Отрывок из неавторизованной биографии Принца Чарльза

В издательстве АСТ готовится к выходу книга «Чарльз. Сердце короля», которую о принце Уэльском написала журналист Time Кэтрин Майер.

На Republic выложили отрывок из книги. В нем помимо традиционной суеты, которая интересна поклонникам наблюдения за жизнью важных персон, есть интересный фрагмент, который привлек внимание, как редакции, так и мое. В этом фрагменте принц чуть не угодил в дипломатический скандал (для ленивых - пролистните сразу вниз). Мне то в подобных биографиях обычно интересны именно такие моменты, а особенно ценны они в биографиях, которые, как в данном случае, не отправлялись на согласование. Буду ждать выхода книги целиком. В прошлый раз читал у АСТ крутую автобиографию Алекса Фергюсона (легендарного тренера футбольного клуба "Манчестер Юнайтед"). Надеюсь новая книга будет такой же зажигательной.

Военный оркестр ⁠играет «Что нам ⁠делать ⁠с пьяным матросом?», что вызывает некоторое недоумение, ⁠затем [канадский министр юстиции Питер] Маккей ⁠подходит ⁠к микрофону, ⁠проверяет его работу и начинает говорить о том, какое для него удовольствие и честь приветствовать «принца и принцессу Уэльских» в своей стране. Предоставляя слово принцу и герцогине, он исправляет свою ошибку, но путается в следующей порции титулов, называя отсутствующих Уильяма и Кейт «принцем и принцессой Кембриджскими». Это символичное начало четырехдневной поездки, во время которой жажда публики хоть одним глазком взглянуть на членов королевской семьи смешивается с явным непониманием того, кто эти визитеры на самом деле и что они делают в Канаде.

Отчасти конфуз связан с призраком Дианы, который незримо витает над этой церемонией еще до того, как Маккей невольно напомнил о ней. Мелл Керкленд и Ким Берк с раннего утра стоят, прижавшись к заграждению, они явились заранее, чтобы занять хорошее место. Керкленд говорит, как она рада, что Чарльз выбрал для остановки именно их город. Она даже не критикует Камиллу. Она пришла, чтобы как можно ближе увидеть королевских особ Канады. «Мы все ощущаем с ними связь, но иногда нужно увидеть это воочию», – говорит она. Тем не менее с Чарльзом Керкленд особой связи не чувствует – он кажется ей представителем «другого поколения». Бренд Дианы все еще сохраняет свою силу. Для Керкленд и Берк, как и для очень многих в Содружестве и за его пределами, принцесса остается главным мировым символом человечного сострадания. «Нам нужны образцы для подражания», – поясняет Берк.

Что касается принца, ему, наоборот, в глазах общественности не хватает ясности и привлекательности: он закрытый и застегнутый на все пуговицы блудный муж, его любовь к Камилле воспринимается как некое отклонение, а неспособность полюбить Диану доказывает его бесчувственность и холодность. Женщины из толпы удивлены, что Чарльз помогает стольким людям, хотя они и слышали про Фонд принца. Они считают, что Чарльз приехал в Канаду только для того, чтобы помочь себе и тому институту, который он представляет.

Конечно, это часть плана. В своей речи для собравшихся на площади в Галифаксе принц, борясь с бронхитом, который за время поездки еще усилится, цитирует свою бабушку, которая в 1939 году сопровождала мужа, Георга VI, в месячной поездке по Канаде. «Видеть эту страну, со всеми ее разнообразными красотами и достопримечательностями, было для меня настоящим наслаждением, – сказала тогда королева Елизавета. – Но особенно согревали мое сердце, настолько, что я не могу выразить словами, проявления вашей радости при виде нас везде, куда бы мы ни приехали». Королевская чета собирала десятитысячные толпы. Так было и во время первого приезда Чарльза и Дианы в Канаду в 1983 году. Власти Галифакса подсчитали, что взглянуть на принца и – особенно – на принцессу на Гаррисон-Граундс собрались от 15 до 20 тысяч человек. «Иногда Диана, настолько прекрасная, что дух захватывало, и удивительно хрупкая, просто исчезала в толпе. И только ярко-красные ленточки ее шляпки развевались над головами собравшихся», – писала «Торонто стар». «Несомненно, гвоздем программы была Диана… на самом деле это королевский визит принцессы Уэльской, – признавался Джефф Уильямс, министр информации Новой Шотландии. – Принц играет вторую скрипку».

Путешествие Чарльза и Камиллы с остановками в Галифаксе, в графстве Пикту, Шарлоттентауне и Виннипеге таких толп не собирает; погода по-прежнему оставляет желать лучшего, кроме того, поездка совпадает по времени с национальным праздником, а это значит, что многие используют свободное время, чтобы поехать за город, а не толпиться на площади в надежде поглазеть на королевских особ. Но все же, куда бы ни приехали Чарльз и Камилла, их повсюду встречает множество поклонников, которых вывело на улицы то же желание, что привело Керкленд на площадь Гранд Парад: они стремятся вдохнуть воздух, которым дышат королевские особы. Для тех, кто приветственно машет флажками или с восторгом и замиранием духа наблюдает за происходящим, этот глоток королевского воздуха стоит весьма недешево. Поездка, по прикидкам прессы, обойдется канадским налогоплательщикам примерно в 390 тысяч фунтов плюс 500 тысяч на обеспечение безопасности. Сюда не включены 45 тысяч, потраченные службой безопасности принца на предварительную разведку перед планированием поездки, информация о которых была опубликована согласно канадскому Закону о доступе к информации.

