Паша

Утром, немного потолкавшись у ванны, мы отправились на работу, на меня опять набросилась легкая депрессия, каждое расставание с парнем, как мне тогда казалось, будет роковым. Но уже через день он позвонил и предложил встретиться, на этот раз у меня, просто ради симметрии. Паша захватил немного вещей для следующего деня. За соседей я уже особо не парился, мне было фиолетово, а Паша немного смущался. Он сходил принять душ, за ним последовал я.

— Кира, я хотел бы, что бы ты вошел в меня, — практически шепотом произнес Паша, когда за мной защелкнулся замок на двери.

— Ты уверен? – немного волнуясь, спросил я. По жизни я универсал и одинаково люблю и так, и сяк. А вот на счет Паши я уверен не был, потому и принял для себя как аксиому, что он актив, и мне придется стать пассивом. Не скажу, что мне пришлось мучительно примеряться с этой мыслью, но за эти пару дней я ее принял.

— Я хочу попробовать всё...

— Я тебя люблю! — произнес я, и мы слились в поцелуе, не бурном, скорее размеренном, но очень чувственном. Наши руки ласкали тела друг друга, а их соприкосновение только усиливало приятное чувство.

Я уложил Пашу на кровать и стал покрывать поцелуями его плечи, широкие, сильные, медленно спускаясь к груди, на которой яркими пятнами выделялись бурые соски, очень маленькие, но уже набухшие и я мог посасывать их. Я теребил их язычком, то покусывая, то полизывая. Паша лежал с закрытыми глазами и только тихо стонал, по счастью я включил телевизор, чтобы он не только создавал иллюзию приличия, но и заглушал наши стоны.

Тем временем я спускался все ниже и ласкал его упругий живот, его чисто выбритый пах, подступаясь к самому главному – пенису, уже вытянувшемуся во всю длину и жаждавшему соития, источая смазку. Не задумываясь, я погрузил его член в рот и провел язычком по глянцевой поверхности головки, от чего Паша выдохнул, сильно втянув живот. Я в миг стал погружаться в пучину страсти, его сочный член, словно мороженое, приятно таял у меня во рту, наполняя его легким солоноватым вкусов. Я лизал и целовал ствол; лаская то губами, то кончиком язычка яички в чисто выбритой мошонке, такой аккуратной, подтянутой. Я сосал головку, играя с уздечкой, заставляя парня трепетать в моих руках.

Пока мои губы хозяйничали с его членом, мои пальчики начали медленно массировать его анус, который стал откликаться на ласки, ослабевая хватку, приоткрывая заветный вход. Недолго думая, обмочив палец в слюне, я ввел его в дырочку. Сфинктер сразу сомкнулся, но не очень сильно, так что я легко нащупал простату и нежно стал ее ласкать. В этот миг Паша сначала напрягся, словно струна, а потом его захлестнула нега, его бедра стали подрагивать, словно требуя, что бы пальчик начал более активно сновать, даря еще больше наслаждения. Он уже практически не контролировал себя, грациозно выгибаясь, словно барс. Его стоны стали более громкими, так что я начал опасаться, как бы нас не разоблачили, и в этот момент он весь напрягся, и в мой рот полетели брызги спермы, которую я прилежно сглатывал.

Когда Паша пришел в себя, разгоряченный, раскрасневшийся, но невероятно счастливый, он притянул меня к себе и мы опять начали страстно целоваться.

— Боже, Кира, если от одного пальца такое, то что будет от члена?!

— Давай, посмотрим, — игриво предложил я.

— Только... если можно, по нежнее...

В ответ я лишь поцеловал его. Смазывать член смазкой большой нужды не было – мой солдат ею просто сочился, да и анус парня был разработан, так что я, задрав ноги Паши, приставил головку к дырочке и немного надавил.

В первый момент Паша пытался понять свои ощущения, потому был слегка напряжен, но стоило мне провести внутри по его заветной точки «Джи» членом, как скованность стала исчезать, и мой пенис начал легко скользить в анусе парня, даря непередаваемые ощущения от близости. Мне всегда нравилось смотреть на партнера, видеть его лицо, следя за реакцией, а кроме того, я мог приостановиться и слиться с партнером в страстном поцелуе, как и в этот раз. Уж больно приятно это было.

