Паранойя

Была б у меня квартира напротив ментовки, я б сидел круглыми сутками у окна с биноклем. Наблюдал бы за работой прапорщика Иванчука. Вот он за столик сел свой, вот лампу включил, усы почесал, ширинку расстегнул, пузо вывалил, козявку продегустировал, паштетик открыл и т.д. Потом бы он меня заметил, а я вместо того, чтобы спрятаться, грудь выпячу, бинокль прислоню к стеклу и дышать стану, чтобы окошко запотевало. Иванчук посмотрит, не придаст значения, да дальше паштетик продолжит поглощать. Но что-то в нем сломается.. Что-то треснет... оборвется с хрустом.

И на второй день Иванчук меня заметит. И на третий. И на четвертый. На пятый уже окошко закроет и будет выглядывать аккуратно. Но паштет уже не так сладко попукиваться будет. Яд тревоги начал свое дело. Потом выходные. Спрячется Иванчук у жены под сиськой. Согреется. Но будние вернутся. Холодные...

Я уже тут как тут. Сижу, смотрю. У Иванчука нервы не выдерживают. Он зовет младшего: "Алльо, бля, участковий, скм, йпрст, я это тебя того, а ну быстро в квартиру в доме напротив".

- Товарищ прапорщик. Так это вот. Нету же разрешения...

- А меня не ебет, скм, понял? Я тут лов, понял? Я тут ордер, йпрст, - ввинчивает палец в лоб участкового Иванчук.

Вот уже группа приближается. Замечаю. Быстренько хопца и этажами выше спрячусь. Они вламываются, все обыскивают, а бинокля нет, да и стол в квартире в соседней комнате. А соседка и вовсе говорит: "давненько, сынки, тут никто не живет".

Я под вечер обратно. А следак уже получает от Иванчука: "ты мне это вот никто не живет. Земля круглая, голова - плоская, шо не ясно?"

Сижу, снова выглядываю прапора на следующий день. Он меня замечает, паштет колбаской из носа лезет.

- Сукин пес, - говорит. Трясет кулаком в окно.- Говна тебе на постном масле, - достает маузер наградной и давай стрелять.

Я, конечно же, под стол. Тут уже сирены воют, собаки лают, женщины рожают. Пиздец, короче. Иванчук потом покрылся, ствол пистолета в паштет мазнул, облизал, шторкой окошко прикрыл, аккуратно оружием отодвигает вбок, высматривает.

- Так бля хто нахуй шумить? - полковник пришел, на Иванчука смотрит, в паштет палец мокнул, облизал. - Гусь! - воскликнул удивленно. 

- Да, товарищ полковник! - подскочил прапорщик.

- Да не ты, мудозвонище. Че стрелял? 

- Так а шо я глядь день глядь два глядь три и пырыть и пырыть як Сатана из-за угла и очи темни...

- Где?

- Вон, - на окно мое показывает, а меня уже нет.

- Идем проверять.

Я снова быстренько чик-пирык, все прибрал, переставил, соседку предупредил, на этажи выше поднялся. 

Заходит полковник в квартиру, яйца поправил, ноздрю прикрыл, вышморкался.

- Ну шо? Де? 

- Кажись втік, - говорит следак и ржет. 

- А ну разговорчики ебийомать, - гаркнул прапорщик. 

- Так де? - повторяет полковник. 

- Ну был жеж, был, - говорит Иванчук, чуть не плача. 

Соседку опросили, а та снова за свое.

Стоят в коридоре. Прапорщик плечи Иванчуку жмякает, говорит: "Возьми-ка, Коля, ты себе отпуск. Море, пляж, хачапуры. Все дела. Отдохни как следует. Водочки выпей. Жену покотай на параходе. Отпуск твой бессрочный".

Иванчук уже на коленях обнимает за ноги полковника, плачет, усы поедает. 

- Бать, бать, не серчай, бать, не гони...нее кххкх гониии хккхк, - плачет Иванчук.

- А хуй тебе Коля за шиворот не положить? - спрашивает полковник и носком Иванчука по ливеру бьет брезгливо, но нежно. Потом успокаивается. - Ладно, Коля, не реви. Вставай, вставай, герой, - поднимает за шкирки Иванчука, кладет на плечи следаку и идут в часть.

Я обратно к окошку, смотрю на удаляющиеся фигуры на улице. На плечах Иванчук глазки приоткрывает, видит меня, что-то кричать начинает, пальцем тыкает, пистолетом трясет, пытается со следака слезть. А я лишь рот открывающийся вижу, но понимаю, что в звуках тех милицейские заклинания спрятаны. Полкан Иванчука держит, следак Иванчука держит, а тот все брыкается, пена у рта, глаза красные от ярости. Тут уже скорая приезжает. Пакуют Иванчука в рубашку, руки вокруг тела замочком и увозят.

- Сгорел, - выдыхает потный полковник.

И узнаем мы через 3 месяца, что нет Иванчука. Пытался ложкой датчик из глаза выковырять, но умер он от аллергии на орехи. Вот такие дела.

Но смотреть-то я продолжил. Нечего на службе расслабляться.