«Откровение»

Глава 3: «7 сентября»

Я живу по принципу «верить — самоутверждаться — мечтать»

Джим Керри

7 сентября — мой красный день календаря уже как 20 лет. 

В этот день родилась София — я. 

Можно бесконечно подбирать эпитеты к моему описанию и лучше всего меня описывали и еще опишут другие, дав кучу бархатных слов, что только докажет правду моих речей. 

Пришла пора запечатлить мой лик в картине. 

Стоял мольберт с холстом и я сидела перед ним на нежной розовой банкетке, рядом лежали масляные краски: белая, черная и красная в нескольких оттенках. Взяв в руки кисть, с набранной краской, я начала транслировать свое внутреннее состояние. Черной закрашиваю полотно. Первым делом, нанесла на готовый черный холст легкие красные штрихи по воздуху, намечая лицо. Затем начали сгущаться оттенки красных мазков, когда я принялась рисовать саму себя. Кистью набрала бордовый и оживила цвет моего лика, воссоздавая палитру моего пикантного характера. Картина развивалась под моими руками, оживая и наполняясь пылкой энергией, присущей мне. Ритм перетекал от одной линии к другой. Я перенесла на холст себя в виде многослойных штрихов, говорящих о моей глубине. Каждый цвет, каждый мазок, как оттенок моей сущности. И вот, наконец, пришел момент, когда я вывожу двадцать точек, последние штрихи, над моей головой отмечают светящийся нимб. Отхожу в противоположную сторону комнаты и с неистовым удовольствием смотрю на полотно, осознавая, что оно воплощает каждую частичку меня, каждое мое действие, ликующие и грустные ноты моей жизни — от сияния точек нимба на фоне пережитых невзгод, до легкой россыпи волос, символизирующих нежность и неземную эфемерность. Оно стало отражением замыслов моих целей, мечтаний и моего стремления оставаться свободной и быть исключительным деликатесом. 

   До сегодняшнего дня я не виделась ни с Итаном, ни с подругами несколько дней и ночей. И вот сегодня они совсем скоро приедут ко мне домой, поэтому уже тяну белую дверцу за изящную ручку, открывая винтажный шкаф с витиеватыми узорами и гравюрами, затем открываю вторую дверцу и за ней нахожу выглаженное шелковое мини платье цвета черешни. Закрываю двухстворчатый шкаф и надеваю его, затем подхожу к огромному зеркалу и рассматриваю свой вид, который меня даже очень впечатляет. Платье идеально подчеркнуло все изгибы тела. Беру телефон со стола и звоню Итану с желанием сообщить: «Тебя ждет такое зрелище, ты увидишь целое произведение искусства, созданное мной, очень жду тебя», идут долгие гудки, а после них слышу женский голос:

— Привет, — вот так просто, я теряюсь в непонимании, кто это взял телефон Итана. 

— А это кто? — растерянно бормочу я. 

— Вообще-то Полли, с днем рождения! — озвученное имя меня отрезвляет и при этом еще больше вводит в ступор, что она делает рядом с ним... 

Я ее тоже пригласила к себе сегодня, только не понимаю, как они оказались вместе так, что она отвечает после долгих гудков на звонок, поступивший Итану. Добродушно озвучиваю:

— Спасибо, а можно мне Итана? 

После вопроса я едва слышу, как она что-то говорит моему парню, а он ей что-то отвечает. И ярко слышу адрессованные слова мне:

— Нет, он занят сейчас, мы все равно сейчас приедем к тебе, поэтому радуйся, что мы появимся пораньше! 

Он везет ее? Мне это не нравится. Это значит, что они общались и они в одной машине. Как так вышло? 

— Мне нужно кое-что сказать ему... — успеваю сообщить и тут же слышу, что она положила трубку. 

