Pink

Розовый Бейкера -- Миллера

Маунтбеттеновский розовый

Пюс (цвет раздавленной блохи)

Фуксия

Ярко-розовый «шокирующий»

Флуоресцентный розовый

Амарантовый

Розовый

Розовый - для девочек, голубой - для мальчиков; свидетельств тому - множество. В рамках «Проскта в розовом и синем», за-теянного в 2005 году, корейский фотограф Юн Джонми снимает детей в окружении их вещей. Все девочки сидят, как потерян-ные, на одинаковых стерсотипных розовых стульчиках.

Удивительно, но это разделение «девочки - в розовом. мальчики -- в синем» оформилось только в середине XX века.

Всего каких-то пару-тройку поколений назад ситуация была совершенно другой. В статье о детской одежде, опубликованной в

Vw York Times в 1893 году, говорилось о таком правиле: «мальчи-ку всегда давать розовое, а девочке - синее». Ни автор статьи, ни продавщица из магазина, которую она интервьюировала, не знали, почему так, но автор отважилась на ироничную догадку:

«Жизненные перспективы мальчиков настолько радужнее, чем у девочек, -- писала она, -- что девочку может заставить загрустить одна только мысль о том, что всю дальнейшую жизнь ей предстоит провести женщиной»*'. В 1918 году отраслевой журнал подтвердил, что это «общепринятое правило», поскольку розовый - «более решительный и сильный цвет», а синий - «болес деликатный и утонченный». Вероятно, это объяснение близко к правде. В конце концов, розовый - это всего лишь бледный красный, который в эпоху солдаг в красных мунди-pax** и кардиналов в красных робах был самым маскулинным цветом, а синий был традиционным цветом Богоматери. До начала же XX века сама идея о том, что дети разных полов должны носить одежду разных цветов, была странноватой. Смертность и рождасмость были столь высоки, что всех детей до двух лег одевали в легко отстирывающиеся белые льняные платья.

Да и само слово «розовый» достаточно молодо. Первое его упоминание в Оксфордском толковом словаре в контексте описания бледно-красного цвета относится к концу XVII века. До этого «розовый» обозначал не цвет, а тип красители.

* «Цестовая- игра слов, основаиная на знлийских созвучиях: говае -- розовый, радужный

благополучный и Мш -- синий, грустный, тоскливый. Прам кер.

** Крастис мундиры - глаяная расцветка униформи британской (в не только) армии с XVII по начало АХ вска, полуофициальное прозвище британских создат. //рам. мер

Красители «розового» типа получали, смешивая пигмент органического происхождения - ягоды крушины, экстракт дрока и т. п. -- с неорганическим материалом вроде мела, который придавал красителю плотность. Они были разных цве. тов -- встречались, например, «розовые» зеленые, «розовые» коричневые и даже «розовые» розовые (цвета розы) - но по большей части они были зеленовато-желтыми. И если свет-ло-красный цвет в конце концов получил свое имя, то светло-зеленый и светло-желтый так и остались чаще всего безымянными (в некоторых языках, включая русский, для обозначения синего и светло-синего используются разные слова). Большин-ство романских языков удовлетворились производными от названия цветка - розы. Правда, в английском имя этому цвету. возможно (хотя точно это не известно), дал другой цветок -

Dianthus plumarius - гвоздика перистая, в английском также на-зываемая pink.

Розовый тем не менее цвет не только нежных лепестков и платьев принцесс. Одетые (или не совсем) в шелка цвета молодого лосося, женщины XVIII века на картинах таких мастеров кисти стиля рококо, как Франсуа Буше и Жан-Опоре Фрагонар, выглядят совершенно уверенными в своей привлекательности (конечно, эти картины сложно сравнивать с феминистскими плакатами). Подлинным воплощением этого была мадам де Пом-падур, фаворитка короля Франции Людовика XV и образцовая консьюмеристка, изрядно поспособствовавшая популярности ярко-розового севрского фарфора. Дерзкий, породистый розовый всегда был в фаворе у женщин с сильным характером. Это был любимый цвет редактора модных журналов Дианы Вриланд. называвшей его « индийским цветом морской волны»*. Итальянка Эльза Скиапарелли, дизайнер модной одежды, создавшая понятие «прет-а-порте», дочь французского аристократа светская львица Дэйзи Феллоуз, такке отдавшая дань работе в модных журналах, и, наконец, Мэрилин Монро, которая в представлениях не нуждается, - все они сделали ярко-розовый «Шо-кирующий» цвет (см. с. 126) излюбленным оттенком женщин

ХХ века, желавших, чтобы их видели и слышали.

