Почему мозг заставляет нас ненавидеть других и как его обмануть?
VentiljatorМы делим мир на «своих» и «чужих» быстрее, чем успеваем понять зачем. Можно ли это изменить?
Человеческая история полна примеров того, как одна группа людей может быть жестока по отношению к другой. Крестовые походы. Рабство и сегрегация. Евгеника и нацизм. Гомофобия. Исследования показывают, что мы определяем, кого считать «своим» (а значит, хорошим), а кого «чужим» (уж точно не таким хорошим), с поразительной скоростью – мозг делает это еще до того, как подключается сознание. Сознанию же затем приходится рационализировать выбор мозга – и тогда появляются теории о лучших расах, лучших религиях и лучшем образе жизни. В своей статье на Nautilus нейроэндокринолог из Стэнфордского университета, автор недавно вышедшей книги о биологии человеческого поведения Роберт Сапольски, объясняет, как мы делим людей на «нас» и «их», что можно с этим поделать и как запутать мозг.
Судя по всему, привычка делить мир на своих и чужих заложена в нас эволюцией, а значит, засела в мозге очень прочно. Способов деления множество – по полу, расе, цвету кожи, месту жительства, месту работы, семейному положению, пристрастиям и так далее и тому подобное. Следовательно, границы между группами, к которым принадлежит человек, зыбки: люди, которые сегодня воспринимают друг друга как «чужих» по одному признаку, завтра вполне могут оказаться «своими» по другому. Именно здесь, по Сапольски, кроется надежда на светлое будущее.
Если вас поместить в аппарат функциональной магнитно-резонансной томографии – машину, которая измеряет изменения в притоке крови к разным областям головного мозга, – она покажет, насколько быстр ваш мозг по сравнению с сознанием. Когда человеку демонстрируют фотографии лиц со скоростью 20 снимков в секунду, он вряд ли в состоянии запомнить их или заметить какие-то их особенности. Но для мозга даже этого будет достаточно, чтобы провести границу между своими и чужими. Если в череде представителей вашей расы мелькнет другой тип лица, фМРТ зарегистрирует всплеск активности в миндалевидном теле – области, которую связывают со страхом, беспокойством и агрессией.
Что интересно, в момент показа лица иной расы можно также заметить снижение активности другого участка коры головного мозга – веретеновидной извилины на границе затылочной и височной долей, которая отвечает за распознавание лиц (и, похоже, только за него). То, что ее активность снижается, указывает, что лица людей других рас мы различаем и запоминаем хуже, чем нашей собственной, – вот почему представители прочих национальностей для нас «все на одно лицо».
На иное отношение мозга к «чужим» указывают и результаты экспериментов по изучению работы зеркальных нейронов – тех, что возбуждаются как при собственных действиях, так и при наблюдении за аналогичными действиями других. Если мы видим, что другого человека укололи чем-то острым, в коре головного мозга заработает та же область, что активируется, когда уколют нас самих. Если мы увидели, как кто-то пьет воду, зеркальные нейроны активируются так же, как когда мы сами пьем. Но все оказывается не так, если мы смотрим на представителя другой расы, – в этом случае наш мозг остается практически безучастным к чужой боли (как и к чужой жажде).
Это говорит о бессознательной природе разделения на своих и чужих. А вот кое-что о предвзятости. Во второй половине 1990-х американские психологи разработали тест на неявные (имплицитные) ассоциации – Implicit-association test, в ходе которого показывали испытуемым изображения человеческих лиц и вымышленных существ – троллей. Картинки сопровождались разными характеристиками – честный, обманщик и пр. Выяснилось, что когда на одном экране возникала идущая вразрез со стереотипом пара лицо-признак (например, тролль и «красивый» или человек и «вонючий»), у мозга участников эксперимента уходило больше времени (на доли секунды) на то, чтобы обработать информацию. Получается, даже в простейших случаях то, что выходит за рамки привычных суждений, требует больше усилий.
Не секрет, что человек воспринимает самого себя лучше, чем других, – мы всегда мудрее, поступаем правильнее, мыслим яснее.
Подобное отношение переносится и на всех «своих»: «наш» язык логичнее и богаче, чем у «них», кухня вкуснее, музыка душевнее. Общность способна защищать: эксперименты с актерами, одетыми в форму болельщиков спортивных команд, подтвердили, что человеку скорее помогут фанаты «его» команды, чем поклонники соперников.
Однако групповой фаворитизм имеет и отрицательные последствия. Из-за него мы готовы прощать «своим», но редко закрываем глаза на проступки «чужих». Если кто-то из «наших» сделал что-то дурное, мы оправдываем его: обычно он не такой, плохой день, виноваты обстоятельства. Когда речь о других, проявляется эссенциализм: «они всегда были, есть и останутся такими». (По этой, кстати, причине, в США в качестве присяжных в суды приглашают людей, способных увидеть в обвиняемом «своего».)
