Подружки

А Веронике пофиг. Она видимо совсем в аут ушла. То ли от вина, то ли гормоны у неё сегодня взорвались в башке, да только стала она с Алимом целоваться на диване. А мне что делать? Смотреть? Я отвернулась и стала вино смаковать, цедить. А на меня Тамир-Дамир смотрит, как тигр на ягнёнка. Бля, чего ждёт непонятно? Ведь ясно же, что я даже не пикну, реши он меня трахнуть. А он сидит и смотрит. У меня мурашки бегут и такое ощущение между ног, словно писать хочется.

— Учишься, да?

Господи, а голос то какой адский! Не голос — рык. И акцент этот кавказский жути нагоняет.

— Учусь!

А у меня словно писк котёнка, а не голос человека. В горле сухо и спазмы. Вина в себя вливаю, чтоб хоть так успокоиться.

— Мальчик есть?

Конечно, у меня есть мальчик. И даже несколько. Со всеми дружу, но вот чтобы такой, чтоб один, такого нет. Хотя в последнее время и нравится очень Димка, уж больно активен. И утром пишет, днём в школе выцепит, после школы встретит, вечером гулять зазывает. И хорошо с ним, легко. Обнимается и целуется классно, рукам большой воли не даёт. Слушается меня. Немножко наглеет, развивает успех и расширяет поле доступности, но как только я начинаю злиться, тут же уступает. Я даже уже решила, что именно с ним и лишусь девственности, после выпускного.

— Есть, Дима.

— Дыма? Красивый? Сильный? Трахает тебя?

Ну вот, началось. Что ответить? Что я целка ещё, и я не трахаюсь? А с чего это я должна этому уроду свои секреты раскрывать?

— Это личное!

— Хахахаха! Лычное! Вон, подруга твоя, совсем не лычное!

Я посмотрела за спину, там где Вероника с Алимом обнимались и целовались и немножко, так сказать ох... ла!! Вероника уже полулежала на диване с широко раздвинутыми ногами, а между ними хозяйничала рука Алима. Парочка страстно целовалась и моя подруга обнимала парня за шею. Это был полный капец! Походу Вероника поплыла.

— Вероника! Вероника!!!

Я все громче и громче зала подругу, но та только махнула мне рукой, типо все хорошо и отстань! Как отстань?! Тебя же сейчас трахнут дуру, а ты потом ныть будешь, что я тебя не остановила. Я уже было направилась к парочке, но меня схватил за руку и вернул на место Дамир-Тамир.

— ЭЭэээээ! Нэ мэшай лубить!

И так зыркнул на меня, что мне сразу перехотелось что-то делать. Тамир-Дамир стал стаскивать с себя футболку, при этом пристально глядя мне в глаза. Какой же он здоровый! Прям не тело, а какой-то горный массив.

— Туда иди!

Я на него смотрю и не понимаю, чего он хочет. А он пальцем показывает в сторону окна, у которого стоит кресло. А зачем мне туда идти? Мне и тут, не то чтобы хорошо, но как-то спокойно.

— Давай, давай! Трахаться там будем!

Пиз... ц! Прокатились называется! Я, конечно, понимала, что такое может быть, но одно дело представлять и думать, а совсем другое понять, что это происходит.

— Нет! Я не буду!

— Будэш! Машина каталась, в дом гости ходить, вино кушать? Давай иди туда!

Вот знаете, когда собака вдруг на тебя рычать начинает? И ты такая не понимаешь, что такое? Ты же добрая и совсем не хочешь ничего плохого! А псина на тебя идёт и рычит! И ты такая от страха столбенеешь и думаешь только об одном, чтоб не укусила! Вот в один в один ощущения. Только вместо пса, здоровенный парень. «Давай иди туда!» Так сказал и таким голосом, что понятно, сама не пойду, он тогда туда меня кинет.

— Не надо! Мне нельзя ещё!

Кто это говорит? Что за нытьё? Это я? Что у меня с ногами? Почему они меня не слушаются? Это что? Слёзы?

— Иди! ...

Он толкает меня, понятно, что совсем легко, но я покорно подчиняюсь и на непослушных ногах, в тумане слез, иду к креслу. Успеваю посмотреть в сторону Вероники. Но и ей недолго осталось быть целкой. Её трусики уже покинули свой пост и болтались на одной ноге. Алим все ещё наглаживал мою подругу между ног рукой, но уже возился со своими штанами, продолжая целоваться. А эта дура так откровенно раздвинула ноги и обнимает того, кто сейчас её трахнет.

— Нееее! Фуууу! Не хочу я с Алимом трахаться! Он просто прикольный и возбуждает! Но я ему не дам!

И вот эта же девушка, которая вчера вечером мне это говорила, сейчас отдаётся тому, кого считала недостойным.

— На колэнки вставай!

Дамир-Тамир командует мне, что делать. Да вообще наср... ть на эту идиотку! Говорила же, что не надо с ними в машину садиться!!! Теперь вот как все закончится! Меня из-за неё тоже трахнут! Я встаю коленками на кресло и опираюсь локтями на его спинку. Ткань такая мягкая на кресле. Почему я на это обращаю внимание? Я смотрю в окно. За ним наш город. Дождь уже закончился. Стемнело. Включились фонари и зажглись окошки в домах. Люди ходят по улице, ездят машины. Идёт обычная жизнь, без изменений. И никто не видит и не знает, что вот за этим окном меняется моя жизнь.

Я вижу в отражении окна Дамира-Тамира. Он стоит позади меня. Мне настолько страшно, что в ушах заложило и я стала громко дышать. Прикосновения Тамира-Дамира только добавили ужаса. Он совсем бесцеремонно, по хозяйски как-то, задрал мне юбку на спину. На мне были одеты совсем простенькие хэбэшнные трусики с утятами. Я любила эти трусики. Он так хорошо на мне смотрелись и так плотно облегали мою попку и щёлку. Кто же знал, что именно в этих трусиках моя попка будет представлена для показа сегодня.

Пальца Тамира-Дамира хватают их и стаскивают вниз, оголяя мою попку полностью. Я смотрю в окно и вижу на противоположной стороне улицы какого-то парня. То стоит на остановке и видимо ждёт автобус. От нечего делать он разглядывает окна.

— Посмотри на меня! Посмотри! Спаси!

Я плачу и смотрю умоляюще на человека на остановке. Как идиотка мысленно прошу его увидеть меня в окне, понять, что происходит и каким-то чудом спасти меня.

— Айайайай! Больно!

Я оборачиваюсь на крик моей подружки. Она уже совсем лежит на диване с широко раздвинутыми ногами. Между ног уже двигается задница Алима. Мне хорошо видно, что его член вошёл в щёлку Вероники. Ну, вот и все! Вероника больше не целка!

Я чувствую прикосновение горячего и твёрдого предмета к моей девочке. Отчётливо понимаю, что это член и что сейчас меня трахнут и я последую за подругой. Отмечаю, что я ужасно влажная там. Видимо моё тело среагировало и выделило смазку, чтоб член легко вошёл. Глупое, очень глупое тело!

— Блаблабла!