Сегодняшние имиджевые проблемы розового частично связаны с нападками феминисток на старомодный сексизм. Его воспринимают одновременно и инфантильным, и - с тех пор как художники впервые смешали кармин, охру и белила, для того чтобы изобразить на холсте обнаженную натуру, - сексуаль-ным. Подавляющее большинство обнаженных фигур в живописи - женские. В 1989 году 85% коллекции обнаженной натуры музея Метрополитен были изображениями женщин, в то время как картины женщин-художниц составляли лишь 5% от всей коллекции. В недавней статье арт-группа Guerrilla Girls, пропа-гандирующая разнообразие и равноправие в мире живописи, заявила, что с тех пор это соотношение только ухудшилось?.

Борьба против розового как цвета, овеществляющего женщину, получила неожиданную поддержку в 1970 году, после открытия свойств одного из оттенков розового (см. с. 118).

Недавно обнаружилось, что товары для женщин - от одежды до мотоциклетных шлемов и подгузников - обычно стоят дороже, чем аналогичные, практически ничем не отличающиеся продукты для мужчин и мальчиков. В поябре 2014 года госсекретарь Франции по правам женщин Паскаль Буастар потребовала ответа на вопрос: «le rose est-il une couleur de luxe?» - является ли розовый цветом роскоши? -- когда выяспилось, что дисконтная

сеть Мопоргіх продает упаковки из пяти одноразовых бритв ро-

зового цвета за €1,80. Упаковка из десяти одноразовых синих бритв при этом стоила €1,72. Этот феномен получил название «розовый налог». Цветовые предпочтения, возможно, и поме-нялись за прошедший век, но, похоже, жизненные перспективы мальчиков по-прежнему более радужны.

Розовый Бейкера - Миллера

Во иторой половине 70-х годов XX века города США захлестыва-ли волны насилия и нарколческой зависимости. Поэгому, когда в конце 1979 года один профессор заявил, что обнаружил сред-ство, сникающее у людей агрессивность, вся нация навострила уши. Секрет, как сообщил Александр Дя. Шосс на страницах журнала Orthomolecular Pschiatry («Ортомолохулярная психиатрия»).

заключался в расслабляющем воздействии ярко-розового цвета.

Профессор Шосс потратил год на многочисленные опыты.

Сначала он замерял физическую силу 153 молодых людей, половина из которых в течение одноп минуты внимательно смотрели на темно-синий картонный лист, а другая половина - па розовый'. Все, кто смотрел на розовый, кроме двонх, показали результаты нике средних значений. Заинтригованный ученый использовал более точный способ измерения силы - с помощью динамомстра - на еще 38 испытуемых: розовый сделал с шими то же, что и стрижка с Самсоном*. И вне стен лабо-ратории этот цвет показал себя таким же действенным. 1 марта 1979 года два старших офицера в Исправительном центре ВМФ США в Сиэтле Джин Бейкер и Рон Миллер покрасили одну из камер в розовый, чтобы понаблюдать, какое воздействие это окажет на заключенных. Они аккуратно добавили одну пинту полуматовой масляно-алкидной красной краски в галлон чистой белой латексной, получив идеальный «розовый Рерто-Bismol-**. Им они покрасили стены, потолок и решетку каме-ры". До того насилие было, по словам Бейкера, «колоссальной проблемой», но за 156 дией после покраски не произошло ни елиного инцидента". Схожие результаты получены и в подрост-ковой колонии Kuiper в Сан-Бернардино: фактически, радостно

докладывал доктор Пол Боккумини, «это сработало пастолько

хорошо, что служащие выпуждены были ограничить их [право-нарушителей| обработку, поскольку подростки становились слишком слабыми»

• Библейский герой-богатырь Самсон потерял всю свою силу, когда по наущению врагов-филистимлян его возлюбленная Далила остригла его. Прим. пер.

