Персик
faxjlixsuwanСекс начался с нежных поглаживаний, поцелуев которые начались с губ, перешли во французские, с посасыванием языка друг друга, потом переместились на бёдра, штаны Аркадия подобно старой ветоши упали на пол, прикрыв собой снятые носки и туфли, пиджак был брошен на спинку стула, сверху его прикрыла белая рубашка, на которую в конце — концов было брошено алое платье Вики, увенчанное сверху маленькими трусами Певзнера. Теперь влюблённые оказались абсолютно наги, если за одежду не принимать огромные алые туфли Виктории.
Сначала Певзнер одел на ноги Вики наручники отороченные красным пухом, взяв её на руки вынес на огромную лоджию, с которой открывался замечательный вид на город и на соседний дом, расположенный метрах в двухстах — двухстах пятидесяти от многоэтажки, в которой находилась квартира Вики. Сначала Певзнер подвесил голую Вику ногами вверх, за наручники на ногах, пристегнув к крюкам, вбитым в красно-кирпичные стены лоджии, потянув за цепочку поднял её так, чтобы лобок находился на уровне губ и кожаным прутом нанес несколько ударов средней силы по ягодицам девушки, Вика завизжала, испустив из раздвинутой промежности красивую светло-жёлтую струю, большая часть которой улетела вниз, за пределы лоджии, на крыши автомобилей, припаркованных шестнадцатью этажами ниже и на головы их владельцев, однако ни один из них даже не удосужился задрать голову, чтобы посмотреть, что происходит, хотя, впрочем, он мало бы что увидел, ибо разврат происходил большей частью в глубине лоджии. Вика болталась на цепочках, каблуками вверх, над городом, повизгивая от удовольствия, когда Певзнер как кот, шершавым языком пролизывал ей манду и посасывал клитор, а потом опускал чуть ниже/, чтобы она могла отсосать его набухающий, горячий, чуть искривлённый член, хотя ей так и не удалось высосать из него хоть капельку спермы, — может это и к лучшему, — думала Виктория, — глотать сперму в положении вниз головой, не очень то и приятно, а спермы в теле Певзнера ой как много, и она такая горячая и густая.
Любовники не знали, что с пятнадцатого этажа, дома напротив, за ними зорко наблюдает огромное стеклянное око оптического прицела Hakko Hunter 4—12x50, установленного на карабине Sauer 202 Classic XT Excusive, чья серо-чёрная пластиковая ложа с ламинированными ореховыми вставками словно бы излучала любопытство и смерть.
— Пусть побалуются ещё, семь на шестьдесят четыре подранков не оставляет, — шептал про себя Артём, — пусть побалуются, интересно.
Через десять минут Певзнер отстегнув Вику от приспособлений посадил её на край лоджии, чтобы осуществить свой коронный секс — на высоте, а высота шестнадцатого этажа очень даже подходила для такого риска, который щекочет нервы и вместе с тем возбуждает своей остротой.
— Пора, — решил Артём, прицелившись, он выждал момент, когда Певзнер сядет ягодицами на край лоджии, лицом к ко входной двери, а Вика — на его член, свесит ноги за пределы лоджии и будет совокупляться глядя город утопающий в ночной синеве, наполненной мириадами огней, — чертовски опасное, — подумал Артём, чертовски страшно, никогда бы так не решился сам, хотя со стороны захватывающе! — тут он поймал себя на мысли, что начал сопереживать этим смелым секс — акробатам.
— Персик! Мой милый Персик! — Певзнер гладил дрожащую от оргазма Викторию по волосам, целовал в губы, пахучие капли женских гормонов, остатки недавней менструации текли по его бёдрам, доставляя несказанную сладость к уже начавшемуся предвкушению оргазма.
— Это опасно, бля, как это опасно! Хотя не ради безопасности их я тут нахожусь! — мозг Артёма работал, казалось одержимый, раздираемый противоположными желаниями, но в то же время, словно зомбированный идеей мести, которая подавляла всё остальное. С этой идеей он плавно, с уверенностью охотника-промысловика надавил на спуск. Пуля калибра семь миллиметров, массой около двенадцати грамм, со странным названием ID Clаssic RWS, разогнавшись до скорости восемьсот пятьдесят метров в секунду по почти идеально прямой устремилась к цели. За сотые доли секунды пробив обнажённые тела и деформировавшись о раздробленные кости, став похожей на грибок, она вылетела из спины девушки, ударилась о кирпичную стенку дома и отскочив, улетела вниз. Влюблённые умерли так быстро, что даже не успели почувствовать особенной боли или страха, а также оргазма, несмотря на то, что Певзнер успел кончить внутрь любимой, хотя это произошло более из-за расслабления мышц, и потери контроля над телом, чем из удовольствия. Вика-Персик не успев даже пикнуть, когда вместе с любимым скользнула с перил лоджии вниз. Падение длилось около двух секунд, впрочем, мёртвым, им уже не было страшно ничего. Так обняв друг друга, голые и мёртвые, с глухим стуком хлопнулись они на крышу микроавтобуса, попутно выбив все стёкла и осадив почти на три сантиметра вниз центр его крыши.
Телевизор, сотрясавший нутро квартиры в этот момент заиграл песню «Персик».
Персик. Свежий персик
Солнышком согретый маленький кусочек лета
Персик. Нежный персик.
Я его кусаю, я кайфую, улетаю
В облака... В облака
Я лежу. Сонная мгла
Я дрожу. Мало тепла
Встретится утро, и вдруг на столе
Золотом на серебре,
Как будто солнце в хрустале
Вспыхивает в ароматной заре
Персик. Свежий персик
Солнышком согретый маленький кусочек лета
Персик. Нежный персик.
Я его кусаю, я кайфую, улетаю
В облака... В облака
Я лежу. Милый молчит
Я дрожу. Сердце стучит
Я так хочу, что б он быстренько встал
Персик взял, и мне отдал
Потом согрел и приласкал
И прямо в ушко бы мне прошептал
Персик. Ты мой персик
Солнышком согретый маленький кусочек лета
Персик. Ты мой персик.
Я тебя кусаю, я кайфую, улетаю
В облака... В облака
Мякоть входит в тело и само собой
Сделалось теплей
Так что, милый, дело за тобой
В-общем, не робей
В-общем, не робей
Тебе везет. Просто по-крупному везет
(по-крупному везет)
Рядом с тобою готовы на все
Персик. Свежий персик
Солнышком согретый маленький кусочек лета
Персик. Нежный персик.
Я его кусаю, я кайфую, улетаю
Персик. Свежий персик
Солнышком согретый маленький кусочек лета
Персик. Нежный персик.
Я его кусаю, я кайфую, улетаю
В облака... В облака
Персик. Ты мой персик
Персик. Ты мой персик...
— Нет, нет, это всё неправда, — с молодым опером, прибывшим по вызову, началась истерика.
— Ну почему же неправда, там где смерть — всегда правда, — умудрённый опытом толстый и старый эксперт патолог, почесал рыжую, почти козлиную, троцкую бородку и выудив откуда-то из служебного чемодана склянку с нашатырём, профессионально сунул под нос шокированному произошедшим, юному офицеру.