Подборка.

18 октября 1942 г. части 305-й пехотной дивизии при поддержке оставшихся 19-ти танков 14-й танковой дивизии продолжали тяжелые бои с советскими войсками на территории завода «Красные Баррикады», заваленной обломками зданий, за каждый заводской цех и каждую мастерскую, точнее за развалины, оставшиеся от них. Даже небольшие боевые задачи, которые ставились перед полками 305-й пехотной дивизии на день, не могли быть выполнены из-за стойкого сопротивления красноармейцев. Немецкие штурмовые группы захватывали этаж за этажом, но их продвижение было очень медленным. К тому же, чем ближе немецкие передовые отряды приближались к берегу Волги, тем более интенсивнее и точнее становился огонь советской артиллерии с восточного берега реки. Советская тяжелая артиллерия, располагавшаяся в густом лесу на противоположном берегу Волги, простреливала весь город. Пусковые установки реактивных снарядов – знаменитые «Катюши» или «сталинские органы» – периодически наносили залпы по занятым немцами развалинам. Весь Сталинград протяжённостью почти 40 километров был в огне и дыму. Немецкие пикирующие бомбардировщики Ю-87 «Штука» с постоянным ревом атаковали передний край советской обороны.

Фото бойцов "C.S.I.R" во время итальянского наступления от Донца к Дону, летом 1942.
Отрывок из книги "Война на руссском фронте", командующего итальянским экспедиционным корпусом - Джованни Мессе:

"12 июля 1942 года в 3:00 старые дивизии К.С.И.Р. и части дивизии «Сфорцеска» выдвинулись со своих позиций. Погода была отвратительной: шел проливной дождь. Выделенный отряд из дивизии «Челере» (3-й полк берсальеров и 111-я группа артиллерии на конной тяге) понесли большие потери на минных полях и из-за отчаянного сопротивления неприятельского арьергарда в Круглом и на станции Фащевка. В район кургана Могила-Острая (высота 331,4) части вышли после полудня. Туда же прибыла другая колонна, состоящая из батальона мотоциклистов, одного батальона 6-го полка берсальеров и группы из 120-го артиллерийского полка.

Мы организовали преследование неприятеля и настигли его к вечеру, восточнее перекрестка у Артема, где русские уже окопались и заняли позиции. Атака проходила при поддержке 111-й германской дивизии со стороны Уткино (наш левый фланг) и 198-й дивизии со стороны Артема (наш правый фланг). Этот маневр помешал действиям неприятельского арьергарда и способствовал наступлению XXXV-ro корпуса. По плану 17-я армия не давала неприятелю организовать оборону на линии Ворошиловград - Красный Луч, а дивизия «Челере» и немецкая 111-я продолжали на следующий день движение, соответственно, на Ивановку - Красную Поляну и на Шевченко - Малую Николаевку. «Пасубио» и «Сфорцеска» продвигались на восточном направлении.
Утром 13 июля дивизия «Челере» объединилась вместе с немецкими дивизиями 111-й и 198-й для атаки новых позиций русских, оказавших ожесточенное сопротивление, чтобы дать возможность отойти своим основным соединениям. Подавив и вытеснив неприятеля из Петровенки, дивизия «Челере» прибыла к концу дня к Шевченко, где находился сильный русский гарнизон, но и он был разбит, а дивизия захватила много пленных и военных трофеев. При содействии 111-й дивизии удалось захватить Федоровку. После этого 111-я дивизия устремилась на Елизаветовку и Малую Николаевку, а дивизия «Челере» - на Ивановку для дальнейшего выхода к Красной Поляне.
Дивизия «Пасубио» направилась на левый фланг дивизии «Челере» для продолжения своих активных действий."

"Из допросов военнопленных следовало, что я районе Ивановка - Красная Поляна занимают позиции сильные формирования арьергарда при поддержке многочисленного ополчения. Несмотря на попытки русских создать сильный оборонительный рубеж, 14 июля берсальерам из 6-го полка после блестящей штыковой атаки удалось захватить позиции и прочно закрепиться в Ивановке (высота 360). Вечером наши войска ворвались в Ивановку, где продолжалась яростная схватка с неприятелем от дома к дому. Русские отошли, но предварительно заминировали весь населенный пункт, что привело к большим потерям среди берсальеров. Одновременно 111-я дивизия захватила Малую Николаевку. Дивизии «Пасубио» и «Сфорцеска» шли следом.
XXXV-й корпус углубился в оборонительную систему неприятеля, организованную на линии Ворошиловград - Красный Луч."

Генералы Вермахта за столом для игры в карты в тюрьме Нюрнберга: слева направо генерал-фельдмаршал Хуго Шперле, начальник Генерального штаба сухопутных войск Хайнц Гудериан, генерал-полковник люфтваффе Ганс-Юрген Штумпф, генеральный инспектор люфтваффе и заместитель Г. Геринга Эрхард Мильх. Ноябрь 1945 года.