.* Оттенок, названный по цвету слабительного средства «Пептобисмол», известен также как розовый висмут. Прим. пер.

Шосс начал общественную кампанию для демонстрации воз-можностей названного в честь двух офицеров «розового Бейке-ра - Миллера» эффективно высасывать силу даже из самых могучих людей.

Во время одного из эффектных телешоу он испытал его на действующем Мистере Калифорния - бедолага-культурист едва осилил один подьем на бицепс. Вскоре это стало элементом американской поп-культуры. «Розовый Бейкера - Миллера» переполз на сиденья пассажирских автобусов, на стены много-квартирных домов, изоляторов для пьяниц в городишках по всей Америке (отсюда и его прозвище - «розовый вытрезвитель») и, наконец, на шкафчики в раздевалках гостевых команд на стадионах для американского студенческого футбола'.

Конечно, другие ученые подвергли открытие критике. За сле-дующее десятилетие эффективность « розового Бейкера - Милле-ра» проверяли на всем, чем можно, -- от уровней беспокойства до аппетита и способности к кодированию и шифрованию. Результаты были противоречивыми. Исследование 1988 года, например, не об-наружило связи между этим оттенком и кровяным давлением или силой, но зафиксировало значительное воздействие розового на скорость и точность участников стандартного теста на распознание символов. Исследование 1991 года выявило, что у эмоционально нестабильных испытуемых, помещенных в комнату розового цве-та, несколько снижается и «верхнее», и «нижнее» артериальное давление. Еще одно исследование показало, что розовый цвет сокращает время, исобходимое человеку для успокоения.

Сегодня, однако, «розовый Бейкера - Миллера» встречается очень редко, даже в тюрьмах. Похоже, со снижением уровия преступности в США - стране, где проводилось подавляющее большинство тестов, - приоритеты изменились. Этот цвет, ко всему прочему, очень нездоровый на вид, поэтому, возможно, ох-ранники, медсестры и надзиратели ие желали находиться в его окружении столь же сильно, как и их подопечные. На сегодня мир в целом утратил интерес к «розовому Бейкера - Миллера», и сотни вопросов о его воздействии на поведение остаются без ответа -- до следующего всплеска преступности, вероятно.

Во время одного из эффектных телешоу он испытал его на действующем Мистере Калифорния - бедолага-культурист едва осилил один подьем на бицепс. Вскоре это стало элементом американской поп-культуры. «Розовый Бейкера - Миллера» перепола на сиденья пассажирских авгобусов, на стены много-квартирных домов, изоляторов для пьяниц в городишках по всей Америке (отсюда и его прозвище - «розовый вытрезвитель») и. наконец, на шкафчики в раздевалках гостевых команд на стадионах для американского студенческого футбола?.

Конечно, другие ученые подвергли открытие критике. За сле-дующее десятилетие эффективность «розового Бейкера - Милле-ра» проверяли на всем, чем можно, - от уровней беспокойства до аппетита и способности к кодированию и шифрованию. Результаты были противоречивыми. Исследование 1988 года, например, не об-наружило связи между этим оттенком и кровяным давлением или силой, но зафиксировало значительное воздействие розового на скорость и точность участников стандартного теста на распознание символов". Исследование 1991 года выявило, что у эмоционально нестабильных испытуемых, помещенных в комнату розового цве-та, несколько снижается и «верхисе», и «нижнес» артериальное давление. Еще одно исследование показало, что розовый цвет сокращает время, необходимое человеку для успокосния?.

Сегодия, однако, «розовый Бейкера - Миллера» встречается очень редко, даже в тюрьмах. Похоже, со снижением уровня

преступности в СІПА - стране, где проводилось подавляющее

большинство тестов, -- приоритеты изменились. Этот цвет, ко всему прочему, очень нездоровый на вид, поэтому, возможно, ох-ранники, медсестры и надзиратели не желали находиться в его окружении столь же сильно, как и их подопечные. На сегодня мир в целом угратил интерес к «розовому Бейкера - Миллера», и сотни вопросов о его воздействии на поведение остаются без ответа - до следующего всплес

Маунтбеттеновский розовый

Первые шесть десятков лет XX века каждый четверг ровно в четыре пополудни над водами залива Саутгемптон раздавал-ся характерный гудок и крупный круизный лайнер компании

Union-Castle отчаливал от причала и неспешно скользил на юг, курсом на Кейптаун. Даже если расписание почему-то нару-шалось, перепутать корабли этой компании с любыми другими было затруднительно - алые трубы с черной каймой, сверкаю-щая ослепительной белизной верхняя палуба и чуть скромнее окрашенный в тусклые лавандово-серо-розовые тона корпус.

