Побег куманики

Ведь, если я правильно понял, каждая из найденных нами средневековых игрушек должна иметь значение?
В тот день Оскар Форж говорил, что рыба в алхимии означает тайную субстанцию, а в китайской мифологии — богатство и изобилие.
Ничего не скажешь, подходящий для меня артефакт! Изобилие мне не помешало бы, если учесть, что возвращаться в Лондон будет не на что. Да и незачем, судя по всему.

Добавить к этому можно то, что одна рыба у китайцев означает одинокого человека, сироту или холостяка. Улавливаешь, Фиона?
У кельтов рыба — кажется, форель — символизирует высшее знание богов. Ха-ха-ха.
У египтян — это фаллос Озириса. У греков — символ плодовитости. Ну это тебе виднее, моя дорогая.
Что касается культа Адониса, то рыба — жертвоприношение для мертвых, а у римлян означает похороны… Не дождетесь!

Но это шуточки, а на деле я понятия не имею, к какому слою можно отнести эту погремушку. Было бы там три рыбины с одной головой, как на том зеркале, что ты нашла в монастыре Сен-Огастине.
Да, да, не удивляйся, я и это знаю! я читал о тебе все, что можно найти в сети, я люблю узнавать подробности про своих женщин.
Я разыскал в интернете отчет о раскопках в римских катакомбных церквах. Там находили печати и лампады с изображением рыб как секретного знака Иисуса Христа.

Это и понятно: буквы греческого слова «рыба» (ichthus) образуют акроним слов Iesous Christos Theou Huios Soter, впрочем, это и школьнику известно, а вот то, что новообращенных называли
pisciculi,
для меня было новостью.
И кстати — нашла ли ты объяснение своей жемчужине? Ты ведь не можешь без объяснений.
Отвечай сегодня же, я нашел удобное кафе и проверяю почту каждое утро. К тому же они подают горячие плюшки с ежевичным джемом!
Скучаю с каждым днем все больше.
Густоп


Без даты

Фиона, о чем ты?
Я всю ночь перечитывал твое письмо — вернее, письмище, боже милосердный! я его даже распечатал и взял с собой — перечитывал и окончательно запутался. Позволь мне усомниться в твоей версии, хотя она неожиданна и изящна, как, впрочем, все, что ты делаешь.
Но я сделаю то, о чем ты просишь. Или скорее то, что ты велишь.

Хотя это представляется мне невыполнимым, потому что профессор отказывается со мной разговаривать. Вчера я встретил его на лестнице и уверяю тебя — он либо пьет горькую, либо пытается получить золото из ртути в гостиничных условиях. В крайнем случае я передам твои записи с room-сервисом, ему их положат на подносик с апельсиновым соком, уж подносик-то он наверняка приберет.
Поискал в интернете подробности про Кефалайю.

Нашел жалкие крохи, полагаю, у тебя на руках источник получше, стихи меня поразили — силлабика чужого языка, совсем чужого, вязкого, грубого, проступает сквозь марлевый английский перевод.

Помнишь, как доктор Мессих обошелся с найденной в египетском погребении птицей из сикоморы? Он построил ее копию из легких материалов и запустил в воздух. И что же — птичка оказалась моделью планера! То, как тщательно ты копаешь свою коптскую версию, наводит меня на мысль, что ты ищешь планер внутри сикоморовой вороны.

Впрочем, я подметаю пол шляпой — как бы там ни было, догадка гениальная. Ты пишешь, что артефакты, найденные нами, на самом деле не то, за что себя выдают, а следовательно, опасны, но ведь мы и раньше толком не знали, как с ними обращаться,
instruction
профессора Форжа с самого начала выглядел сомнительным.

Я готов согласиться с тем, что элементов не шесть, а пять и твое кольцо было случайной побрякушкой, затесавшейся между серьезными амулетами. Если хоть кто-нибудь объяснит мне, в чем их серьезность.
Я готов согласиться с тем, что в рукописи монастырского завхоза Иоанна были описаны именно эти вещи, и даже с тем, что он действительно привез их из ватиканских кладовых, чтобы спрятать в своей маленькой частной кладовке, которую мы столь драматично раскопали.

Но, Фиона, дорогая! не станешь же ты утверждать, что гибель француза связана с действием глиняной чаши, в твоей коптской версии символизирующей
мрак.
При чем здесь мрак?