«Я министр, поэтому должна всегда быть в состоянии отчитаться о расходах, – говорит Шелли Гловер, временно переведенная с высокой должности в канадской конной полиции на должность федерального министра канадского культурного наследия. – Мы всегда считаем каждый доллар». Как она сама относится к этим тратам? Гловер может подсчитать, что каждый визит монарха в Канаду хоть и стоит очень больших денег, но в среднем обходится каждому налогоплательщику меньше чем в цент, если исключить расходы на безопасность, или в несколько центов, если включить сюда эти расходы. Расходы на содержание генерал-губернатора и десяти вице-губернаторов в провинциях никуда не денутся, даже если последние перестанут представлять корону, а могут даже возрасти. Сравнительный анализ, проведенный Германом Матийсом в 2012 году, свидетельствует, что короли обычно получают более высокие зарплаты, чем главы государств-республиканцы, зато у республиканцев выше пенсии. Французский действующий президент, например, обходится значительно дороже любой монархии, а немецкий канцлер – лишь чуть дешевле, чем голландская монархия или дом Виндзоров.

Но Гловер приводит более ясный аргумент в пользу короны: она говорит о человеческом факторе. В последний день путешествия Чарльза и Камиллы, накануне их встречи с непопулярным премьер-министром Канады Стивеном Харпером, она стоит в самолетном ангаре и говорит: «Посмотрите на толпы канадцев, которые проявляют такой искренний интерес и радуются нашим чудесным отношениям [с Короной]. Просто посмотрите на их улыбки! Они обожают принца и герцогиню… СМИ здесь и СМИ в Великобритании освещают визит с совершенно разных точек зрения. Я вижу, как здесь СМИ улыбаются и светятся радостью, – канадские журналисты в таком же восторге, как и все мы».

И это не преувеличение. Пока в ангаре собираются привезенные бесчисленными автобусами дети с нарисованными на лицах кленовыми листиками, местный журналист ворчит: «Дети с флагами на лицах… а он как робот! Нужно же проявлять эмоции!» Недовольство репортера направлено на Харпера, а вовсе не на принца, которого он называет «теплым и человечным», несмотря на направленные на него камеры, и уже готов писать о нем. Некоторые канадские СМИ, конечно, поднимают вопросы о долларах налогоплательщиков, но все же основное настроение в большинстве изданий – нескрываемый восторг, такой непривычный для пресс-групп, путешествующих с членами королевской семьи Британии. Государственный канал СВС каждое событие освещает в прямом эфире. Другие каналы готовят специальные репортажи и стряхивают пыль с архивных записей предыдущих шестнадцати визитов принца в свое будущее королевство. Местные газеты печатают материалы о визите на первых полосах и осыпают королевскую чету безудержными комплиментами. Когда Чарльз кормит полярного медведя по имени Хадсон в зоопарке Манитоба бутербродом, канадские журналисты аплодируют, как морские котики, которым предложили особенно вкусную макрель. Британская пресса не реагирует вообще никак.

Во времена дианомании сотни британских журналистов следовали за принцем в его заграничных турне. В 2014 году освещать королевский визит в Канаду было аккредитовано всего семь британских журналистов: два корреспондента – репортер от «Пресс ассосиэйшн» и Ребекка Инглиш, пишущая в «Дейли мейл» о королевской семье, а с ними пятеро фотографов, включая опытного королевского фотографа из «Сан» Артура Эдвардса. Все они прилетели на самолете канадских ВВС с военной базы Брайз-Нортон в Оксфордшире в Галифакс и вместе со свитой везде сопровождали королевскую чету, постоянно сетуя на недостаток интересного материала и фотографий, которые могли бы заинтересовать их редакторов. Чарльз и Камилла – это не Уильям и Кейт. И не Чарльз и Диана. Поначалу в британские газеты – и отнюдь не на первые страницы – попадает только один эпизод. После приветственной церемонии в Галифаксе Чарльз и Камилла направились в местный центр помощи семьям военных, чтобы привлечь внимание к одному из проектов принца и напомнить о его деятельности по поддержке жен и детей военнослужащих. В этом центре Чарльз и Камилла беседовали с тремя волонтерами в костюмах морковки, винограда и банана – они нарядились так для продвижения программы здорового питания. Линда Данн – «виноград» – работает с детьми с ограниченными возможностями. Она в восторге от Чарльза. «Я думаю, он очень достойно представляет свою семью. Он очень много делает как волонтер», – говорит она. Фотография, на которой Чарльз разговаривает с волонтерами, в Великобритании вызывает такие же неизбежные шутки, как остроты самого Чарльза: он, дескать, от разговоров с растениями перешел к разговорам с фруктами.