Рекламные плакаты компании не жалели красок - гордые розоватые форштевни разрезали синие волны на фоне залитых солнцем пейзажей.

Однако воображение британского морского военачальника лорда Маунтбеттена, задумавшегося в 1940 году на борту своего эсмиица Ке, вряд ли занимали такие беспечные картины.

За первый год Второй мировой войны королевские ВМС Вели-кобритании понесли ужасающий урон; пилоты Люфтваффе вы-искивали британский конвой с неба, а стаи немецких субмарин караулили их под водой. Явные потери были ужасны, но гора-здо хуже было то, что в ходе войны Великобритания целиком и полностью зависела от поставок извне. Было совершенно ясно, что нужно что-то делать. Капитаны начали экспериментировать с различными маскировочными окрасками в надежде провести своих противников. Некоторые пытались довести до совершенства резкий камуфляж времен Первой мировой, целью которого было не столько укрыть корабль от обнаружения, сколько запутать атакующих, затруднив определение курса, скорости и дистанции до корабля - так же действует яркий камуфляж зебры.

Другие пытались комбинировать разные оттенки серого -- темный на корпусе, светлый для надстроек, чтобы окраска корабля имитировала разницу между цветом моря и неба?.

Возможно, лорд Маунтбеттен думал как раз об этом, когда за-метил, как реквизированный в компании Union-Castle лайнер. все еще в своей гражданской окраске, растворяется в закатных сумерках гораздо раньше остальных кораблей конвоя. Он твердо решил, что фирменный цвет корпуса «от Union-Castle» гусино тот камуфляж, который так нужен флоту. Несмотря на то что днем этот цвет бросался в глаза, на рассвете и на закате - самых опасных периодах, когда на корабли нападали чаще все-го, - тусклый лиловатый оттенок, казалось, превращал корабль в невидимку. Вскоре все эсминцы в его эскадре были выкрашены в умеренный серый с добавкой венецианского красного - оттенок, который быстро получил прозвище маунтбеттеновско-го розового.

Другие капитаны последовали примеру Маунтбеттена, и этот цвет вполне мог бы стать официальным камуфляжем бри-танских ВМС, если бы не чиновники из отдела маскировки Адмиралтейства. Они начали тотальную проверку всех возможных видов маскирующей окраски. Вскоре официальным камуфляжем флота Его Величества стал приглушенный синс-стальной на основе раскраски времен Первой мировой.

Неизвестно, тестировало ли Адмиралтейство маунтбеттенов-ский розовый; нет записей и о том, как моряки относились к постоянно менявшемуся камуфляжу своих судов. Однако мы точно знаем, что как раз к тому времени, когда маунтбеттеновский розовый был вытеснен с флота в 1942 году, многие убедились в его эффективности. Одна из сохранившихся историй нсоспоримо свидетельствует о превосходном качестве маскировки, которой обеспечивала эта окраска. В последние месяцы 1941 года легкий крейсер «Корабль Ее Величества „Кения"», прозванный «Леди в розовом» за свой колер, попал под сильный огонь неподалеку от острова Вогсёй у берегов Норвегии. Несмотря на безостано-вочный обстрел из двух орудий, длившийся несколько минут, крейсер вышел из-под огня, получив только незначительный урон и не потеряв никого из команды. Этог бой доказал - по крайней мере, с точки зрения некоторых, - что ВМС Его Величества требовался именно такой камуфляж.

