм с исходным.

Каждый раз, когда русскому интеллектуалу среднестатистическому надо подводить итоги чего угодно, умирает беби-тюлень. На его месте материализуются произвольно выбранные факты, тщательно отобранные так, чтобы складывались в некую умопомрачительную теорию. Дальше их предлагается обсудить. К тому же, если выбор оскаровского комитета, настолько же безусловной инстанции, как сам господь Бог,  вдруг попал в нерв, — это явно говорит нам о чем-то большем.

Тектонический сдвиг в культуре случился. 

В смысле, серьезно? 

То есть, у нас правда такой уровень разговора?

Кино не может вдруг стать «какое-то» и «про что-то», или превратиться «в «цветные картинки, в доступной форме объясняющие жизнь» (когда-то было по-другому? когда они были черно-белые, что ли?), потому что смена контекста предполагает его базовое наличие. Но с этим раньше надо было заходить, закончились контексты. 

Теперь просто всего до-ху-и-ща. 

Самого разного, про все на свете, уже в твоем нетфликсе, а если там нету — глянь в амазоне, чего там наснимали. 

А там, между прочим, наснимали «Манчестер у моря», и это вам не жук лапкой, а кино, у которого два «Оскара». 

Вот, кстати, гораздо более удобный и не такой завиральный повод для обобщения и провозглашения новой эпохи: будущее за стриминговыми сервисами, and now it’s official.

Все хорошо, но только одна проблема. Почему Битти не целует Данауэй?

Будущее под знаком стриминговых сервисов уже наступило, и мы все в нем живем. Aмазон спонсирует лучшее инди-кино, Нетфликс стабильно выдает самые громкие проекты момента. И ведь это же еще и сериалы! 

На все никогда времени не хватит. 

Коллективный СДВГ у нас всех — это да. И с нами, в смысле, зрителями, конечно, сложнее стало разговаривать в таких условиях.

Так что и эпоха уже тоже, безусловно, наступила. 

«Каждый дрочит, как он хочет», называется. 

Всем же хочется вести диалог со зрителем, понимать и быть понятыми. 

Вот только сначала попробуй до него докричись, такого рассеянного и с пультом от всего мирового кинематографа. 

Хочешь, загоняй толпы в кино при помощи студии Marvel. Хочешь, — «Блейд раннера» переснимай. Хочешь, — делай сериал про то, какая у тебя большая попа, и какие твои подружки дурынды, — whatever works.

Даже Шьямалан себя под шумок перепридумал, хотя казалось бы. 

Мы ставим знак равенства между «Ла-Ла Лендом» (по сути, заматеревшим инди), «Манчестером» (почти некоммерческим, и даже не студийным инди, как его делали в 00-х), «качественным байопиком» про черных женщин, дичью Мела Гибсона, где 10 минут разговаривают с трупом, лингвистическим сай-фаем от главного режиссера планеты Дени Вильнева,  — и, в общем-то, нишевым «черным кино», которое придумало само себя и заговорило со всем миром — вот сюрприз! — на нормальном человеческом языке.

Ну а как разбираться-то во всем этом? 

Это очень понятное человеческое стремление: упорядочить хаос любыми обобщениями, сконструировать какую-то систему, сделать вывод, — и все, можно уже и новую эпоху объявлять, 

и тектонический сдвиг. 

Очень хочется смысла добавить в эпоху бессмысленности,

хочется, чтобы хоть что-то имело значение, 

— никто же из нас не такой постмодернист, как Ричард Келли, чтобы просто во всем этом плавать, признав, что единственный реальный тектонический сдвиг, который может упорядочить хаос — это глобальный пиздец всему.

А все остальное происходит только в нашей голове, — и надо же хоть иногда понимать, что уместно из нее достать, а что лучше не надо.

Но сама культура тоже, в общем-то, у нас в головах происходит, так что пока не изменятся головы, не изменится и культура.

После 11 сентября для вас многое начало выглядеть по-другому. 

Сейчас вокруг такой стремительный, дикий постмодерн, что не снился ни Делилло, ни Ричарду Келли — даже «South Park» не всегда справляется. 

Вжух — и брекзит, вжух — и убийство брата Ким Чен Ына женщиной в худи LOL, Вжух – и ИГИЛ расстреливает европейские города.

Ввжух — и Жора Крыжовников снимает «Елки-6», и вселенные «Елок» и «Горько» объединяются в одну большую вселенную. 