Господи, что за? Именно сегодня... Может, не стоило приглашать бывшую Итана и почти бывшую подругу. Я начинаю бурно и встревоженно ходить по комнате, пытаясь успокоить наступившее внутренние негодование. До моих ушей доносится мелодия звонка в дверь и тут же несусь открывать ее, смотрю в глазок и вижу рыжую голову Эшли. Радостно открываю дверь и она, как солнце озаряет меня улыбкой и заключает в столь теплые объятия. Отстраняясь от меня, поправляет точно такое же платье, как у меня, только изумрудно зеленое, ведь мы купили вместе их. Снимает с себя куртку и кидает на вешалку. С улыбкой говорит:

— Боже, как рада тебя видеть, сегодня настал тот самый день, которому мы придавали особое значение пять лет назад, только сейчас с прошедшими годами, осознаешь, что ничего и нет такого в этом дне. Ты сама на днях сказала, что это вполне обычный день и я согласилась... Но если всегда думать так... — замолкает на пару секунд, подбирая нужные слова, и я в этот же момент бросаю взгляд на время, пуская вопросительную мысль, где Итан и Полли, и почему они вдвоем, они без Эшли едут, они сейчас наедине, поток таких мыслей обрывает подруга: — В общем, нужно жить, как гедонист, иначе зачем вообще жить?! 

Я усмехаюсь ее высказываниям, которые мне пришлись по душе. Опускаю взгляд вниз и только сейчас замечаю, что на полу стоит небольшая черная коробка, перевязанная красной лентой. И, видимо, Эш замечает мой взгляд и тут же наклоняется, поднимая ее с полу и вольно шагая на каблуках в зал, заносит коробку. Я ехидно произношу:

— Плевала на мои чистые полы? 

— Говоришь так, словно ты их моешь, а мои красивые туфли это часть платья. Не делится, понимаешь? 

— Я не мою их, но до того дня, как еще явится домработница, пройдет целых три дня, а я тут хожу вообще-то своими чистыми ногами! — без всякой злости и упреков произношу, просто так шутя чутка. 

— Боже, дай мне получить свое удовольствие и нацепи сама те самые вельветовые туфли с ремешком, мы же их так долго искали. — подходит ко мне и хватает за руку, вытягивая меня из комнаты, уговаривающим тоном произносит: — Давай же! Поддержи меня, мы будем с тобой такие одинаковые и такие превосходные. Это твой день, будь великолепна и тоже наплюй на эти полы. 

Я сдаюсь и сама уже иду за роскошными туфлями. Достаю их из шкафа и воодушевленно произношу:

— Да, я плевала на эти полы. Но! — поднимаю указательный палец и, покачивая им из стороны в сторону, отчеканиваю: — Никогда не плевала на себя. 

— Так-то! Знаешь, Полли, точно оденется по-обычному, поэтому тебе нет равных. Я не удивлюсь, если она с минуты на минуту ворвется сюда в спортивной одежде, — хихикает рыжеволосая Эш. 

А мне не до смеха, как слышу имя бывшей Итана. Господи, где они едут, говорила же, что приедут раньше времени, время уже дошло до назначенного и их все еще нет. Делюсь информацией, застегивая свои туфли:

— Эшли, такая ситуация тут. Я звоню Итану, отвечает она и не дает мне поговорить с ним, якобы они уже подъезжают. Это вообще нормально? 

Поднимаю глаза на подругу и вижу округлые очи, выражающие удивление и следует полет ее слов:

— Не надо было ее звать сюда... Хоть она и моя подруга, но я всегда за тебя, ты мне ближе. Хотя даже логичнее было не звать вовсе ее. Хотя... Какая разница, если бы они захотели встретиться и пообщаться они бы это сделали, даже если не было бы повода в виде твоего дня рождения. Если человек хочет изменить — изменит.

 — Почему сразу измена? Глупо как-то так считать, тем более пару дней назад он мне обещал не изменять. 

— Ты так просто веришь? — поддает сомнению обещание Итана и я возмутительно хмурю брови. 

— Просто так не верю, а проверяю. Ты видела Итана, он же такой... Ну, такой... — я ладонью жестикулирую, пытаясь изобразить слово, которое охарактеризует полностью моего парня. 

— Поняла тебя. Все же он очень хорош, не нужно недооценивать его тебе, запомни. 