Пюс (цвет раздавленной блохи)

Предреволюционная Франция пестрела цветами с невероят по звучными названиями. Сочетание салатовых и белых полос, например, называлось «резвая пастушка». Другие популярные оттенки включали «нескромные ламентации», «высокую рет-тацию», «сдержанный вздох» и «химеры». Тогда, как и сей. час, следование последней моде обозначало статус, богатство и чувство стадной причастности к высшей касте - блистающим драгоценностями царедворцам французского королевского дво-ра. В этой напыщенной - и пустой - суете цветом сезона ста, пюс, или цвет раздавленной блохи.

К лету 1775 года 20-летняя Мария-Антуанетта уже год была королевой Франции, но се правление нельзя было назвать ни удачным, ни счастливым. Весной волна бунтов из-за повыше. ния цен на муку, названная « мучной войной», охватила страну, и королева-иностранка быстро превратилась в объект презрения и ненависти. Досужие сплетники рассказывали о ее ур-лечении азартными играми, костюмированных пасторалях в ее дворце Малый Трианон в Версале, размере ее гардероба, ломившегося от несказанно дорогих платьев и шляпок. Для голодающих подданных такое расточительство было чрезвычайно оскорбительным. Встревоженная известиями из Фран-ции, мать молодой королевы, грозная императрица Австрии Мария-Терезия осыпала дочь предостережениями, укоряя се в письмах за «экстравагантные наряды» и предупреждая, что та «катится в пропасть». «Королева, - писала она, - только принижает себя... подобным расточительством, особенно в такое тяжелое время»?. Но молодая королева пропускала все уве-щевания мимо ушей.

Ee муж, король Франции Людовик XVI, чувствуя, что увлечение жены нарядами становится опасно неуместным, был далек от восхищения, обнаружив ее как-то примеряющей новое люстриновое (сделанное из пышной шелковой тафты) платье странного цвета - где-то между коричневым, розовым и серым.

Будь он в тот момент более галантным, он бы, вероятно, назвал этот цвет оттенком «увядшей розы», но тогда он ограничился сравнением этого цвета с couleur de puce - блошиным цветом?.

Но если Людовик пытался такими словами пристыдить жену, его красноречие обернулось против него же. «На следующий лень, - вспоминала баронесса д'Оберкирх, - все леди двора облачились в „пюс": старый пюс, молодой пюс, entre de puce \бло-шиное брюшко], dos de puce (блошиная спинка|»*. В письме своей дочери летом того года леди Спенсер писала, что пюс «стал униформой в Фонтенбло, единственным цветом, который можно было носить»5.

Французская монархия пала через 17 лет, 10 августа

1792 года. Через несколько дней низложения королевская чета Бурбонов ощутила все превратности революции самым дра-матическим образом. Их новым обиталищем стали несколько грязных крохотных комнаток в Малой башне тюрьмы Тампль.

Там им предстояло провести еще год под стражей в ожидании казни. Марию-Антуанетту, естественно, ограничили в размерах гардероба, так что ей пришлось обходиться совсем немногим.

Ее туалеты должны были пережить нищету и запустение нового пристанища, а также постоянные стирки - кроме того, се одежда должна была отражать ее статус пленницы и «убийцы лю-дей». Список дозволенных ей вещей ограничился несколькими простыми белыми сорочками, вышитой кисейной юбкой, двумя пелеринами и тремя платьями: коричневого туаль-де-жуи (на-бивного хлопка с монохромным рисунком), простого прямого платья-«рубашки» со стоячим воротником цвета, известного как «парижская грязь», и платья из тафты блошиного цвета.

Фуксия

Фуксия - один из многих цветов, обязанных своим именем цветку. И хотя цветы фуксии - характерного вида, состоящие из двух частей - в природе имеют множество различных «ба-летных» оттенков (включая белые, красные, розовые и пурпур-ные), имя досталось болезненно-яркому оттенку синевато-ро-зового. Сегодня это не сочли бы какой-то особенной заслугой фуксия стала третьим с конца цветом по популярности в Британии в 1998 году, а само имя - fuchsia - годами оставалось проклятием школяров на диктантах". Однако история, стоящая за именем этого цветка, - это история истинной любви: любви к ботанике.

Гиппократ, родившийся около 460 года до н. э. на острове

Кос, первым из известных нам людей проявил серьезный интерес к жизни растений. Его исследования лежали в области медицины: многие растения использовались для лечения раз-личных недомоганий; были и те, с помощью которых эти недо-могания вызывали, и хороший врач должен был знать их все.