Если уж принимать это всерьез — то он должен был погибнуть от символа железа или земли! Теперь, когда мы знаем, что СаВа разбился в строительной канаве, полной железного мусора, а Йонатан умер, разведя в камине огонь, то — если мы, зажмурившись, поверим в таинственную связь между вещицами из монастырской кладовки и способом умереть, который избрали наши коллеги, — то объяснение профессора подходит как родное!

Твои же объяснения представляются мне притянутыми за уши, с таким же успехом можно подвести под наши находки тибетскую Книгу Мертвых. Или, на худой конец, китайскую Книгу Перемен. Или — пронеси, Господи, — Книгу Царств.
Если сказать откровенно, я вообще не вижу связи между находкой в Гипогеуме и гибелью Надьи, Эжена и Йонатана. Более того, мне кажется, что вы с профессором наслаждаетесь своими теориями, как будто речь идет не о живых людях, а об оловянных солдатиках.

В моей жизни были времена, когда я видел смерть каждый день, но рассказывать тебе об этом мне почему-то не хочется.
Люди умирают оттого, что есть другие люди, которые хотят, чтобы они умерли.
Свое зеркало я, как и профессор, считаю символом серебра, но никаких мистических предчувствий у меня нет. Не хочешь же ты сказать, что меня убьют серебряной пулей? Или проткнут серебряным копьем?

Зеркала — и это тебе известно, разумеется, — магические символы бессознательных воспоминаний, они удерживают душу в равновесии. Очень полезная в хозяйстве вещь.
Вот профессору с его фаллическим символом неясной этиологии, может статься, придется туговато! Шучу.
Этот деревянный дилдо с инкрустацией, который он оставил себе, если и является символом бессмертия, то разве что того мгновенного, растворимого бессмертия, которое ты так любишь, Фиона.

Помнишь, как ты говорила со мной по-итальянски, когда я пытался учить его в Мемфисе? В постели это звучало так сочно и сладко, не то что на учебных CD, которые я крутил в плеере.
— 
Vivace та поп troppo !
— говорила ты прямо мне в ухо, у меня до сих пор колени подгибаются, когда я слышу итальянскую речь… а ведь ты знаешь всего пару-тройку неловких фраз!

И еще — возвращаясь к зеркалу, которым ты меня так трогательно пугаешь, — это же символ Марии, давшей миру подобие Бога, который отразился в ней, как в зеркале, и отражение его — Иисус… это я не сам придумал, увы, а нашел у Якоба Бёме.
Впрочем, что я тебя уговариваю, когда мне положено беспрекословно тебя слушаться, о строгая госпожа! Ухожу из кафе, передо мной гора кофейных блюдечек и фантиков, я и не заметил, как все это съел и выпил, — очень волновался, пока писал тебе, сам не знаю почему.

Спасибо за намеки на встречу в Лондоне, я их оценил.
Густоп

МОРАС
без даты
bobos van al mercado, cada cual con su asno
[95]

как же звали того парня в барселоне, что сказал мне — мо, да ты педик, разрази тебя гром?

у него были гладкие индейские волосы и убедительная грудь под сетчатой майкой, мы с ним таскали реквизит по бесконечным коридорам погорелого театра лисеу — его в то лето открыли заново и взяли человек шесть на временную работу, нас пристроил мой квартирный хозяин, бывший, еще в эшампле — а парня звали трой, я встретил его в баре дня за два до того, все это было в две тыщи втором году, да почти что и не было

в перерыве я зашел в туалет и выстирал свою рубашку тягучим розовым мылом для рук, это был первый день работы — и я, как дурак, пришел в белой рубашке и в шортах, вернее — в джинсах, обрезанных выше колена, думал, что представят менеджеру или что-то в этом роде, но меня сразу послали вниз — таскать коробки с золотыми луковками и шпилями из бориса годунова

луковки были переложены стружкой и пахли размокшим чаем и лаком для ногтей, потом нам велели клеить красно-белые квадраты на картонный пол, и пока мы там ползали, я мучился воспоминанием о той картине в эрмитаже, малые голландцы? большие? ну, где госпожа и служанка на веранде, там такой же пол сумасшедший, я ходил на него смотреть раз сто, но вспомнить, чья картина, так и не смог, я уже тогда многое забыл, в две тыщи втором

и вот я выстирал рубашку и только сел на свежем красно-белом полу покурить, как трой примчался из коридора, где обхаживал круглолицую гримершу на трехметровом рулоне плюшевых занавесей, вырвал мою сигарету и замахнулся ладонью, понарошку, разумеется, — эступидо! нас же выгонят на хрен отсюда, пендехо! он не слишком-то злился, этот трой, просто девушка смотрела