Двигая бедрами, словно пулемет, я очень быстро достигал пика, и потому притормаживая в паре шагов от оргазма, я ложился на парня и мы сливались воедино. Паше, он словно тонул в бескрайней неге, обволакивавшей его, такие минуты передышки позволяли «вынырнуть» из пучин страсти, прийти в себя, его глаза светились счастьем, а на губах играла волшебная улыбка. В такие секунды годы словно исчезали, и мы ощущали себя теми семнадцатилетними пацанами, которые не сумели понять свои чувства, признаться в них. Но с другой стороны, теперь мы занимались любовью страстно, растягивая удовольствие.

Я перестал жалеть, что мне тридцать три, я был счастлив, веря, что Паша тоже счастлив, а главное, я был готов побороться за любовь, сделать все, чтобы быть с ним рядом. И дело было не только в сексе, который и так был фееричным, не в наших взрослых упругих телах, и даже не в дурманящих воспоминаниях прошлого, я понял главное – Я ЕГО ЛЮБЛЮ!

Уже не в силах сдерживаться, я разрядился в парня, сотрясаясь от очень сильного оргазма. Пашин член, все еще твердый, лежал на животе и источал любовный сок. Стоило немного поскользить ладони по его упругой поверхности, как на грудь и живот парня полетели перламутровые капли, их было немного, но они украшали торс моего любимого.

Обтиревшись влажными салфетками, приготовленными заранее, мы устроились под одеялом, глядя в телевизор. По-моему, ничего интересного тогда там не было, просто приятно было лежать вместе, обнявшись, ощущая друг друга. Паша одел боксеры, которые я специально купил для него, сам же я одел низ от пижамы, мы напоминали супружескую пару, правда, однополую, что тоже очень приятно.

* * *

Пару следующих месяцев мы встречались то у него, то у меня, и все это время я ненавязчиво предлагал ему переехать ко мне, мол, перестав платить за съем, можно быстрее накопить на свое жилье. Паша долго отнекивался, опасаясь реакции моих соседей, но это уже была моя проблема. И я ее решил, разумеется, прописав Пашу временно. Как не парадоксально, но это подействовало, особенно после того, как на двадцать третье февраля он заглянул ко мне в форме – у всех челюсти так и отвисли. Для них Паша был моим школьным товарищем, другом, оказавшимся в непростой жизненной ситуации и проживавшим у школьного приятеля ради экономии (и заметьте – ни слова лжи!).

Главная же трудность была в сыне Паши. В принципе, он и на съемной квартире никогда не ночевал, но как объяснить, что его папа живет с каким-то дядей. Парень был уже большой, сам многое понимал, так что волнения были не беспочвенными. Но мы подружились и, казалось, между нами нет никакой напряженности.

Уже как-то летом, в выходные, на которые Паша забирал парня, мы с Мишкой сидели вдвоем и ждали Пашу – его срочно выдернули на работу, но он обещал вырваться и мы бы сходили в аквапарк. Мишка смотрел телик, я что-то читал, и вдруг он спрашивает:

— Вы, ну, с отцом, голубые? – я так и завис.

— С чего ты взял? – уточнил я, а голос предательски дрожал.

— Хм, вы спите в одной кровати, и ведете себя, ну... ну, как влюбленные, что ли...

Наверное, я должен был бы солгать, наплести с три короба, но тут какая-то шлея попала мне под хвост, и я ответил.

— Не голубые, а геи...

— И в чем разница?.. – переспросил Мишка, внимательно уставившись на меня. Ну. И как ему объяснить, в чем разница, если она действительно есть?!

— Ну, во-первых, звучит приятнее, и оттенок имеет более положительный, мы же не приблудные какие-то.

— Парни в классе говорят, что пидоры – дерьмо...

Продолжение ...

Video bot https://t.me/videowebebot