Еще один грек - 'Теофраст (ок. 371 - ок. 287 до н. э.) написал первый трактат о растениях; следующим был Плиний Старший (23-79 н. э.), чья «Естественная история» упоминает более 800 разновидностей флоры. Затем Ибн Сина (Авиценна), персидский философ, ученый и плодовитый автор - около 240 его трудов сохранились до наших дней, - родившийся около 980 года н. э.. Но почти 700 лет спустя, когда Леонард Фукс, обучавшийся на доктора в Баварии, начал свои исследования растений, прогресс в этой области был совсем незначительным.

Для того чтобы исправить ситуацию, Фукс занялся изучением растений - в своем саду он высаживал все, что попадало ему в руки. В тот период его изображали с исключительно сосредоточенным видом и с каким-либо растением в руках. Он просил всех своих друзей в Европе и тех, кто отправлялся в Новый Свет, присылать ему образцы или описания растении которые им встретятся.

Плодом этих трудов стал прекрасно иллюстрированный сбор-

ник De historia stirpium commentarii insignes («Достопамятные ком-

ментарии к описаниям растений»), увидевший свет в 1542 году. «С величайшим старанием и прилежанием, - гордо писал

Фукс, - мы показали каждое растение с его корнями, черен-ками, листьями, цветками, семенами и плодами»*. Три художника нарисовали 512 изображений для книги. Она содержала описания 400 диких и 100 окультуренных растений, включая образцы из Нового Света, которые видели лишь немногие европейцы, - перец чили, например, чье латинское назва-ние, данное ему Фуксом, переводится как «большой стручок».

Фукс давал громкие и выразительные имена и тем растениям, которые люди видели неоднократно, например обыкновенная наперстянка получила красивое название Digitalis purpurea (что означает «пальчики пурпурные»).

Как ни странно, Леонард Фукс никогда не видел растение, которое носит его имя. Сейчас оно распространено по всему миру, но первый его образец обнаружен только в 1703 году - спустя 40 с небольшим лет после смерти Фукса - среди дикой флоры на острове Эспаньола в Карибском море. Открывший этот цветок Пэр Шарль Плюмье был ботаником и назвал цветок в честь своего кумира, Фукса.

Ярко-розовый «шокирующий»

Уинстон и Клементина Черчиль называли ее «Леди Недоразу-мение» - Дэйзи Феллоуз действительно была более чем экс-

травагантной дамой'. Она родилась в Париже в конце XIX вска

и была единственной дочерью французского аристократа и ия-следницы «швейной империи» Зингера Изабель-Бланш Зингер.

В 20-30-е годы ХХ века Дэйзи стала отпетой «плохой девочкой» трансатлантического масштаба: пристрастила своего преподавателя балета к кокаину, вела собственную колонку во французском издании Harper's Bazaar, крутила романы с представителями высшего общества, устраивала вечеринки, куда приглашала только заклятых врагов. Один из знакомых художников называл ее «прекрасной мадам де Помпадур своего времени, опасной. как альбатрос»; а Митчелл Оуэнс на страницах New York Times _ «коктейлем Молотова в костюме от Мейн-Бокера*».

Одним из ее многочисленных недостатков было пристрастие к шопингу - одной из ее покупок у Картье и обязан своим бурным выходом в свет этот скандальный оттенок розового.

Яркий розовый 17,47-каратный бриллиант Tête de Belier («Ба-ранья голова») некогда принадлежал русскому аристократу из царского дома'. Как-то Феллоуз пришла с ним на встречу с одним из своих любимых дизайнеров, изобретательной сюр-реалисткой Эльзой Скиапарелли (Дэйзи была одной из двух женщин, отважившихся носить ее печально знаменитые шляп-ки в виде туфель на шпильках, в дизайне которых принимал участие Сальвадор Дали. Второй была сама Скиапарелли).