Но если осторожность по отношению к «чужим» может быть неосознанной и неконтролируемой, то изобретение теорий о том, что «они» украдут наши рабочие места, манипулируют нашими банками и сознанием, нарушают чистоту нашей крови и так далее, требует определенных сознательных усилий. Слова «Я не могу объяснить почему, но то, что они делают, – неправильно» – это не аргумент, поэтому людям требуется рационализировать свои необъяснимые эмоции и убеждать окружающих в их легитимности.
Автоматизм и эмоциональность неприязни к «другим» подтверждается тем, насколько легко можно манипулировать рациональными объяснениями, которые мы придумываем. В 2008 году исследователи из Плимутского университета (Великобритания) продемонстрировали, как чувство отвращения, вызванное факторами среды (неприятный запах, грязное помещение, видео с неубранным туалетом), влияет на моральные суждения: люди начинали более строго высказываться по целому ряду тем – от кражи денег из найденного на улице бумажника до поедания мертвой собаки.
Известно, что вы скорее купите французское вино, если в магазине будет звучать французская музыка. Но, к сожалению, контекст влияет не только на ваш собственный вечер. Белые американцы меньше поддерживают иммиграцию в свою страну, если перед этим увидели иммигрантов. Христиане, которые находятся вблизи от церкви, не только чувствуют себя более одухотворенными – также они начинают более негативно отзываться о тех, кто не принадлежит к их вере. Все это говорит о том, что небольшой толчок извне способен изменить мнение, которое кажется нам взвешенным и обдуманным.
Разные группы «чужих» вызывают в мозге разный отклик. Чаще всего это страх и недоверие: так, люди белой расы склонны видеть в лицах африканцев агрессию. Иногда мы (то есть наш мозг) испытываем гадливость, когда мы видим морально неприятных нам людей – например, наркоманов, тех, кто ест что-то противное (насекомых) или наоборот (милых зверушек), имеет резкий запах или одевается неподобающе.
Но в каких бы категориях ни были «чужие», это понятие очень изменчиво. Стопроцентно чужой может стать своим. Это иллюстрируют эксперименты с куклами, проведенные американскими психологами Кеннетом и Мами Кларками в начале 1940-х: когда белым и чернокожим детям предлагали на выбор белых и темных кукол, и первые и вторые предпочитали белых, – именно они казались детям самыми красивыми.
Самый лютый враг сделается «своим», если появится признак, который объединяет его и нас: известны истории о том, как в военное время солдаты тепло заботились о противниках, потому что выяснили, что им нравится одна и та же музыка или книга. По легенде, в ходе битвы при Геттисберге (самое драматичное сражение Гражданской войны в США) генерал армии Конфедерации Льюис Армистед был ранен и подал масонский знак, призывающий на помощь. На него откликнулся офицер вражеской Союзнической армии, который, тоже будучи масоном, ухаживал за коллегой по тайному обществу, пока тот не умер. Наконец, бывали случаи, когда воюющие стороны заключали временные перемирия на дни больших праздников, которые отмечали сообща, – от античных Олимпийских игр до Рождества.
Поэтому неудивительно, что дихотомия «мы»/«они» легко рушится с появлением новой классификации или новой цели. Как уже описывалось выше, мозг мгновенно замечает лица иной расы и активирует специальную область – миндалину. Но если смотрящим на фотографии лиц поставить конкретную задачу – найти на изображении небольшую точку или подумать, понравится ли данному человеку тот или иной овощ, – окажется, что они перестанут возбуждаться из-за цвета кожи, и миндалина будет мирно дремать, не вызывая беспокойства.
Получается, что даже те границы между своими и чужими, которые кажутся нам нерушимыми, могут испариться в одно мгновение. А значит, уверяет Сапольски, мы можем сами заставить их исчезнуть.
«Отучить» нас причислять других людей к «своим» или «чужим» невозможно – этот механизм развивался и укреплялся у нас в голове тысячелетиями. Что можно сделать, пишет Сампольски, – это понять, что различия будут всегда, не по одному признаку, так по другому. Следует помнить, что наши «рациональные» обоснования того, почему «они» плохие, – лишь рационализация, попытка объяснить силы, которые мы не контролируем. Избавляйтесь от стремления обобщить «чужих» и приписать им какой-то единый неизменный набор качеств, советует ученый, индивидуализируйте других людей, найдите общие цели и сосредоточьтесь на них и помните уроки истории.
Источник: http://nautil.us/issue/49/the-absurd/why-your-brain-hates-other-people