Подарок

Я подошел и обнял мое сокровище за талию, прижался всем телом и поцеловал в алые от возбуждения губы. Она ответила тем же. Рукой я прошелся по шее и груди Маруси, дошел до груди. Мой член уже в полной боевой, в свою очередь уже нащупал выглядывающую розу и терся о разрез на трусиках. Там где из лифа торчал сосок я остановился и начал освобождать грудь из оков. Не мог удержаться и сначала поцеловал его, а потом и с жадностью всосал весь рукой в это время раздвигая разрез. Второй рукой я прошел от шеи к попе и крепко прижал к себе. Член скользнул по разрезу на трусиках и ушел ниже промежности, напрягшись еще сильнее. Разрезы на лифе на обоих грудях я сделал побольше, чтобы соски совсем смотрели наружу. Тот же номер сделал и с разрезом на трусиках в промежности. Это так возбуждало — одетая нагота. Моя Маруся ну просто клад. Где она отхватила такой нарядик? И ведь мне ничего не сказала, затейница. Расширив доступ к к киске, я облизал пару пальцев и начал играть с ней. С тем, что выглядывало и призывало к себе.

Я опустился на корточки и стал целовать её бедра, начав с той ноги, которой она опиралась на кровать, целовать её икры, пальчики ног, которые торчали из туфель. Потом дошел до выглядывающей на меня моей киски, сладки капли росы, как на утреннем бутоне розы я слизал сразу и язычком проник глубже. Солоноватые соки ждали меня прямо на входе. Я еще немного пообщался с этим творением природы и обнимая Машку за попу поднялся. Член уперся в то место, которое я только что целовал. Я крепко обнял Марусю, за талию, и впился губами в её в долгий сладкий поцелуй. Мой член нащупал промежность и в уже мокрую киску вошел как маслу. Маша не высокого роста и всегда, когда мы занимались любовью стоя, мне приходилось приседать, сгибать колени, делать все в полуприсяде, что сильно утомляло, а тут такая подмога в виде высоченных каблуков, которые подняли Машкины прелести на нужную высоту. Это заводило еще больше. Не надо было делать огромных затрат энергии и делать лишних движений. Мой член ходил вверх и вниз по удивительно теплой, скользкой и нежной вагине. Он почувствовал себя дома. Я вводил и выводил его снова наслаждаясь эффектом.

Мы целовались самозабвенно. Мы играли языками и губами, мы обнимали и прижимались друг к другу, я целовал её шею и грудь, не выпускал её рук и обцеловывал каждый пальчик на руке. Потом прижал её к себе крепче, член вошел еще глубже и я начал более сильные движения тазом. Она почувствовала, что я у же сильно возбужден и остановила меня в себе, сильно притянув меня к себе взяв меня за попу.

— Стой. Не торопись. Давай сначала поедим. Я приготовила перекусить.

Когда я вошел, я и не заметил, что возле прикроватной тумбочки стоит сервированный столик. На нем дымится кофе, мои любимые блинчики и пончики, сыр, масло, варенье.

— Маня... Ты такая классная!

Она ослабила хватку, я выскользнул из её лона, поцеловал ...

Машку в губы, в оба осока, писел и поцеловал в её прекрасную розочку.

— Ну пошли уже! — немного оттолкнув меня, Маша покачивая бердрами пошла к столику.

— Усаживайся. — сказала она показывая на наш уголок с двумя креслами, кофейным столиком и торшером, где мы любили погонять кофейку.

Я уселся, член не давал положить ногу на ногу, я сел как мог. Маруся подошла к сервированному столику и наклонилась за кофе, сорочка и так прозрачная медленно поднялась и оголила прекрасные мои полупопия, которые были прикрыты только сверху, ближе к пояснице, где проходили стринги. У этих стрингов была чуть расширенна полоска, которая проходила по попе сверху, тоже вся была кружевная с милым треугольным вырезом на верхней части, как раз где ложбинка в районе копчика и еще больше будоражила своей скрытой зоступностью и для взгляда и для дела. Как сладко все выглядит, я не могу просто держаться.

Она взяла кофе, развернулась. Господи, вот так бы и смотрел на тебя всю жизнь! «Не двигайся, не уходи никуда, ты так прекрасно смотришься!». Она, как на подиуме, донесла кофе до столика, и поставила его передо мной. И поцеловала меня, я не приминул воспользоваться предоставленной возможностью погладить её груди с торчащими из разрезов сосками. Она опустилась на корточки и поцеловала мой торчащий член, потом облизнула головку и заглотила на сколько смогла. Я охнул. Она отпустила его, снова чмокнула, поднялась и пошла снова к сервированному столику. «Вот какая коварная женщина» — с блаженством и улыбкой пронеслось у меня в голове. Она картинно прошлась к столику, снова наклонилась, медленно обернулась и так посмотрела на меня. От этой картины встало бы и у мраморной статуй, наверно. Я сидел в кресле и млел. Она взяла съестное и снова двинулась ко мне, переставляя ноги, одна перед другой, не торопясь надвигаясь на меня с удивительной грацией. Что там длинноногие вешалки на подиуме. Вы представьте себе картину, что была передо мной. Это в сотню, в тысячу, в миллион раз прекраснее, чем вешалка на подиуме.

Тут подиум был наш, только наш. Все представления было только для меня. Вот это сюрприз. Она размеренно подошла, поставила все на столик и снова поцеловала меня и моего друга. Потом развернулась и нагнулась вперед прямо передо мной, предоставив прямо мне в руки свою попу. Я раздвинул ягодицы и поцеловал в анус. Она присела, ухватила член руками и ввела его себе в лоно, сев мне на колени. Я был на небесах. Она пару раз двинула тазом. Встала и снова пошла к столику за остатками яств. Грациозно донесла свое тело до сервировочного столика, снова с изящным выгибом забрала варенье с медом и закончив сервировать наш кофейный столик поцелуем в губы и головку, села на кресло рядом, закинув ногу на ногу. Сколько грации, сколько красоты было в её движениях. Как все гармонировало в этом представлении для меня. Обстановка нашей спальни, завтрак, её пышные формы огранял прекрасный наряд, какая форма, какая подача себя, какая выдержанность и стойкость. Мария словно открылась для меня с новой стороны. Я как завороженный смотрел на неё. Я сполз с кресла на пол и на четвереньках подполз к ней, поцеловал ножку, коленку. Развел её бедра в стороны и прильнул губами к разрезу на трусиках, жадно целуя и вылизывая все соки. Она погладила меня по голове, пару раз прижала к себе покрепче, а потом отсранила мою голову от себя и проговорила:

— Давай поедим.

Я встал поцеловал её в губы и груди и уселся в свое кресло.

Кофе был отменен. Мои любимые блинчики и пончики были просто восхитительны. Я обожаю её выпечку, я обожаю её кофе. Она это знает и ей всегда доставляет огромное удовольствие вид того, как я жмуря глаза от наслаждения поедаю все вкусности. Она ни к чем не притрагивалась, она просто смотрела на меня и улыбалась. Пока я разделывался с блинчиками, она раскинулась в кресле и начала облизывая пальчик возить им по свои соскам, по груди, немного сжимая их. Я замер.

Продолжение ...