Закатываю глаза и двигаюсь в зал, стуча каблуками. На моем пути трезвонит звонок и я даже встрепенулась, выпрямила спину и, вышагнув в сторону двери, посмотрела в глазок, от чего мое сердце пропустило бурные удары. Они. Распахиваю дверь и, отходя назад, встречаюсь с безразличными глазами Поллианны. Демонстративно под ее пристальным взглядом, подхожу к Итану, кладу ладонь на его затылок и завожу пальцы в жесткие волосы и вместе с тем жадно накрываю губами его толстые, замеревшие от моей неожиданной настойчивости. Оттягиваю на затылке пряди волос и он, будто оживает, кладет ладонь на мою поясницу и отрываясь от моих губ, смачно со звуком целует один раз в них и в некой растерянности нежный второй раз случается в мою щеку. Отпрянув от черноволосого, искоса бросаю упрекающий взгляд на Полли и она выдавливает неловкую улыбку. Она одета просто, как и предполагала Эш. Джинсы и белая футболка это ее все. 

— Привет, моя хорошая, с днем рождения! — так мило протянул парень и я заулыбалась. 

— Спасибо, разувайтесь и проходите в зал, — озвучиваю я и сама иду туда. 

За столом сидит Эш, подпирая голову рукой, при виде меня она оживает и бурно махает руками, вскакивает с места и чуть не падая, но удерживается за мое плечо и успевает прошептать:

— Это что за представление сейчас ты устроила? — с трепетом щебечет. 

Я смеюсь и даже ощущаю некоторое смущение, вспоминая, как решила показательно поцеловать его, ведь ранее даже наедине не проявляла к нему такой активности и страстности. Мотая головой из стороны в стороны и пожимая плечами, произношу:

— Не знаю.

— Что не знаешь? — резкий и громкий голос парня, заставляет меня вздрогнуть и обернуться, — Ты не накрыла на стол еще? 

— Вообще-то... — собираюсь съязвить и прекращаю, понимая, что это не сделает мне лучше сегодня в особенности на глазах его бывшей, поэтому нежно беру его за руку и, смотря в добрые карие глаза, выдавливаю: — Посмотри чуть-чуть дальше и ты увидишь, что еда стоит, только ее нужно перенести от столешницы на этот стол, куда мы и сядем. Помоги мне, пожалуйста. 

Соглашаясь кивает, девочки уходят в другую комнату. И я вспоминаю, что хотела зажечь свечи по своей комнате и сесть туда после ужина. Озарившую меня идею сообщаю парню и тут же обещает все организовать. Мы начинаем переносить тарелки на стол. И пока мы наедине, хочу обсудить тот звонок, поэтому закрываю дверь зала, чтобы нас не услышали лишние уши. 

— Итан, я тебе сегодня звонила. 

— Знаю, — кратко, как будто ничего не случилось отвечает. 

— Почему ты не ответил мне? 

— Я был за рулем. 

— Громкая связь существует вообще-то, — не сдерживая своего негатива, начинаю твердить. 

— Лапочка, телефон был не в моих руках, все ведь в порядке. Я с тобой, тут рядышком, — после слов склоняет голову и чмокает теплыми губами в мой лоб, я морщусь. 

— Нет, ты вез бывшую сюда. 

— Да, что в этом такого? — вновь молвит так, будто это в порядке вещей возить бывшую, что меня вновь возмущает. 

— Господи, тебе слово «быв-ша-я» что-то говорит, — грубо отчеканиваю каждый слог этого мерзкого слова. 

— Ты моя, — с этим обронившимся словом подходит ближе. 

— Итан, почему ты ее вез?

Он видит, как я возмущена и обнимает, поглаживая по моим волосам рукой. 

— Успокойся, ничего не случилось. Она попросила отвезти, нам было по пути и я согласился. 

— Мне не нравится, что ты так просто это сделал, — бормочу, утыкаясь лицом в черную рубашку. 

— Ну, вот такой я, что поделать. — разводит руками, отпуская меня. 

Я тяжело вздыхаю, понимаю, что разговор какой-то вышел глупый. Расставляя тарелки с едой, я переношу подарочную коробку Эш на столешницу. Слышу, как дверь открывается и заходят девочки. 

— Мы можем уже заходить, а то вдруг вы тут чем-то тайным занимаетесь. — говорит Полли, присаживаясь за стол, и делает упор на слове «тайным» не только своим тоном голоса, но и взглядом с ухмылкой. 

Я игнорирую ее посыл и сажусь за стол, как и все. На столе стоят пару салатов и большой круг пиццы.

