Пари

Елена приняла душ, вышла из ванной в длинном махровом халате. Долго с электрощипцами крутилась перед зеркалом, укладывая затейливую прическу. Надела подаренные им тяжелые серьги, на шею — бусы из розовых шаров с блестками, ярко накрасила губы, сделав рот крупным и алым, наложила тени на веки, густо подвела тушью глаза... Потом осмотрела себя в зеркале и повернулась к молча стоявшему мужу:

— Ну, как? Как я выгляжу? — она чувственно улыбнулась, и глаза ее сделались туманными — загадочными и задумчивыми. А Володя вдруг увидел, какие у жены влажные губы. И влажные глаза! Он понял, что эта улыбка предназначена не ему, а тем, другим, которые вызвали ее на дачу...

Сбросив халат, Елена нахмурилась — вспомнила о том, во что ей предстоит одеться. Темный промозглый осенний вечер, ей нужно добираться до вокзала, а оттуда ехать в холодном вагоне электрички почти полтора часа... А толком одеться ей не разрешили. Она специально спросила об этом у Николая, потом у Игоря, но оба только посмеялись:

— Доедешь, и так, — дружно сказали они. — Закаляйся, Ленка.

А если так, то одеться пришлось как обычно теперь: тонкие чулочки на резинках, короткая, едва прикрывающая попу, юбка и блузка. Под блузкой ничего нет, юбкой тоже голое тело, а сама юбчонка такая короткая, что при ходьбе приходится семенить, а сидя — сжимать коленки, чтобы не мелькали голые белые ляжки...

Безусловно, приготовления были волнующим занятием, очень часто Елена замирала и внимательно смотрела в зеркало. Смущенно сжав губы под взглядом мужа, она методично готовилась. Когда Владимир бросал на неё особенно долгие и тоскливые взгляды, она не выдерживала и только горько вздыхала. Елена так и не смогла привыкнуть к тому, что муж видит ее в таком позорном наряде — смущалась. Так и теперь: наспех натянув на себя стыдную одежду, она метнулась в прихожую, где, заранее приготовленные, стояли две тяжелые сумки с продуктами.

— Это я на дачу купила, — пробормотала она, глядя в сторону, словно извиняясь за напрасную трату семейных денег. — Надо же чем-то питаться два дня...

Владимир молчал, и тогда Лена, словно нехотя, подняла на него свои густо подведенные глаза.

— Ты презираешь меня? — негромко спросила она.

— Нет, я презираю себя. Вернее, нас обоих. А себя — за то, что не могу защитить тебя от унижения. Это ведь ужасно — бежать как собачка по первому зову этих скотов.

Опустив голову, Елена молча вышла. Стоя у окна, Владимир глотал слезы, глядя сквозь стекло, как его Леночка, Ленок, Ленусик, его любимая жена, торопливо семенит на своих высоких каблуках по холодной улице. В обеих руках у нее тяжелые сумки с продуктами, которые она послушно накупила для мужчин — пресыщенных грубых скотов, которые внезапно приобрели власть над нею...

«Ее сделали шлюхой, — в который уже раз пронеслось в голове. — Бедная Лена. Бедный, бедный я...», — и от мысли, что его любимая жена сейчас бежит с голой попой к электричке, чтобы ехать к мужчинам, отдаваться им, у Владимира закружилась голова.

Стук колёс электрички убаюкивал её — она давно забросила автошколу, ребята её не подвозили, приходилось пользоваться общественным транспортом. Рядом на сиденье тряслись две тяжеленные сумки с продуктами. Электричка была полупустая, тем не менее, на передней лавочке наискосок от нее оказался пассажир. Черноволосый мужчина кавказских кровей, не слишком стесняясь, пялился на её голые ноги в короткой юбке. Елена настолько сильно прижимала ноги друг к дружке, что через некоторое время икры заныли.

«Слава богу, он не пристал ко мне, — думала она, идя по тропинке к свету дачи, — хотя, если бы я не сделала строгое лицо, точно бы подошёл». Что-то заставило её остановиться у самых ворот. Тёплый ветерок приятно обдувал лицо, теребил волосы, растаскивая отдельные пряди по лбу и щекам. Чуть постояв, она собралась с духом и, вдохнув побольше воздуху, вошла в освещённый двор.

Мужчины стояли на веранде, стреляли пробками из шампанского и тут же из горла пили каждый свою бутылку. Игорь зачем-то нацепил на себя простыню в виде накидки и надел на голову венок, изображая то ли древнеримского философа, то ли правителя.

— О-о! Наша прекрасная принцесса! Давайте-ка к нам, сюда...

Лена даже не успела войти в дом. В первый раз ею овладели прямо среди машин — во дворе. Для удобства она была поставлена раком прямо под верандой — сверху бесшабашные ребята, весело смеясь, обливали её тело шампанским. Опираясь на руки и колени, она стояла с широко раздвинутыми ногами. Наголо выбритое переднее и неплохо разработанное заднее отверстия были в распоряжении друзей, обещая много удовольствия. Несмотря на всё пережитое за последнее время, она чувствовала себя невинным беленьким барашком, которого вот-вот подадут на жертвенный алтарь. Но, стыдясь себя, Елена от подобных мыслей почему-то немного увлажнилась.

Платье ей банально закинули на спину. Они столпились возле неё, встав вокруг и наблюдая, как, не шелохнувшись, женщина ждет своей участи.

Николай подошёл к своей машине и громко включил музыку:

— Начинайте, господа.

Сергей, уставившись на аппетитный зад Лены, расстегнул штаны и вытащил член. Сделав несколько толчков во влагалище, он извлек фаллос и приставил его ко второй дырочке. Елена прикусила губы. Сергей сплюнул на пальцы и хозяйским движением растёр слюну по отверстию. Чуть надавив, вошёл туда и стал двигаться. Потом приостановился, попросил бутылку, отхлебнул и несколько раз размеренно треснул женщину по ягодицам:

— Елена Николаевна, вы мне отчёт приготовили?

Всё раскатисто засмеялись. Не меньшее удовольствие доставил и робкий ответ все еще насилуемой женщины:

— А-а-а... м-м-м... Сережа, когда захочешь, я принесу его.

Опять дружный хохот. Лена поджала губы. После затишья раздался ещё голос.

— Ползком на коленях принесешь, и в зубах! И с голой задницей кверху! — Игорь с венком на голове уже не смеялся. — Понятно?

— Да-а... Игорь Борисович...

«Ну, ты и дура... так тебе и надо...», — Елена уронила голову....