По ту сторону
—Чего?
— Не “чего”, а “кого”. Уж коли ты решил задавать тупые вопросы, так делай это хотя бы правильно.
— Тогда я задам самый логичный вопрос. Нахуя?
Насмешливый взгляд снова выбил меня из колеи.
— Ладно,если уж ты сдаешься.. видишь, у человека слева нет ножа в столовом приборе? Этот нож валяется рядом с трупом. А ну-ка, теперь попробуй угадать, кто убийца?
— Твоя мамаша, раздраженно буркнул я. Блять. А такой хороший вечер был. С тех пор, как я начал с ним общаться, мне все чаще удается убедиться в собственной тупости. И сферы совершенно разные — вчера мы спорили о роли богемы в мировой истории, а сегодня — эта тупая загадка. Но ничего. Завтра я обязательно выиграю, завтра, завтра…
— Ну, опять решил отложить свою победу до завтра? Не надоело еще?
— Нет, не надоело. Сколько?
— Пятихатка, как обычно. Кивнув, я в несколько щелчков мыши перевел ему деньги.
В моей жизни всегда не хватало азарта. Тихая жизнь в небольшом городке, но в приличном районе, не совсем богатые, но хорошо обеспеченные родители, не самая элитная, но неплохая школа, не выделяющийся коллектив.Сначала я, как и любой мальчишка, пытался получить свою дозу адреналина просто — заброшенные дома, стычки с другими обитателями городка, мелкое воровство. Нет, на те деньги, что мне давали родители, я легко мог купить все то, что крал — но не видел в этом смысла. Но однажды, при очередной вылазке на заброшу, я упал с пятого этажа. Мне повезло, я приземлился на старый “ваз”, который стоял там с незапамятных времен. Хотя “повезло”, или нет — я не знаю. Ибо итог — множественные переломы, ноги в хлам. С тех пор я прикован к инвалидной коляске. Про интернет в нашем городке тогда ничего не слышали, и все, что мне оставалось делать — это читать. И я делал это. И всегда считал себя довольно умным. До тех пор, пока я не встретил его. Познакомились мы случайно — уже после моего переезда. Мои родители подыскали мне работу бухгалтером в небольшой компании. Не особо крупный, но стабильный доход, не маленькая, но и не огромная квартира, не большой, но приятный круг общения. Все циклично, стандартно, усредненно. Но в один прекрасный вечер, когда я набирал по скайпу своего знакомого, кликнул не туда, и не заметил этого. И не замечал до тех пор, когда на экране высветилось незнакомое, и не слишком довольное лицо.
— И что тебе от меня нужно?
— Извините, кажется, я ошибся адресом, быстро проговорил я, и попытался сбросить звонок. Но то ли мышь заело, то ли скайп завис, но в итоге кнопка сброса отказывалась нажиматься. И вот тут и прозвучали неуместные, абсурдные, абсолютно невозможные в данной ситуации слова:
— Хочешь загадку?
Хрен знает, почему я тогда ответил “Да”. Возможно, что все происходящее казалось мне нереальным — ведь не подходило к моим стандартам. В мою серую, и унылую жизнь ворвалось что то, чего я не заказывал. И он загадал мне что то. И я не смог отгадать. А потом еще, и еще. Я бился над ответами, как змея в раскаленной клетке, но ничего, абсолютно ничего не мог придумать. А на следующий день это повторилось. И через день тоже. Теперь моя жизнь состояла из того, что я ждал разговора с этим незнакомцем постоянно. Но однажды он сказал:
— Мне надоело. Ты проигрываешь постоянно, но ничего не теряешь от этого. Проигрыш должен нести горе. Любое, даже символическое. А мне нужны деньги. Что скажешь?
И я не мог отказать. Не особо символическая сумма в пятьсот рублей не била мне по карману. Все таки зарплата у меня в три раза больше, чем сумма этих проигрышей, спасибо моему папочке. Теперь в конце разговора, если я не смог победить его в споре, или не разгадал очередную загадку/ребус/что нибудь еще, я должен был переводить ему деньги. Если же выигрывал я — то наоборот. Мухлевать не получалось — каким то образом он узнавал, если я открывал поисковик, и пытался найти ответы. В таких случаях он просто отключался, а на следующий день не выходил на связь, пока я не переводил пятихатку. Глупо, на самом деле. Ведь кто судит победителей, кто указывает на проигравших? Но я каким то образом всегда чувствовал, когда терпел поражение. И он знал, что я это чувствую.
— Слушай, неторопливо начал он, ловко вертя между пальцев небольшой нож, сколько мы уже общаемся?