я поймал его за руку, за горячее запястье, и понюхал — оно пахло жженым сахаром, так пахли ломкие домашние карамельки на нашей даче, мы с братом набивали ими карманы, а вечером выгребали подтаявшую крошку, глаза троя расширились, я поднес его ладонь ко рту и — лизнул, сам не зная зачем, и до сих пор не знаю


без даты

о чем я думаю? был такой индийский поэт калидаса, он думал, что жемчужные раковины, которые поднимаются со дна напиться дождя, так изумились однажды, увидев над морем облака и птиц, что остались распахнутыми навсегда, потом они, разумеется, отрастили стебли, пустили корни и стали лотосами
а я бы написал, что кувшинкой, в кувшинке больше удивления, разве нет?


без даты

если кошка ведет себя как собака, а женщина — как мужчина, они всегда могут рассчитывать на место в моем доме
и — если наоборот

правда, дома у меня нет, но ведь будет же, доктор, ведь будет же
что значит сходить с ума? это когда ты видишь свое
движение,
свои
движения
не так, как видят его — их? — другие

ты дервишем кружишься, запрокинув драгоценную голову, соединяя космос с почвой растопыренными руками, а им кажется, что ты топчешься на месте в клеенчатом коридоре и трясешь волосами, ты идешь душистым полиэтиленовым снегом над маленьким Лондоном или запаян трехмачтовым фрегатом в бутылке из арктического льда, а им кажется, что ты застрял в сувенирной лавке, и завыва-а-аешь, и ду-у-уешь, или — ты говоришь, что у тебя будет дом на лиловом холме, усыпанном цветами тамариска, и в саду у тебя будет арка из живых ящериц, стоящих на хвостах, застывших в поцелуе, а

они
переглядываются
это потому, что вы двигаетесь по-разному, хотя четыре дерева держат ваше небо, четыре страны света — источник ветров, и четыре больших кувшина — источник дождя


без даты

сегодня был у барнарда и покрасил ему крыльцо — в разные цвета, как ступени зиккурата, правда, на семь небес не хватило

два лохматых парня в порту красили потрепанную лодку в синий и желтый, я попросил у них остатки в круглых ведерках, ведерки барнард тоже прибрал — у него слабость ко всему чисто белому, даже чашки чайные и те без рисунка
да и ступенек всего три — три шага вишну, если уж на то пошло
жаль, что барнард не парс, они бы означали три стадии посвящения, а это всегда интереснее, чем просто шаги, хотя бы и божественные


без даты

надо с мысленным прищуром
подходить к любым натурам
[96]

говорят, данте представлял свои рифмы прекрасными девицами, ему так легче было смириться с их неустойчивой походкой, а я свои слова представляю каплями аравийского халвана на коре головного мозга, и с этим ничего уже не поделаешь
вот и сегодня: в голове жужжит и весь день в палате пахнет сосновой смолой, похоже, у меня снова расцвела шишковидная железа


From: др . Фиона Расселл
russellfiona@hotmail.com
То: Густоп Земерож
(распечатать для профессора Форжа)

Оскар Тео, дорогой мой профессор, я прошу вас простить мне мой внезапный отьезд и дурацкую шутку с белкой. Мне, право же, до сих пор стыдно и неловко.
Вы вправе судить меня строго, ведь я оставила вас — в буквальном смысле — на произвол судьбы.

Более того, предположения, которые я здесь выскажу, должны были прийти мне в голову задолго до моего отъезда в Мадрид, ведь все это отнюдь не внезапное озарение, а скорее мой способ интерпретации фактов. К тому же многое здесь неразрывно связано с моим ремеслом.

В свое оправдание могу сказать только, что последние три недели на острове совершенно выбили меня из колеи, голова моя шла кругом, мне казалось, что вы впутали меня в какое-то кошмарное предприятие и что я — вместе с вами, разумеется, — ответственна за все, что происходит и произойдет с людьми, участвующими в вашей — нашей? — игре, истинная суть которой по-прежнему остается для меня загадкой.

Я и сейчас так думаю. Но несмотря на это, я хотела бы уберечь вас и юного Густава — Боже милосердный! нас осталось только трое! — от событий, которые, на мой взгляд, являются в каком-то смысле предопределенными. Хотя, повторяю, я до конца не улавливаю сути происходящего, но способна понять некие правила. Поверьте, отсюда, с моей скамейки запасных, многое видится более ясным и логичным, чем вам, суетящимся в центре поля.