В процессе трапезы я поглаживала по ноге, рядом сидящего парня, и, видимо, настолько приятно это делала, что мою руку он убирает от себя и в момент разгоряченных переговоров Эш и Полли, заводит одну руку за мою шею, склоняется к моему лицу и, такими голодными очами по мне, смотрит четко в глаза, от чего мне стало впервые рядом с ним так неловко, будто это был не он. Сейчас показался таким властным, и даже от такой мысли я поеживаюсь. Так неожиданно мое ухо обдается теплом и тихими словами:

— Я люблю, когда ты гладишь, но сейчас перестань. 

После слов он покусывает легонько мое ухо и целует в щеку. Сжимаю зубы от полученного мимолетного удовольствия, которого никогда прежде не случалось рядом с ним. Мне хотелось теперь еще больше, особенно на глазах нашей бывшей, и снова кладу ладонь и от колена по грубой ткани джинс веду к паху, замираю и поднимаю взгляд на его лицо такое невозмутимое, только я точно знаю, как ему нравится. И теперь грубо произносит:

— Ручку убери. 

Так сочлось ласковое «Ручка» и хриплое грубое произношение. Несочетаемое сочетание произвело на меня незабываемое ощущение удовольствия. Мне хотелось вновь опустить руку, но не стала, ведь еще успею. Поэтому сделала, как велел. На наших глазах Эш несет свою коробку, ставит на стол и говорит:

— Внимание, сейчас вы увидите торт. 

Она развязала бант и вскрыла упаковку, из которой показался бордовый торт с вишенками. Подхожу к нему ближе и вижу бархатную поверхность. Сангиновый оттенок торта переливается в рубиновые отблески карамели. На поверхности лакомства расставлены восхитительные вишенки. Их яркий красный цвет наполняет мои глаза предвкушением невероятного вкуса.

— Да-да! Такой, как ты хотела в цвет тебя! 

Я усаживаюсь на место и Эш делит это чудо на куски, как только лакомый кусочек попадает ко мне в руки, то чайной ложечкой отламываю кончик, погружая в рот. Этот бархат тает во рту и эта хрустящая карамель, Господи... А внутри-внутри вишня с шоколадными коржами. Беру вишенку и кладу в рот. Вот он венец наслаждения. 

— Это так вкусно и чудесно! — радостно вскрикиваю. 

— Великолепный торт, Эшли, спасибо, — благодарит Итан. 

— Это не торт великолепный, а София! — заявляет бурно, создательница торта. 

— Твои торты восхитительные, сделаешь мне? — посмеиваясь заявляет Поллианна. 

Эш на это хихикает и берет свой телефон, направляя на нас камеру, говорит:

— Вы улыбайтесь, пожалуйста, надо запечатлить. 

Мы все улыбаемся на первых фотографиях, сидя за столом; на последней Итан подходит ко мне и, приобняв за талию, целует в голову, Эш быстро снимает и тоже садится к нам, начиная есть. Пока они с Полли доедают, мы с Итаном шагаем в сторону моей комнаты и перед тем, как зайти, сообщаю:

— Закрой глаза и не открывай. 

— Сюрприз какой-то? 

В знак согласия мычу и он прикрывает глаза, беру под руку и завожу во внутрь комнаты, довожу до картины и произношу:

— Сейчас ты увидишь то, что сегодня создавала я, открывай глаза. 

С радостным предвкушением метаюсь взглядом от картины к Итану, когда он только открывает глаза. Поворачивает голову на меня и, чуть склоняя голову на бок, сводит брови к переносице и одну из них вопросительно приподнимает:

— Это ты нарисовала себя? 

Довольно мычу «угу», кусаю нижнюю губу, в ожидании вердикта и вот он:

— Я удивлен... Как ты это сделала? Я бы никогда не смог сделать так... 

Довольно улыбаюсь его словам. И перевожу тему:

— Так, помоги со свечами, — указываю пальцем на коричневую коробку с красными стволами свеч, вежливо добавляю: — пожалуйста. 