— Месяца полтора, если не больше, да?
— Сорок восемь дней, ты почти угадал. И большую половину из них я беру у тебя деньги. И мне это уже не приносит радости. Может, пришло время сыграть по крупному?
— Что ты имеешь в виду?
— Нет, так не пойдет. Ты ведь остался со мной потому, что тебе нужно было хоть какое то разнообразие, да? Не делай удивленное лицо, это было видно. Так вот, сейчас у тебя есть выбор. Либо ты вступаешь в игру, и твоя жизнь изменится, либо я отключаюсь, и мы больше никогда не увидимся. У тебя есть только один ответ: “да”, или “нет”.
Мысли лихорадочно проносились в моей голове. Что за “игра по крупному”? В каком плане “изменится жизнь”? Что он вообще несет? Но ответ у меня был только один. И я не мог дать ему другой.
— Да
--Отлично. Теперь, когда слово произнесено, условия меняются. Отныне время на ответ лимитировано. Вопросов будет всего три. И платой за первый вопрос я возьму… Твой мизинец.
— Что? Я с облегчением рассмеялся. Он тоже. Сухим, каркающим смехом. Я ошеломленно замолчал.
— Итак, первый вопрос. Скажи мне, что заставило сказать тебя “да”, в самом начале? Три, два..
— Скука!
— Один… нет. Тебя толкнула алчность. Лишь она заставила тебя желать нового, а это друг мой, смертный грех. Прощай, до следующего вопроса.
Скайп выключился. Я молча смотрел на мерцающий монитор. Бред. Какая алчность? Откуда он вообще это взял? На этот раз я не чувствовал себя проигравшим. Ничего, завтра я скажу ему, что он неправ. Тяжело развернув коляску, я направился на кухню. Тихий шорох заставил меня поднять голову — как раз для того, чтобы увидеть, как стеклянная люстра падает прямо на меня. Рывком я попытался толкнуть колёса, но не успел. Грохот оглушил меня, в глазах сверкнули искры, а потом все погасло.
— Вы слышите меня?
Небольшой силуэт на фоне яркого света — вот, что я увидел в первое мгновение после того, как открыл глаза.
— Вы кто?
— Ваша медсестра. Ваши соседи вызвали скорую после того, как услышали шум, а после крик из вашей квартиры. Вас нашли без сознания, лежащим на стеклянных осколках под шкафом. Видмо, на вас упала люстра, а падая, вы задели шкаф. У вас нарушена система кровообращения, но мы это вылечим. Но, к моему сожалению, один из осколков отрезал вам мизинец на левой руке. Подпишите вот здесь, и тогда лечение будет официальным.
Поставив свою закорючку на сунутой мне бумаге, я перевел взгляд на руку. Бинт, крепко облегающий ее, ясно давал понять, чего именно я лишился. Плата. Плата за ответ, с которым я не согласен. Но сука, как? Кто он? И как он это сделал?
Медсестра ушла, погасив свет, и я остался в темноте, один в палате. Рядом мерно пищал аппарат. На стене, которая была напротив моей кровати, так же мерно поблескивало зеркало, отражая светящиеся точки — лампочки аппаратов, немного мою кровать, и его силуэт. Стоп, что?
— Здравствуй снова. Не думал, что я могу выйти с тобой на связь без скайпа?
— Это ложь! Алчность не проявляется в стяжании новых знаний! Ты солгал, и отобрал у меня мизи… Ты смог отобрать у меня мизинец! Как? Кто ты?
— О, ты скоро узнаешь, кто я. А алчность… Знаешь, библия, на которую я опирался в тот момент, позволяет трактовать ее так, что алчностью может быть любое стремление к новому. Вообще любое. Евреи знали, что делали… Ты готов к следующему вопросу?
— Нет! Я отказываюсь играть с тобой. Все. Проваливай, кто бы ты ни был.
— Уже поздно, тебе нельзя выходить из игры. Итак, мой второй вопрос...
— Да пошел ты нахуй!
— Ответ неверен. И платой за неверный ответ станет… Твоё сердце.
— Что? Нет! Стой, погоди… Я понял, что разговариваю со своим отражением. И так же понял, что аппарат рядом со мной погас.
— Сестра! Сестра! Сесссс… Темнота навалилась на меня вновь, вязкая, удушающая, она раздирала мне горло тысячью рыболовных крючков, проникала в легкие, и оттуда била в мозг. Теперь мир не потух — он размяк, растворился в этой тягучей, плотной темноте.
— Он приходит в сознание. Еще укол.
