Пари

Пари

usomrapqwtyrti

Володя понял, что, когда он уйдёт, его Леночка продолжит ползать под столом, отсасывая у всех по очереди, демонстрируя то, как низко пала. А пресыщенные любовники будут тыкать в неё носками своих туфель, глумливо елозить ими в промежности, оскверняя своими грязными ногами нежные складочки, такие священные для любящего мужа...

Испытав ощущение безнадежно засасывающей трясины, пораженный и раздавленный Володя сглотнул и, пожелав удачной игры, побрёл прочь...

Во второй половине дня приехала Наташа — жена Сергея — со своей мамой и сынишкой. Все высыпали на улицу. Стоя позади всех, Володя хотел обнять жену, но та, легонько чмокнув мужа в лоб, прошла вперёд. Она переоделась в новый наряд — необыкновенно красивый. Володя, не имея близости уже много дней и пережив несколько сексуальных потрясений, желал разрядки.

Перед сном он сказал об этом любимой женщине. Просьбу Елена выслушала без энтузиазма. Она сосредоточенно красила ногти на ногах, по всей кровати были расставлены флакончики.

— Давай так. Я сниму верх. А ты...

Елена остановилась, подбирая слова, и одновременно сделала недвусмысленное движение рукой. Володя удивился:

— Подрочить?

— Да. Подрочишь на меня, хорошо?

Владимир опешил.

— Как скажешь, любимая. Прямо здесь, перед тобой?

— Стесняешься? Могу не смотреть, — снисходительно улыбнувшись, она расстегнула кофточку и припустила вниз купальник, в котором загорала на балконе.

— Можешь посмотреть, запомнить, а затем зайти за ширму. И там себя...

— Да... хорошо... конечно...

Володя безумными от восхищения глазами уставился на грудь супруги. Облизав губы, заискивающе обратился:

— А потрогать... или... — он как будто не осмеливался продолжать, — м-м... пососать можно?

Елена вздохнула про себя, но не прекращала сосредоточенные движения кисточкой.

— Нет. Только смотри.

Он несколько раз бегал взад и вперёд, каждый раз прикрывая промежность подушкой.

— Пожалуйста, дай потрогать...

Елена прервала своё занятие и строго посмотрела на мужа:

— Еще будешь ныть, надену купальник обратно. И ты тогда долго не увидишь мою грудь. Будь добр, смотри...

— Я... виноват.

— Да, — кивнула Елена.

Володя понуро свесил голову и как будто даже покраснел.

— Может, тебе дать мои трусики? — снисходительно обратилась она к мужу.

— Спасибо, милая... у меня есть одни.

— Я рада. М-м-м... Какие, белые?

— Да.

— Сколько я их носила, ты не помнишь?

— Несколько дней...

— Хорошо. Нюхай их... — Елена улыбнулась, нежно и одновременно ...

полунасмешливо, — и думай обо мне.

Он получил разрядку, стоя там, в углу чулана, за ширмой. Как мальчик в период полового созревания. Его фетишем в момент разрядки была не грудь любимой, а её поза, её голос, обращение с ним. Морально опустошающее облегченье...

Еще раньше, в тот же день за ужином Володя стал невольным свидетелем очень тяжелой для себя сцены, тяжелой даже сейчас, когда он уже все знал.

Игорь за едой вел себя очень развязно, постоянно прикладывался к бутылке, громко смеялся, запрокидывая голову. Наталья сидела во главе стола, тут же бегал уже поевший сынишка, рядом сидел Сергей. Между Сергеем и Игорем устроилась Елена. Володя оказался как бы случайно смещенным в дальний угол, он впервые не был рядом с ней, сидя наискосок от жены. Наташа рассказывала что-то по её мнению забавное, все должны были её слушать. Переведя взгляд с Натальи на жену, Володя по ее округлившимся глазам увидел, что нечто происходит. Елена тут же дернулась и мутно посмотрела прямо перед собой...

Задолго до этого она почувствовала руку Игоря на своём бедре, его мокрая ладонь медленно то ползла вверх, то поднималась вперёд. Её ляжки под скатертью долго ощупывались и сжимались, а потом наглая рука развела их в стороны. Трусиков женщина теперь почти не надевала, так что путь был открыт. Палец словно занозистым сучком резко ворвался в её сухое естество и начал вращаться. Елена, конечно, не сопротивлялась. Она только шире развела колени и, поморщившись, с трудом надела на лицо прежнюю маску безразличия.

— Я поел. Пойду к машине, проверю мотор... — Игорь, поднимаясь, незаметно задержал руку, проведя по Лениной талии.

Через полминуты поднялась и Лена. Она была немного бледной. Подойдя к мужу, шепнула, что выйдет на веранду освежиться.