Здесь, в Мадриде, я много думала над тем, что вы изложили мне во время нашего первого разговора, и над тем, как последующие события укладываются в вашу версию, так вот — они не укладываются!
Профессор, у вас инструкция от
другой машины,
понимаете? Поэтому колесики вовсе не крутятся или крутятся в другую сторону.

Мы ошиблись с самого начала, присвоив найденным в Гипогеуме предметам значение, которое, как нам казалось, является совершенно очевидным. Еще бы — шесть составных стихий мироздания, китайская гексаграмма, две готовые триады — земная и небесная — лежали перед нами, как сам собою сложившийся пазл, а мы радовались, как дети.
Странно, что нам в голову не пришли шесть дней творения или
шесть херувимов,

меж которыми является Слава Господня. Или, скажем, учение зороастрийцев, у которых к пяти китайским первосубстанциям добавлялась хозяйственная шестая — домашний скот.

Вероятно, моя ирония в сложившихся обстоятельствах неуместна, но согласитесь, профессор, если бы в чаше оказалось четыре предмета, мы с такой же радостью объявили бы героем нашей истории, скажем, Эмпедокла, если бы пять — мы приспособили бы пять китайских стихий, если бы две — бинарную оппозицию ян и инь, если бы десять — десять небесных стволов, если бы двенадцать — двенадцать земных ветвей. И так без конца.
Боже мой! мы и вправду были глупыми блаженными
enfants,

получившими опасную игрушку, но не знающими букв и не способными прочитать инструкцию.
Когда вы объясняли мне, каким образом следует истолковывать рукопись Иоанна Мальтийского, у меня не возникло ни тени сомнения. Единственное, что меня настораживало, — это рунические знаки на двух из найденных нами шести вещиц.
Это касается стрелы и вашей
дирижерской палочки,
на ней вырезана и инкрустирована медью англосаксонская руна As, посвященная, разумеется, Одину, асу асов.

Занятно, что именно эта руна была обнаружена в графстве Уэссекс на одной из могильных плит, относящейся к девятому веку, то есть ко временам двоеверия.
Руной был обозначен не кто иной, как Иисус Христос.
Помните, я пыталась поделиться с вами своими соображениями, но вы не стали даже слушать.
В конце концов, стихии Иоанна Мальтийского — это ваша стихия, простите мне невольный каламбур.

И мне — с моим сомнительным знанием медиевистских изысков — смешно было бы учить вас, как расшифровывать рукопись семнадцатого века.
Но по приезде в Мадрид я забеспокоилась. Мне казалось, что какая-то настойчивая мысль крутится в моем пространстве, не даваясь в руки, какое-то хаотичное воспоминание меня мучило и домучило наконец: темнота, огонь, вода… Кефалайа!
[97]

МОРАС
без даты
sera tan bivo su fuego,
que con importuno ruego,
por salvar il mundo ciego
[98]


без даты
entre deuxfeux

утром, после трех прозрачных капсул лоренцо, набитых цветными крупинками, я чувствую себя асбестовой салфеткой, брошенной нероном в огонь на тревожном зеленоватом рассвете, после долгого пиршества

винные пятна и следы жирных пальцев выгорели, и меня достают щипцами из огня и поворачивают так и сяк перед гостями — я обошелся хозяину дорого, не дешевле давешнего жемчуга для глупой поппеи, но ни жемчуг, ни поппею он в печку бросать не станет, с меня же какой спрос — выгорев начисто, я становлюсь белоснежным и жестким, точь-в-точь лист бумаги кинкаракава, из которой в эпоху эдо делали табакерки и шкатулки для снотворных пилюль


без даты

положительно, я живу в мастерской кукольника: редкие постояльцы
— fantocti,
ленивая прислуга
— ри pazzi,
хозяин отеля —
buttafuori,
восточный властитель в парчовых лоскутах, в театре так называют распорядителя, а в неапольских кабаках — вышибалу
а кто же тогда
burattini ?
несомненно я и сварливый продавец пирогов с финиками


без даты
Прописные Буквы!

Космос обновляется во время засухи или потопа или, на совсем уж безрыбье, — землетрясения. Это я помню с тех времен, когда писал курсовую по
M й phistoph й d и s et 1' andrvgyne,
еще там было про небесную веревку и про папуасов, которые думали, что европейцы просто вырвали из Библии первую страницу, скрыв тем самым, что Иисус на самом деле был папуасом. Как я их понимаю! Я сам такой папуас, доктор, только наоборот.