Снова свет, снова палата. Но теперь уже другая. Трубки, трубки, трубки… Все мое тело покрыто трубками, по которым перекачивается жидкость, по видимому, заменяющую мне кровь.
— Что произошло? — я спросил, уже зная, что ничего путного мне не скажут.
— Ваш аппарат выключился, мы выясняем причину прямо сейчас. В любом случае, если вы хотите судиться…
— Нет, спасибо. Я не доживу до завтра. Сегодня ночью меня не станет.
— Что вы, такие случаи единичны, мы сделаем все, чтобы спасти вас…
— Хорошо. Я вымученно улыбнулся. Зачем портить жизнь медсестре?
Вечера я ожидал со страхом. Откуда он появится? Что он со мной сделает? Ведь, насколько я понял, вопросы не имеют особого значения…
— Верно, не имеют. Но правила таковы, что я обязан задать тебе еще один. И платой за него станет твоя душа.
Я поднял глаза. На потолке, прямо над моей койкой висело огромное, черное, с белыми проблесками, и тяжелой золотой окантовкой зеркало. А в нем — мой старый знакомый.
— Ну раз ты молчишь, то приступим. Вопрос такой: кто я?
— Так нечестно! Я не могу знать на него ответ!
— Верно.. но я говорил, что условия игры изменились. И, раз ты не можешь дать ответ на этот вопрос…
— Демон!
— Глупое определение. Тебе все равно не удасться меня победить. Я слишком много забрал у тебя. До скорой встречи.
Эти слова отразились у меня в голове ледяным холодом. Я почувствовал, как поднимаюсь над кроватью. Мои руки, против моей воли, вытянулись вперед, трубки с треском рвались, выдирая из меня куски плоти, рот открылся в безмолвном крике. Он тоже протянул руки, и они соединились. Ладони обожгло стеклянным жаром… Или холодом? Они медленно входили в зеркало. Поверхность была все ближе, ближе... Стекло заливалось под веки, заполнила рот, медленно наполнила носоглотку, залило всего меня изнутри, волосы срезало, будто острым скальпелем, ноги, которые я не чувствовал уже много лет, взорвались фонтаном боли, а потом… темнота.
Спустя некоторое время я понял, что могу двигаться. Попытавшись подвигать ногами, я с удивлением понял, что у меня это получается. Пошевелил руками, шеей, головой.. Обернувшись, я увидел небольшой прямоугольник, в котором, как на экране, была моя палата, посередине которой стоял Он.
— Ну, вот теперь ты получишь ответы на те вопросы, что беспокоили (он насмешливо хмыкнул) тебя во время нашего знакомства. Для начала, позволь представиться. Меня зовут Глар-ахаа ,бывший наследник престола из мира под семью лунами. То место, где ты сейчас находишься,может дать тебе все, но отнимет еще больше. Когда то и я попал туда так же, как и ты. Не хочу тебе об этом говорить, но правила есть правила. И это не те глупые “правила”, которые люди создают сами, и сами потом нарушают — во всем зримом, и незримом мире есть лишь одно правило — правило равновесия.Если что-то исчезает из одной точки, в нее должно войти что-то другое. И в нашем случае это — незыблемый закон. Лишь одним способом можно исчезнуть из того места, где ты оказался — заманив туда другого. Ты оказался равным мне, и вот я здесь, а ты — там. Все остальное ты поймешь сам, либо же не поймешь, и тогда исчезнешь окончательно. А теперь прощай, я слишком долго не был в материальном мире. И Он ударом разбил то зеркало, лишив меня последней толики света.
***
Я пробыл в темноте незримое количество лет. Хотя о каких летах может идти речь, когда времени не существует? Тьма высушила меня, мои плоть и кости почернели, и стали ее частью. Я многое обрел, но еще больше я потерял. Я забыл все, и возродился заново. Я страдал от наслаждения, и наслаждался страданиями. Я видел все, и не видел ничего. То, где я был, не дает определений, не состоит из логики, в нем нет образов, нет связей, нет ничего, и есть все. Но спустя бесчисленное количество вечностей я научился “видеть” Я видел тысячи людей в тысячах мирах, чьи жизни были скучны, пусты, и унылы. И однажды я увидел мальчишку, принца, из огромного замка под семью лунами. Он жил в прекрасном мире — но не наслаждался этим. Он мог все — но ничего не хотел. Глуп, капризен, и избалован, он умирал от тоски ежедневно. А еще рядом с его кроватью висело огромное зеркало.
***
— Мальчик,а мальчик, хочешь загадку?