Воспоминания о войне унтершарфюрера дивизии "Лейбштандарт Адольф Гитлер" Эрвина Бартманна - Курский выступ
Наступило время величайшей в истории танковой битвы. Нам предстояло атаковать на южном фасе Курского выступа бок о бок с панцергренадерской дивизией Grossdeutchland. Наша дивизия пошла в наступление, и когда мы пересекали небольшой перелесок, я был ранен. Снаряды взрывались над верхушками деревьев, и было столько шрапнели и осколков, что каждый второй человек был ранен. Шрапнельный осколок угодил в мое правое плечо, вошел в легкое, прошел в нескольких миллиметрах от сердца и застрял между ребер. Я частично потерял зрение и едва различал светлые и темные тона. Один из моих товарищей, который получил легкое ранение, отвел меня на перевязочный пункт. Здесь меня перевязали, и я стал дожидаться транспорта, который отвез бы меня в госпиталь. Машина пришла, но на пути к госпиталю мы были вынуждены двигаться по дороге, которую русские видели как на ладони. Они не делали послаблений санитарным машинам, и на нас обрушился убийственный огонь, но нам удалось добраться до госпиталя. Меня вытащили из машины на плащ-палатке, растянутой в виде носилок, и уложили на солому. Пришлось ждать, потому что было много ребят, у которых были куда более тяжелые ранения. Я видел, как многие из них умирали прямо здесь, на земле. Уже ночью меня отнесли в операционную палатку и положили на стол. Мне дали какое-то малоэффективное обезболивающее средство, но так или иначе я старался оставаться в сознании. Я чувствовал, что если отключусь, то уже никогда не приду в себя. На следующий день меня отвезли на железнодорожную станцию, где вместе со многими другими ребятами мне целый день пришлось ждать погрузки на поезд. Прошел слух, что русские прорвались... И что теперь? Мне уже доводилось видеть то, что случалось с солдатами из СС-Ваффен, которые попадали в руки к русским. По счастью, все кончилось хорошо: подали состав, и нас отвезли подальше в тыл, где перегрузили на другой, более комфортабельный госпитальный поезд. В итоге я оказался в госпитале в Курске, где оставался еще неделю. Затем я опять отправился в путь через Чехословакию и Австрию в армейский госпиталь. Когда мы сошли с поезда, все, кто был в состоянии идти, отправился в госпиталь пешком, и я оказался среди этих избранных. Ну и вид был у нас, когда мы брели через этот городок!

Доктора не смогли найти в моем теле никакой шрапнели! Зная, что во мне что-то сидит, я спросил, могут ли меня отправить в госпиталь СС в Вене. После продолжительных выражений недовольства, местное начальство согласилось. В эсэсовском госпитале мне сделали рентген и обнаружили кусок шрапнели, застрявший между ребрами. Он так и сидит в моем теле по сей день...

Владимир Соловьев, или Несвятой праведник.
В своих «Трех свиданиях», которые сам философ назвал «маленькой автобиографией», Владимир Соловьев рассказал о трех духовных событиях, мистических видениях, имеющих характер встречи с Божественным Существом в женском облике. Это переживание составило безусловное ядро его духовного опыта. Однако впоследствии все его видения носили демонический характер. «Часто бывали у него видения черта», — пишет Сергей Михайлович Соловьев (племянник философа).

Владимир Соловьев принадлежал к тем философам, которые не отделяют философию от жизни. Он проповедовал христианские идеалы, и сам вел жизнь, весьма близкую к монашеской.

Близорукий и иссохший, с густыми локонами, ниспадавшими на плечи, он представлял собой какие-то живые мощи. Характерно, что его часто принимали за духовное лицо. А маленькие дети, хватая его за полы шубы, восклицали: «Боженька, боженька!».

Изнуренный вид Соловьева говорил о его крайне беспорядочном образе жизни. Он не был женат и не имел постоянного жилья. У него не было никакого режима для сна, работы, питания. Будучи постоянно в разъездах, Соловьев жил то в какой-либо гостинице в Петербурге, то в имении своих друзей, то где-либо в пансионе на берегах озер Иматры или Саймы в Финляндии.

К материальной стороне жизни и деньгам Соловьев относился крайне пренебрежительно. Заработанные деньги он раздавал, не задумываясь, всем, кто у него просил. Если не было денег, то Соловьев раздавал свои вещи. Друг философа Евгений Трубецкой рассказывал: «Помню, как однажды глубокой осенью в Москве я застал его страдающим от холода. Только что перед тем, не имея денег, он отдал какому-то просителю все суконное и вообще теплое, что у него было, он рассчитывал, что к зиме успеет заработать себе на шубу».

Великодушие Соловьева не обходило животных и птиц. И они, казалось, чувствовали его любовь ко всему живущему. В Петербурге Соловьев часто останавливался в одной из гостиниц. Едва он успевал туда приехать, как к окну его комнаты уже слеталась стая голубей.