Мне кажется, что в книге моей судьбы вырвана предпоследняя страница, та, где названия глав, иначе они бы так бессовестно не перепутались, зато с последней страницей все в порядке: я знаю дату выпуска, имя редактора, город, где все началось, и даже — в каком-то смысле — тираж.
Я попадаю в переплет, не без этого, но жаловаться не на что — я подхожу своей судьбе, как сосуд для подношения воды подходит выемке на жертвенной плите, чтобы даже слепой мог поставить его на место.

Меня тоже ставят на место время от времени, уж не знаю, смотрит ли на меня кто-нибудь и насколько он слеп.


From : др. Фиона Расселл
ru ssellfiona@hotmail.com
To : Густоп Земерож
(распечатать для профессора Форжа)

…Та самая Кефалайа на папирусе, найденная немцем Шмиди в тридцатых годах в Палестине. Я читала ее давно и помнила смутно, мне пришлось отправиться за книгой в университетскую библиотеку.
Вы спросите, как это могло прийти мне в голову?

Видите ли, профессор, на всем, что происходило с нами в последние недели жизни на острове — с тех пор, как вы там появились и разворошили нашу мирную полевую рутину, — лежала какая-то роковая тень алогизма, если хотите — хаоса и безумия.

Именно это ощущение хаоса, который ранними летописцами признается — прямо или косвенно — изначальной субстанцией, или, как выразился один мой коллега, первичным бульоном жизни, и присуще тексту Кефалайи, при этом в ней есть радостная осязательность, настойчивая предметность, этот текст скорее ритуален, чем мифологичен.

Рукопись же вашего монастырского схоласта — точнее, обрывки ее — напоминает (простите, ради бога) не то рецепт лекарственного сбора, не то сон разума, порождающий чудовищ. Я знаю, что вы сейчас подумали: Фиона Расселл оседлала любимого конька, но здесь я покорно спешиваюсь и продолжаю идти пешком.

Вы, разумеется, читали эту книгу в переводе с коптского, оригинал хранится в Берлинском музее, на всякий случай напомню: это манихейский трактат IV в., на сто двадцать две главы, рассуждения о том, как был создан мир и что с ним будет дальше.
Не мне вам рассказывать о манихействе как таковом, но вот что кажется мне крайне важным: в категориях Кефалайи найденные нами вещи предстают совершенно в ином свете, приобретая новую, еще более зловещую окраску и значимость.

Попробую изложить свои соображения по порядку.
Материя произвела пять темных стихий, говорит папирус.
Стихии эти противостоят пяти светлым стихиям, созданным Первочеловеком. Так,
воздуху
противостоит
дым, огню, дающему тепло,
—
разрушительное пламя, прохладной воде
противостоит
туман, свежему ветру
—
жестокий вихрь.
Яркому свету,
разумеется, противостоит
мрак.
Я нахожу здесь очевидное совпадение с нашим
соп tenu —
как в материальном его воплощении, так и в мистическом.

Прошу вас, не отбрасывайте мое письмо во гневе, дочитайте до конца, дело здесь не в научных амбициях и праве первой ночи, дело в том, что мы потеряли троих людей в мясорубке, к которой у нас была инструкция от швейной машинки. Простите, если я груба и безапелляционна, мне непросто было решиться написать вам это письмо, и теперь я сильно нервничаю.
Начнем с первого дня, когда погибла бедная Надья. Мы решили, что причиной ее смерти явился артефакт
воздуха,

то есть стрела с железным наконечником и с головой орла, вырезанной на древке. Орел олицетворяет стихию воздуха, он царь воздушного пространства, тантрическая птица Гаруда, заявили вы.
Помните, как я спорила, говоря о шумерах, которые считали орла символом солнца, птицей Ашшура, о сирийском орле с человеческими руками, олицетворяющем поклонение солнцу, о китайской и греческой символике орла как солярной птицы, но вы стояли на своем, дорогой профессор. Воздух, и все тут.

Все материалы, размещенные в боте и канале, получены из открытых источников сети Интернет, либо присланы пользователями  бота. 
Все права на тексты книг принадлежат их авторам и владельцам. Тексты книг предоставлены исключительно для ознакомления. Администрация бота не несет ответственности за материалы, расположенные здесь