Венчает это королевство абсурда президентство Дональда Трампа 

(тоже, конечно, событие из разряда «вжух»), 

— и вот это оказалось достаточно серьезное потрясение, чтобы повлиять на культуру. 

Потому что оно уже разом перекрыло все наши общие достижения в сфере социального прогресса, лет за 30. 

Значит, оно не работало.

Значит, мы ошиблись, — слишком много думали о себе.

Пока Кейси Аффлек хватал кого-то за жопу.

Надо понимать, что ненависть к Трампу — явление не политическое, а глубоко культурное. Самое прогрессивное в мире либеральное общество, тоже во многом построившее себя на обобщениях, было уверено, что какие-то вещи в мире все-таки имеют реальное значение, — например, тот уровень дискуссии, которого они достигли, и которого, вслед за ними, стал добиваться весь остальной мир.

Nope. Все еще не важно.

Общество в США раскололось на два полярных лагеря: все хорошее против всего плохого. 

На одном полюсе справедливость, прогресс, феминизм и свобода, 

на другом — все регрессивное говно, которое символизирует Трамп. 

Настало время, когда главное — выбрать свой правильный нарратив. 

Каждое большое культурное событие видит своей целью сделать это максимально достойно. 

Но пока, кажется, в основном ограничивается иронией.

Искусство, помимо своей воли, становится политически заряженным, в особенности то, что совсем аполитично: вспомним, как Асгар Фархади с легкой руки лично Дональда Трампа превратился в самого острополитического мусульманина планеты (прости, Джафар Панахи). 

Да и не только искусство, — спорт, например. 

Схватка аналогичных культурных конструктов (и интриги схожего накала) уже была в этом году, — когда в Супербоуле столкнулись Atlanta Falcons (добро) и New England Patriots (зло). 

Зло в лице Тома Брейди совершило майндблоуинг камбек, не уступающий в величии ошибке Битти с Данауэй, и отыгралось с 28:9 до 28:34.

А вы говорите, «Оскар», — самые известные люди в мире собираются на один вечер вместе, чтобы провести референдум по вопросу собственной идентичности. 

Что представляет собой Голливуд в 2017 году?  Что он выбирает? Социальный прогресс или ностальгическую поездку в прошлое? Реальность или эскапизм? Любовь или карьеру? Цинизм или романтику? Ну, хотя бы, — выскажется или отмолчится?

Если победит формалистская романтическая финтифлюшка с песнями и танцами, — то одно из самых заметных (и политизированных) культурных событий в мире официально признает свою бесполезность и исключительную декоративность. 

Если победит умный, молодой, страстный портрет черной жизни, — вжух! и вся эта ярмарка тщеславия приобретет космическое значение.

Происходит переоценка института звезд с точки зрения их политического влияния. 

Их слова снова стали иметь значение, потому что они заговорили хором, —  наконец-то объединились (хоть и не благодаря, а вопреки) и выступают единым фронтом. Лена Данем плечом к плечу со Стивеном Хокингом. 

Они по-прежнему не могут реально ничего изменить — ни в стране, ни в Белом Доме, ни в головах у людей (к тому же особенно много и не скажешь, — упоминание политики в развлекательных телепередачах заметно снижает рейтинги, что подтверждают результаты этого года). 

Но могут — и по-хорошему, должны — поддерживать, быть с народом, нести разумное, доброе и вечное, служить примером и путеводной звездой в этом чудовищном социальном хаосе. 

Как Скарлетт в пуховичке озаряла своим сиянием женский марш в Вашингтоне, а Мадонна говорила «fuck you». 

Почитайте вот еще на досуге хороший текст, объясняющий новую роль голливудской звезды в эпоху Трампа.

Выбор между «Ла-Ла Лендом» и «Мунлайтом», — это стейтмент. 

Первый вариант — искусственная, отшлифованная и совершенно очаровательная стилизация под классический мюзикл, при всей своей анахроничной ориентации довольно современная и по сюжету, и по форме.

Тридцатидвухлетний режиссер Шазелл, вчерашний вундеркинд с «Санденса», снимает за 30 миллионов признание в любви Голливуду, кинематографу и джазу, ненавязчиво сообщая, что принципы это придурь, любовь годится только в качестве временного двигателя борьбы за успех, а высшая ценность — это самореализация.

