Переход

Каждый раз, когда я, не выспавшийся, усталый, с заплетающимися ногами и мыслями, спускаюсь в переход между станцией мцк и станцией метро «шоссе энтузиастов», в голове рождается идея рассказа или чего-то большего, о том переходе, в котором я суммарно провожу далеко не один час в сумме за все те дни, что проезжаю через этот участок в течение года-годов. А идея такова, я вижу десятки, если не сотни людей, каждое лицо выражает набор совершенно уникальных чувств по отношению к тем десяти утра, в которых мы все существуем и все эти лица обладают совершенно разными историями того, как они попали в этот переход. Мы ничего друг о друге не знаем, возможно даже не замечаем сколько нас там находится, население маленькой деревушки зарыто в этой кишке, и никто не догадывается, что происходит у другого внутри. Даже если это эмоции одного спектра, например грусти, представьте, сколько градаций ее можно вывести через эти лица, от вязких, липких, навязчивых мыслей о самоубийстве под колесами поездов все той же мцк-метро до легкой романтичной грусти о весне и лете, которые могут случиться, однажды, которые должны случиться, однажды.

Я бы начал свой рассказ с себя, чтобы ухватить взгляд, читающих, дать затравку к прочтению судеб других людей, надеясь на то, что то, что со мной происходит, то, чем я живу, будет кому-то интересно. Затем мой взгляд переключается на людей особого рода в этом переходе, да, я уже вывел себе структуру того, кто находится в этом микрокосмосе. Они проводят там времени больше всего, это те, кто там работает, музыканты, полицейские, попрошайки, уборщики, бродяги, продавцы рыбы, шерстяных изделий и прочих вещей сомнительного происхождения. Благодаря им переход, если присмотреться, меняется совершенно.

Однажды, я спустился в него, идя в сторону метро, почему-то все мои воспоминания, связанные с этим переходом, касаются моего возвращения домой, не оттого ли, что я всегда нахожусь в бреду, после очередной бессонной ночи. Не выспавшийся, голодный мозг выдает мысли совершенно безумного качества в такие моменты. Однажды, я спустился в него и почувствовал запах копченной рыбы, такой запах всегда возвращает меня в свою деревню с маленьким озером, окруженным лесом, от которого остался только призрак. Видели ли вы пожилых людей, через кожу которых просвечиваются синие вены и такое чувство, словно они сейчас растворятся в воздухе. Именно таким сейчас я вижу свой лес, раньше он был густым и не проходимым, а время от времени воздух в нем пропитывался не хвоей, а запахом копченой рыбы. И в это же самое время, какой-то юный панк завывал, все там же под землей, песню, из которой до меня докатилась пара слов: «а муравьи идут домой». И мы шли. И они шли, весной, под ногами, тонким ручейком, неся частицы мира из которых строится лес, которыми лес живет. Как и лесные асфальтовые дорожки, в далеком будущем дорожки перехода заметет хвоей.

В этой же структуре перехода, кроме его работников и людей обслуживающих его, являются призраки тех людей, которые однажды жили, а сейчас лишь транзитом проходят через этот коридор в течение многих дней, месяцев, лет, без мысли о возвращении к себе. Иногда я хочу подбежать к кому-нибудь из них, взять за плечи и хорошенько встряхнув незнакомца-незнакомку, разбудить его-ее, дать шанс почувствовать в переходе запах ландышей сорванных бабушками и раздающих их за бумажки с рисунками, дать шанс почувствовать запах старых книг, которыми торгуют дедушки, в надежде поесть что-нибудь сегодня вечером. Но я отдергиваю себя каждый раз и обвиняю себя в трусости, а затем поразмыслив, упрекаю себя не в трусости, а в том, что я не имею права их трясти, вырывать их из забвения. Дать шанс почувствовать, значит предложить альтернативу, которая и во мне не завершена до конца. Получается все, что я могу предложить это лозунг, а им нужно действие, которого сейчас у меня нет, пока что нет.

И в самых безумных своих фантазиях, когда альтернатива у меня есть, она сформировалась в моем сознании, в этом переходе, я говорю очень тихо: «Стоп». И все останавливаются, уставившись на меня. Вдруг потолок раскалывается на двое и крышка длинного гроба раскрывается по всей длине, как праздничная упаковка, словно кто-то потянул за нитку и весь переход раскрылся поперек. Внутрь бы хлынул поток свежего воздуха, и мы все бы укутались в тепле майского солнца. И какой-то незнакомый нам всем человек в сторонке сказал бы: «А не правда ли замечательный денек сегодня?».