Итан, с его любезными и заботливыми манерами, склоняется над ними и набирает в руки. В ладонях аккуратно держит ряд свечей одинаковых размеров и форм — нежные фитильные огоньки, готовые пролить свет и объединить наши души. Направляется к небольшому столику, где уже приготовлены изящные подставки для свечей. С легкостью и точностью расставляет маленькие драгоценные акценты, придавая комнате романтичный вид. Затем, зажигает каждую свечу, одну за другой. Я жму на клавишу, выключая освещение, и комната растворяется в темноте и заливается огненым светом и танцующей волной отблесков пламени в зеркале. Итан, как и я, замечает, как комната захватывается романтичной атмосферой. Экзальтированный парень, подойдя ближе, руками ухватывает мои бедра и я, желая возразить, не успеваю ничего обронить с уст, как уже не чувствую пола и резко оказываюсь сидящей на столе. Теперь его теплые руки двигаются по моим ногам, задирая платье до бедер и, черезчур властно для него, обхватывает мои колени, раздвигая их, и вжимается в меня. Отклоняюсь назад, давая себе больше пространства, но только он сразу же его сокращает, поддает тело к себе, надавливая на мою спину. Ощущаю давление на своей шее, сжал пальцами, и одновременно чувствую наступившее отвращение. Его губы накатили на мои, зажимая меня, с распахнутыми глазами лицезрею наши тени ползущие по стенам, сгущающие и накаляющие атмосферу моей антипатии, перемешанной с удовольствием и его чистого исступления, пожирающего меня своими действиями. Влажные губы ползут по моему лицу. Нечаянно вздрагиваю от проступивших мурашек по телу. Пальцами сжимает мое бедро и с большей настойчивостью вдавливает мое тело в твердый стол. Господи, мне мерзко и приятно, от непонятного сочетания Итана и того, что сейчас я вижу. Я еще не видела его таким, а такой он мне нравится, только мне отвратительно, что это Итан. Это несочетаемое пытается сочетаться. Прекращая насиловать мое лицо, над ухом шумно вдыхает воздух, я щурюсь. 

— Пахнешь, как лучшая, — тяжко выдыхая испускает слова. 

Упираюсь руками в его торс и отстраняю его от себя, хмурю брови и пальцами вытираю свои губы. Загадочно впивается взглядом в меня. Как только повисло молчание с переглядками, то щелкнула дверь, мы как ни в чем не бывало, замеревшие в своих телах, обернули головы на Полли. Она застывает и, кажется, хочет уйти, поскольку совершает маленькое движение назад всем телом, но остается. На лице читалось ее расстройство, и она его быстро прячет натянутой улыбкой, открывает рот:

— Это что такое? Что за свидание при свечах? 

Я отталкиваю в грудь парня, он нервно, запускает пальца в свои волосы, поправляет, как и я спускаюсь с поверхности стола, оттягивая вниз платье. 

— А...Позови Эшли. — проступила прежняя расстерянность черноволосого. 

Помутнение сознания и рассудка, вызванного мной, пробуждает в нем уверенность? Или что? Мне почему-то забавно вспоминать его грубость, которая не клеится к его лицу. 

Эшли, будто почувствовав, что она мне нужна, заходит и говорит:

— Это все-таки стоила ожиданию вас. Красивые огоньки. 

— Да, садитесь все и посмотрите на картину, — обратила внимание я. 

— Вижу на полотне твою смелость, решительность и умение видеть красоту даже в самой мрачной тьме, — подмечает рыжая подруга. 

— Ты умеешь создавать прекрасное, как Эш со своими тортами. — улыбается уголками губ бывшая, — Пора дарить подарки тебе. 

Я сажусь на банкетку, подруги отходят в коридор и быстро возвращаются обратно. Мой парень начинает первым:

— Ты не раз говорила, что хочешь сходить в театр, поэтому купил билеты нам с тобой на конец этого месяца. И еще книгу «Грозовой перевал».

Протягивает мне книгу в прекрасной обложке и я ее сразу же убираю в шкаф за стекло, где покоятся все книги. 

— Мне кажется, торт и так хороший подарок, — лучезарно смеется и из-за спины достает нежно розовую открытку, вручает в руки, — На этом все. С тебя хватит, — хихикает, будто сейчас что-то еще будет и вновь говорит, — Открой открытку. 

Выполняю приказ и перед моими глазами раскрывается веер денег, вложенных в милейшую открытку. На душе становится так приятно и крепко обнимаю подругу.

— Сколько радости от зеленых бумажек, даже от торта такого не было, эх ты... — игриво грозит мне пальцем, отходя назад.

Я смеюсь от осознания абсурдности ситуации и игриво оправдываюсь мягким голосом:

— Торт это другое, не передаваемый вкус поразил меня и сковал мои уста, понимаешь? 