Это кино буквально вчера морально устарело: в нем есть все, что больше всего ценят зрители в Голливуде: ностальгия, 

самореализация белого мужчины среднего возраста.

Выбрать его — значит, остаться замкнутым на самом себе храмом искусства и бастионом либерализма, где красивые циничные люди в блестящих платьях и бархатных пиджаках хвалят друг друга за талант, храбрость, прогрессивность и общую благообразность, пока любитель сексуальных домогательств и, видимо, полный мудила Кейси Аффлек получает «Оскар» как лучший актер, а A.C.L.U., чьи голубые ленточки демонстрируют на красной дорожке, возбуждают расследование дискриминации женщин в студийном бизнесе.

Второй — это просто фантастическое везение, подарок Голливуду: именно такое кино должно звучать как можно громче в эпоху Трампа. 

Умный, яркий, искренний образец того, как черное кино нащупывает, как говорит Денис (Рузаев), «не дискредитированный угнетателями язык», но при этом остается фильмом про жизнь, любовь, дружбу, счастье и несчастье, а не конным памятником расового равенства. 

За всем этим переполохом, устроенным бабулей Фэй и дедулей Уорреном, а также подозрительной (по формальным признакам) 

похожестью «Мунлайта» на оду толерантности, 

«сделанную под Оскар» 

(хотите такое кино? специально для вас имеется «Hidden Figures»), 

многие упускают ключевой момент этой ситуации. 

«Мунлайт» — это не социалка «про негра-гея», 

а кино «про celebrating the triumph of life», 

совершенно аполитичное, 

прогрессивное в первую очередь с точки зрения киноязыка. 

Лав-стори и внутренняя история взросления, да в запредельно чистых цветах: синем, фиолетовом, и, разумеется, черном. 

Тут нет ни большинств, ни меньшинств, ни страха, ни мрака. 

Ни расовой, ни сексуальной нетерпимости. 

Тут вообще-то просто нет белых, — ну все ясно, расистское кино 

(был и такой комментарий). 

Что же тогда есть, фильм же про негра-гея? 

Есть тихий, нежный разговор о взаимопонимании.  

Дорогие эстеты, которых заебала толерантность, и вы все время ноете, что кино надо судить с точки зрения искусства, а не политики, — это ваш шанс: триумф по-настоящему грандиозного кино, с точки зрения искусства (и по соображениям совести) дающего тысячу очков вперед любому «Ла-ла ленду». 

А на досуге задумайтесь, пожалуйста, что считать фильм про чернокожих по умолчанию социальной агиткой, — это тоже расизм, потому что расизм — это стереотипное мышление. 

К тому же, насколько вы уверены, что если человеку один раз за тридцать лет подрочили, то «негр-гей» — это его главная характеристика?  

Конечно, победа «Мунлайта» ничего не изменила и вряд ли изменит, — до тех пор, пока не снимут еще штук сто таких «Мунлайтов», какой-нибудь Джимми Киммел все равно будет шутить, как сложно выговорить имя «Махершала Али», а его немезида Мэтт Дэймон — сниматься в фильме про Великую Китайскую стену. 

Но это сигнал для студий, чтобы искали и давали зеленый свет молодому, независимому кино, ищущему свой язык для освобождения от других своих проблем (а их, как мы знаем, еще миллион). 

Возможно, нет. 

Возможно, нас и дальше продолжат спасать от социального неравенства Бенедикт Камбербатч и Эдди Редмейн. 

Но огромное счастье, что «Мунлайт» просто существует, и он именно такой, какой есть, — утопический привет из другого мира, где не существует ни агрессии, ни социальных конструктов, ни Дональда Трампа.

Это самый красивый стейтмент, который мог сделать Голливуд:

сейчас миру нужен не цинизм и не символические жертвы во имя успеха, 

а любовь, красота, достоинство и элегантность, 

потому что искусство должно побеждать невежество. 

Американское общество тоже ищет новый язык, 

не дискредитированный угнетателями, 

учится справляться со своими проблемами самостоятельно, 

принимать взрослые решения и слать нахер всех несогласных.

«Я думаю, они [организаторы церемонии] были так сильно сосредоточены на политике, что не смогли собраться в конце. Это было немного грустно. «Оскара» лишили гламура. Вечер не был похож на гламурный. Я бывал на «Оскарах». В этот раз не хватало чего-то особенного, и это окончание было печальным», — ответил ему Дональд Трамп.

Кажется, нас ждут очень интересные четыре года.