Единственное, что отличало его от аскета, было то, что Соловьев любил дружеские беседы за рюмкой вина. Но и к этому напитку он относился по-философски. «Вино, — часто говорил он, — прекрасный реактив. В нем обнаруживается весь человек: кто скот, тот в вине станет совершенной скотиной, а кто человек, тот станет выше человека». (via)

Несколько лет назад в научный оборот были введены новые источники, согласно которым Адольф Гитлер лгал об истинных причинах своего увольнения из германской армии во время Первой мировой войны.
Официальная версия излагается в книге "Моя борьба" ("Mein Kampf"). В ней Гитлер пишет, что его комиссовали в связи с потерей зрения после британской газовой атаки. Однако "ранее не публиковавшиеся письма", датированные 1943 годом, позволяют предположить, что "его слепота на самом деле была вызвана психическим заболеванием", говорится в статье Independent.
Из писем следует, что нейрохирург Отфрид Фёрстер в 1930-х годах рассказывал двум известным американским неврологам, Виктору Гонда и Фостеру Кеннеди, как в 1918 году ознакомился с медицинской картой Гитлера из Пазевалькского госпиталя. В ней, как сообщается, было указано, что будущий фюрер страдал истерический амблиопией (другое название — истерическая слепота). Впоследствии "медицинская карта Гитлера была уничтожена, а те, кто был с ней знаком, убиты либо сами покончили с жизнью". Фёрстер умер в Германии в 1941 году своей смертью.
С документами ознакомился историк Томас Вебер (Университет Абердина). В интервью Independent он сказал: "...Если мы хотим понять внезапное... превращение неуклюжего солдата, за которым ни один из его начальников не замечал никаких лидерских качеств, в самоуверенного харизматического лидера, нам действительно нужно оценить психическое состояние Гитлера и радикальные перемены, которые его личность претерпела после войны".

Мне всё это не кажется таким уж важным. Типа — заистерил, и стал вождем? Убогие люди, ей-Богу. Нацизм — не психическое отклонение, а закономерный итог (или, если угодно, тупик) развития европейской политико-философской мысли и государственных форм. И наш ефрейтор — не психопат, а ярчайший политический выразитель этого идейно-политического течения.

Стрелок Сибирского стрелкового полка фельдфебель Алексей Страхов, кавалер всех степеней знаков отличия Военного ордена, на посту у галереи памятника Александру II в Кремле, 1902.

Уроженец Томской губернии, Мариинского уезда, является одним из замечательных героев Китайской кампании 1900-1901 гг., в течении которой он получил все четыре степени ЗОВО (Знак отличия Военного ордена — причисленная к ордену Святого Георгия награда в Русской императорской армии для нижних чинов с 1807 по 1917 годы).

При взятии крепости Хунчун, находясь в составе охотничьей команды, Страхов вынес из боя раненного начальника команды, за что награжден 4-ой степенью ЗОВО; 3-я степень была наградой за молодецкую разведку, произведенную с конными охотниками.

Затем Страхов, имея под своей командой всего трех охотников, разбил шайку хунхузов в 60 человек, а после того совершил новый подвиг: когда начальник охотничьей команды (из 50 конных охотников и 3 казаков), сотник Демченко, придавленный убитой под ним лошадью, выбыл из строя, Страхов принял команду над охотниками и задержал с ними шайку хунхузов в 400 человек, до прихода полковника Столицы.

За последние два отличия Страхов награжден 2-ой и 1-ой степенями ЗОВО.

"Нива" писала о нем:
"Фельдфебель Страхов — уроженец Сибири... Как и все солдаты-сибиряки, он превосходный стрелок и энергетический, выносливый и интеллигентный человек. С такими воинами России нечего бояться разных осложнений, даже более грозных, чем минувшая китайская война".

К истории о добровольном присоединении.
Директива НКО СССР о действиях против государств Балтии от 9 июня 1940 года.

«Старый солдат»
«Старый дед рассказывал внучатам:
Как служил он смолоду солдатом,
Как с полком ходил в чужие страны,
Где живут соседи басурманы.
Как в боях он всюду отличался,
Как с врагом бесчисленным сражался,
Где был ранен, где в бою контужен,
Где в больнице пролежал недужен,
И за что ему с крестами дали
По заслугам ратные медали.
И как был начальством он прославлен,
И Царю на празднике представлен...
И пока внучатки дивовались,
Очи дедушки огнями загорались,
И опять он был годами молод,
Нипочем ему был зной, гроза и холод,
Нипочем лишенья и невзгоды,
Рукопашные, окопы и походы.
И когда бы снова, как когда-то,
В достославные дни русского солдата,
Он услышал голос командира -
В рваных лапотках без славного мундира.
На "ура" он бросился бы в схватку,
Вспомнив старую солдатскую ухватку».

Сергей Сергеевич Бехтеев.

‏Source feldgrau.info