Наталья искоса взглянула на Владимира и отвела взгляд. Тот прочитал в ее глазах острое непонимание, какую-то презрительную агрессию и чуть-чуть сочувствия. Через некоторое время Наташа подозвала малыша и попросила того поиграть пока в доме.

— Потом мы вместе пойдем на улицу. Хорошо?

Мальчуган согласился с мамой и, припрыгивая, вернулся к игрушкам.

Володя почувствовал, как кровь приливает к вискам и, пульсируя, начинает отзываться стуком в голове — неужели Сергей настолько болтлив? Даже если нет, — подумал он, — у его жены были глаза, и невозможно не видеть того, что происходит всё более открыто, прямо под носом, на этой же даче... Если бы не жизнь с её реалиями, с её пересудами, сплетнями и стародавней системой отношений, возможно, всё было бы по-другому, — решил Володя и почувствовал, как его снова захлестнула волна граничащей с отчаянием любви к жене.

Вернулась Лена красная и помятая. Под летним полупрозрачным топиком выпирала грудь, ясно просвечивали ореолы сосков, твёрдые кончики чётко обрисовывались под натянутой тканью. Наряд стал настолько легкомысленным, что Лена смотрелась почти голой. При ходьбе спелые груди, не сдерживаемые лифчиком, возбуждающе подпрыгивали и качались. Наташа, взглянув на нее, неодобрительно поджала губу, она поняла, куда подевался лифчик. Елена, стараясь ни на кого не смотреть, сразу отправилась наверх... Володя густо покраснел — и за неё и за себя...

Наступил второй день выходных. Компания до обеда расплылась, все гуляли по отдельности. Некоторые пошли в лес, кто-то сидел в беседке, кто-то в шезлонге на участке. Он не знал, где сейчас его жена, он опять был на втором этаже и тупо смотрел поставленный ему накануне телик. Наверное, «пусть лучше смотрит телевизор, чем будет мешаться под ногами», — медленно забрезжило осознание того, что и как о нём думают.

Как уже не раз бывало, он осторожно спустился вниз, стараясь быть незаметным. Никого не было. На столе остался сморщенный кусок омлета — Володя не выходил к утреннему чаепитию и сейчас зверски проголодался. Сметая всё, что осталось, и издавая приличный шум, он, тем не менее, услышал обрывки голосов — отрывистые слова из комнаты напротив. Владимир продолжал поглощать еду, размышляя о том, как это созвучно с тем, что происходит с ним, с его психикой. Он думал об объедках и смотрел на дверь...

Почему-то Володя решил просто открыть её. Наверное, решимости его остальным чувствам добавило чувство голода. Дверь оказалась незапертой, пальцы обхватили ручку со встроенным замком, и она, поддаваясь, повернулась.

Перед вытаращенными глазами Владимира предстала вся комната. Спиной к нему стояла жена. В ногах лежало летнее платье, она была голой, стояла навытяжку и держала над головой поднятые разведённые руки, сомкнутые на затылке в замок. Мышцы её полных ягодиц, переходящих в стройные длинные бёдра, казалось, мирно отдыхали — давая себя осмотреть. На заднем плане, в глубине, сидели на кровати двое одетых мужчин, они смотрели на обнажённую женщину. Наверное, это были Игорь и Николай. Да, точно они. Два здоровяка.

Она повернулась и посмотрела, кто там стоит на пороге. Поняв, кто, не повела и бровью, лишь сказала что-то одними губами. Похоже, просто «закрой дверь».

— А-а, вы здесь... — пробормотал Володя, хлопая глазами, и выскочил в холл. «Они занимаются», — мелькнула заискивающая бредовая мысль по аналогии с уроками вождения или какими-нибудь уроками на музыкальном инструменте. Словно она ученица и должна исполнять необходимые упражнения, а он помешал тонкому процессу, потревожил благоговейную ауру...

— О боже! О боже! Чёрт! — уже на втором этаже Володя так со всего размаха ударил кулаком в стену, что деревянное перекрытие затряслось. — Что я делаю? Навозный жук!

Его по-настоящему трясло и распирало как, будто он котёл, до отказа переполненный паром и готовый взорваться. Он ненавидел себя за слабость. За слабость, которая позволила ему открыть дверь. Не надо было...

Володя ходил по комнате, разминая костяшки пальцев.

— Ничтожество... — процедил он сквозь зубы. — Ты не можешь защитить её...

Володя опустился на единственный стул, склонил голову вниз и обхватил её сверху руками.

«Не можешь... Потому что не хочешь? Сам того не желаешь? А она?...»

Теперь черта. Она ясно подводилась не тем, что увидел он, а тем, что увидели его. Но что может быть хуже того, что он только сделал?

Продолжение следует ...

Группа Измена Наблюдатели По принуждению В попку

Report Page