Встреча, состоявшаяся чуть позже в тот же день, вызвала в Британии бурное обсуждение, которое может дать фору даже Диане. Ребекка Инглиш опубликовала на первых страницах «Дейли мейл» репортаж о чаепитии для ветеранов Второй мировой войны и жен военнослужащих в канадском Музее иммиграции на Пирсе. Чарльз и Камилла разговаривали с гостями, оркестр играл «Серенаду Солнечной долины» Глена Миллера, а журналисты, загнанные в самый дальний угол, изо всех сил пытались что-нибудь расслышать. Когда чай был выпит, а печенье съедено, королевская чета направилась к выходу вместе с восьмидесятисемилетней Марианной Фергюсон, урожденной Эхт. Она работает в музее волонтером. В феврале 1939 года Марианна прибыла в Канаду на корабле под названием «Андания» – за три месяца до того, как король Георг и королева Елизавета бросили якорь у канадских берегов. Она была еврейской беженкой из Данцига, живым свидетелем жестокости нацистов. «Они приходили ночью, ломали двери, выбивали окна в домах и уводили глав семейств в неизвестном направлении, – вспоминала Эхт в своих мемуарах, написанных, когда ей было шестнадцать лет, уже после того, как ее семья осела в Новой Шотландии. – А на следующий день семьи этих людей получали маленькие подарки. Это была посылочка, коробочка, обернутая в красивую подарочную бумагу и перевязанная яркой ленточкой. Внутри коробочки были останки или пепел члена семьи, который исчез накануне. К ней прикладывалась маленькая открытка с соболезнованиями».

Какую именно часть своей истории она успела рассказать Чарльзу за те несколько минут, что они провели в компании друг друга, и что он ей ответил, до сих пор остается неясным. Ни принц, ни его секретари и помощники не станут комментировать «частный разговор», особенно после того, как Инглиш написала, что Чарльз сравнил Владимира Путина с Гитлером. Эти слова, как пишет Инглиш, услышали несколько свидетелей: «Миссис Фергюсон, мать троих детей, говорит: “Я показала ему экспозицию и рассказала историю своей семьи и того, как я попала в Канаду. А потом принц сказал: “И вот теперь Путин делает почти то же самое, что и Гитлер”. Должна сказать – я с ним согласна, как, наверное, и многие другие. Но я была очень удивлена, что он сделал такой комментарий, поскольку понимаю, что члены королевской семьи не должны так говорить. Но это было очень искренне и честно”».

Ребекке Инглиш об этом рассказал фотограф, и Фергюсон впоследствии сама сомневалась в точности цитаты, но практически достоверно известно, что принц действительно провел параллель между нацистской агрессией и вторжением России на Украину. Два независимых друг от друга источника в его окружении сомневаются, что он использовал «слово на букву “Г”», но вынуждены признать, что в остальном это высказывание кажется весьма характерным для Босса. История была предана огласке в последний день визита, когда свита прилетела с острова Принца Эдуарда в Манитобу. Британские политики наперегонки бросились комментировать это событие, стремясь устроить принцу разнос или защитить его. «Если принц Чарльз хочет делать такие спорные заявления по вопросам внутренней или внешней политики, то он должен отречься от трона и пойти на выборы!» – написал в своем твиттере член партии лейбористов Майк Гейпс. Лидер его партии, Эд Миллибэнд, продемонстрировал удивительную осведомленность в том, что думает об этом общественность. «Полагаю, очень многие в стране разделяют беспокойство принца Чарльза по поводу президента Путина и его действий на Украине», – сказал он. На сайте Би-би-си один из комментаторов так суммировал шквал постов от читателей: «Чарльз просто сказал то, что все мы думаем: если ведешь себя как агрессор – не удивляйся, что тебя считают агрессором!»

Россия нанесла ответный удар. Проправительственный канал «Раша тудей» напомнил зрителям о темных пятнах в истории Виндзоров, связанных с нацизмом: постыдный визит герцога Виндзорского к Гитлеру в 1937 году (после отречения Эдуарда VII от престола), сводного брата принца Филиппа, служившего в СС, и – на всякий случай – повязку со свастикой, однажды надетой принцем Гарри, но не в качестве политического заявления, а для посещения костюмированной вечеринки. Путин тоже вмешался, заявив, что комментарий принца, если он правда имел место, не соответствует нормам «королевского поведения» – этот пассаж вызвал в британском МИДе улыбку ввиду судьбы русских царей Романовых. Но президент России смягчил серьезность своего дипломатического выпада. «Думаю, если наши партнеры в Великобритании, как и я, будут ставить во главу угла национальные интересы, а не какие-то другие факторы, то все это быстро пройдет, и мы продолжим сотрудничать, как и раньше», – сказал он великодушно.

Мир не рухнул. Шумиха вокруг слов Чарльза утвердила его критиков в мысли о том, что он слишком часто говорит то, чего говорить не следует, зато другая часть электората, уставшая от политических банальностей, почувствовала к нему нежность.