Мы вместе смеемся. Остается только один человек, который смотрит на меня с неловкой улыбкой и тоже вручает хорошую открытку, сразу же ее открываю и вижу текст, написанный от руки и тоже вложенные деньги. У меня появляется интерес, что же она мне написала, но оставляю ее на столе, лучше прочитаю наедине. 

— Спасибо большое, Поллианна. 

  Мы собрались в кругу и делились воспоминаниями, смеялись и мечтали. Мои близкие были частичкой меня и моей жизни, объединенной взаимными воспоминаниями, успехами, горем. В их глазах я видела не только радость, но и надежду на то, что мой день рождения станет чем-то большим, чем просто праздник, для всех нас. 

Когда все ушли и я осталась наедине, то взяла открытку Поллианны. И принялась читать рукописный текст:

  «Дорогая Софи, 

Сегодня я решила написать тебе это письмо, чтобы выразить свои искренние чувства и пожелания. Ведь сегодня, в день твоего рождения, хочу пожелать тебе самое прекрасное — любовь и счастье. 

Для начала хочу расставить все точки над „и“, предполагаю, что тебе это тоже нужно. 

Мы обе знаем, что отношения с Итаном были особенными для меня. Нашла в нем своего дорогого человека, и ты всегда видела, как я счастлива была рядом с ним. 

Поверь, что я знаю, что поступила не  лучшим образом в наших отношениях с ним. Я его любила, очень сильно. Впрочем, ты сама знаешь, ты все знаешь. И ты права была, что правда вскроется и она вскрылась. Все еще не узнала, кто донес все до него. Если ты знаешь, может быть, поделишься? 

Я не могу оправдать свои действия и не хочу этого делать. Я просто хочу принять ответственность за совершенные ошибки и извиниться перед тобой за то, когда я не сказала правду тебе.  

Я слышала, что этому чудесному парню было очень тяжело после того, как узнал о предательстве. Ты была рядом с Итаном во время его боли и печали, спасибо, что ты была с ним. И сегодня я хочу сказать, что я горжусь тобой, я не ожидала, что ты способна проявить сочувствие к чужому человеку. 

Ты заслуживаешь только самое-самое лучшее, Софи. Я искренне верю, может быть, даже знаю, что он тебя полюбит, ведь тебя не любить это ошибка. Как можно не любить такого светлого человека? Не унывай и не сдавайся, потому что любовь может появиться в самый неожиданный момент.

Я решила проявить силу и мудрость, чтобы отпустить его и продолжить свою жизнь.

Как говорят, если ты действительно любишь кого-то, то ты должна отпустить его и позволить ему быть с тем, кого он действительно хочет. Береги его. 

И, пожалуйста, не будь жестока к нему... 

И наконец. 

С днем рождения, моя самая дорогая подруга. Я желаю тебе любви, счастья и исполнения всех твоих мечт. Не забывай, что ты всегда имеешь в своей жизни людей, которые тебя любят и поддерживают. Я и Эш всегда будем рядом, чтобы поддерживать и вдохновлять тебя.

  С любовью и искренними пожеланиями,

   Твоя Поллианна»

Закрываю открытку, по моей щеке течет слеза. В груди будто защемило от такого драматичного, трагичного и столько откровенного текста. Господи, она его любит и, наверное, если бы я не принесла правду Итану, то у меня была бы моя Полли, а у нее была бы Софи и дорогой Итан. Я не смогу ей рассказать правду ту, какую она хочет. Только бы он молчал и ничего ей не говорил. Опускаю взгляд на открытку и вижу на обратной стороне предложение, написанное другими чернилами: «Он на тебя смотрит самым влюбленным взглядом, из которых я видела». Улыбаюсь сама себе в зеркало, вытираю слезу, осознавая, что пути у меня нет назад, я пойду дальше, как и задумывала, как и хотела. Я не буду говорить правду. Я не буду извиняться. Я не верну ничего назад. Я пойду вперед. 

Они все правы, что я «лучшая», «светлая», «дорогая», «хорошая», «лапочка», «великолепная». Столько бархатных слов легли воспоминанием по верх завершенного дня. 

Смотрю как освещается мой лик под огнями свеч. Совершенство, созданное мной и подтвержденное словами других. 

Горящие огни глаз — отражение пылающей души. 

Гореть собой. Мое призвание.