Это была любовь с первого взгляда. «Этот цвет блистал перед моими слазами, - позже писала Скиапарелли, - яркий, не-возможный, бесстыдный, манящий, дарящий жизнь, как все цвета, и все штицы, и все рыбы в мире вместе, цвет Китая и Перу, но не Запада - шокирующий цвет, чистый и цельный»* Она немедленно нашла ему место - в упаковке для своих первых духов, выпущенных в 1937 году. Бутылочка в характерной вызывающе-розовой коробочке, созданная художником-сюрреалистом Леонором Фини, повторяла роскошные формы актрисы Мэй Уэст.

Цвет коробки назывался, естественно, «шокирующим». Он стал своего рода краеугольным камнем для дальнейшего творчества Скиапарелли, появляясь вновь и вновь в ее коллекциях и даже в убранстве ее дома: правнучка Эльзы, модель и актриса Мариса Беренсон вспоминала, что постель Скиапарелли была покрыта подушками «шокирующего розового» цвета в форме сердечек».

Возраст не приглушил его яркости и привлекательности.

В нахальные 80-с французский модельер Кристиан Лакруа часто сочетал его с ярко-красным; но большинство все-таки осторожничали с ним. Примечательным исключением был фильм «Джентльмены предпочитают блондинок». В 1953 году художника по костюмам Уильяма Травиллу спешно вызвали на пло-щадку. Кинематографисты были в панике - пресса заходилась слюнявым восторгом в адрес главной звезды фильма Мэрилин Монро после появления календаря с се фото в обнаженном виде. Студия решила, что должна более ревностно оберегать свой актив. «Я сделал очень закрытое платье, - писал потом Травилла, - - то самое, знаменитое розовос, с большим бантом на спине»?. В этом платье Монро спела песню, закрепившую се на небосклоне Голливуда, - «Бриллианты - лучшие друзья девушек». Немудрено, что уже подчеркиуто «остепенившаяся» к тому времени 63-летняя Дэйзи Феллоуз от всего сердца с этим согласилась.

Флуоресцентный розовый

21 апреля 1978 года британская панк-рок-группа X-Ray Spex выпустила ограниченным изданием в 15 тыс. копий новый сингл

«The Day the World 'Turned Day-Glo» на виниловой 7-дюймовой пластинке, оранжевой, как тыква. На лимонно-желтой обложке был изображен земной шар, грубо окрашенный в смесь желтого, красного и ядовито-яркого розового. Слова песни, практически неразличимые в характерном скрипучем вое и визге вокалист-ки Поли Стайрин, оплакивали подкрадывающуюся ненатураль ность мира.

Флуоресцентные цвета стали горячей новинкой 70-х, усовер-шенствованной версией ярких цветов, столь любимых реклам-щиками и деятелями поп-культуры 60-х. В 1972 году компания ravola выпустила специальный набор из восьми флуоресцент-ных мелков - в числе прочих там были «ультрарозовый» и «горячая маджента» - они ярко светились в лучах ультра-фиолета. Кричащие, броские, невыносимо яркие цвета прекрасно подходили эстетике нарождавшегося движения панков.

Сверхнасыщенные оттенки флуоресцентного розового красили ирокезы и надписи на многих классических панковских альбомах той эпохи - таких, как обложка альбома «Never Mind the

Bollocks» группы Sex Pistols, разработанная дизайнером и графиком Джейми Ридом в 1977 году.

Большинство цветов, которые мы считаем флуоресцентными, на деле - просто красители повышенной яркости. Настоящие флуоресцентные краски такие яркие не только потому, что цвета в них так насыщенны, но и потому, что химическая структура краси-теля или материала поглощает короткие волны в ультрафиолетовой части спектра, невидимые человеческому глазу, а затем испускает их уже как более длинные волны, которые мы видим'. Именно это свойство обеспечивает их особенную «светящуюся яркость» днем и сияние в темноте или в ультрафиолетовом освещении.

Самым распространенным применением этой технологии по всему миру стали простые фломастеры-маркеры. Созданные в 60-х годах XX века, они сначала заполнялись жидкими чернилами на основе воды, так что выделяемый ими текст легко просвечивал сквозь полупрозрачные отметины.

Десятилетие спустя маркеры стали заправлять флуоресцент-ными чернилами, чтобы выделенные части текста еще больше бросались в глаза. На сегодня компания Stabilo продала более 2 млрд маркеров; но, несмотря на постоянно расширяющуюся палитру цветов, два держат абсолютную пальму первенства, далеко опережая остальных: 85% продаж приходятся на желтый и розовый.

Амарантовый

«Роза и амарант цвели в саду бок о бок», - начинается одна из басен Эзопа. «Долговязое» растение со свежими зелеными дистьями и плотными сережками соцветий жаловалось сосед-ке: «Как я завидую твоей красоте и прекрасному аромату! Не удивительно, что тебя все так любят!» А роза печально отвеча. ла: «Я расцветаю только на время: скоро мои лепестки увяну и опадут, и тогда я погибну. Но твои цветы не вянут никогда. они вечны»!

Аудитория Эзопа прекрасно понимала, о чем он говорит,

Несмотря на то что многие из 50 с лишним представителей семейства амарантовых носят довольно неприятные клички - «беспечный сорняк», «свиная лебеда», «злая любовь», амарант почитали издавна. Название цвета омонимично - оно отсылает нас к растению и к тому же переводится как «вечный». Гирлян-дами из амаранта чествовали героев - таких, как Ахилл, ведь долго цветущий амарант был знаком бессмертия". Такой символизм притягивал писателей: в «Потерянном рас» Джон Мильтон увенчал ангельское войско коронами, свитыми из амаранта и золота (см. с. 86).

Наибольшее значение амарант имел у ацтеков, которые назы-вали его хаутли. Древнейшие археологические свидетельства использования амаранта обнаружены на территории современ-ной Мексики и датируются примерно 4000 годом до н. э. Это растение было важным источником пищи: листья амаранта варили, как шпинат, а зерна размером с булавочную головку высушивали, мололи или поджаривали, как кукурузу. Иногда амарант выра-щивали на специальных плавающих плантациях - лодки наполняли землей и спускали в озера; вода помогала регулировать температуру почвы и не давала животным поживиться урожаем" Каждый год ко двору последнего правителя ацтеков Монтесумы

(1466-1520) доставляли около 20 тыс. тонн амаранта.

Испанские конкистадоры невзлюбили амарант всеми фибрами души. Дело было не в особенностях ацтекской кухни, а в Вопросах веры.

Астеки считали амарант священным, он играл ключевую

роль многих их ритуалах. Более всего католиков-испанцев возмущало то, что в тесто из амаранта замешивали некоторое количество крови из человеческих жертвоприношений, а вы-печенные из этого текста лепешки разламывали и раздавали среди верующих. В глазах испанцев это было слишком похоже на глумливую пародию на святое причастие®. Амарант оказался вне закона - выращивать, есть и даже хранить его испанцы запретили.

Амарант спасся благодаря своей неприхотливости и полови-тости. Сухой плод амаранта содержит примерно 500 тыс. семян, а расти он может где угодно. Как бы испанцы ни старались, им так не удалось ни вывести амарант под корень, ни разрушить его ассоциацию с божественным началом. В 1629 году священник жаловался, что местные жители используют во время церковных служб съедобные фигурки Христа, выпеченные из амарантового теста. В XIX веке из амаранта делали четки, а из поджаренного амаранта в смеси с медом и сегодня в Мексике делают сладость, которая называется alegria ( «радость»)?.

Амарантовый цвет между тем постепенно терял популяр-ность. Он был прекрасно известен в XVIII и XIX веках, его упоминали и словари, и модные журналы. Так, в мас 1890 года

Harper's Bazaar рекомендовал амарантовый как для шелковых, так и для шерстяных тканей, вместе с баклажановым, сливовым и винным оттенками®. Амарантовым также пазывали син-тетический малиновый аэрокраситель, впервые полученный в

80-е годы XIX века. Он все еще используется как пищевая добавка под кодом Е123 в Европе, где амарант обеспечивает характерный цвет вишенкам в коктейле. В США он запрещен, так как считается канцерогенным...

Название «амарантовый» все еще используется время от вре-сии, но согласия в том, какой цвет он обозначает - вишнево-асный, тускло-виноградный или насыщенно-сливовый, - уже т. Время, увы, уличило Эзопа во лжи: красота розы по-преж-ему пользуется всеобщей любовью, а достоинства амаранта порядно поблекли.

Pink

Report Page