Остров брошенных
Иллюминатор. Я прикладываюсь к нему лбом. Холодное. Металл на крыле блестит, в нём коровьими пятнами отражаются облака. Небо ясно и чисто — так бывает всегда, когда высоко поднимаешься над землей. Я давно не видел такого неба внутри себя.
Голос с электронными нотками объявляет, что самолёт начинает снижение. Стюардесса просит меня привести спинку кресла в вертикальное положение. Её любезная отстраненность напоминает мне 5 лет моего брака. Глаза начинает щипать. Я делаю крупные вдохи и выдохи. Самому себе я напоминаю рыбу, летящую в самолете. Её жабры совсем не приспособлены к тому, чтобы глотать воздух.
— Если в ушах закладывает, помогает ещё пососать конфетку, — говорит мне моя соседка, место 17Е.
Соседка толстая, рыжая и ей хорошенько за 50.
— Насосались уже, спасибо.
Соседка обиженно отворачивается. Сам понимаю, какой я жалкий кретин, но это сознание почему-то доставляет мне удовольствие. Я вдавливаюсь лбом в иллюминатор, схватывая глазами едва различимый контур земли. Обычно в самолетах это действует на меня возбуждающе. По всему телу разливается такое приятное тепло. Я предвкушаю новые земли, новые города. Но сегодня, конечно же, всё не так.
Облака становятся прозрачнее, остров под нами приобретает свои очертания. Форма сердца легко угадывается — чья-то злая ирония, различимая только с воздуха. Бело-зеленые полосы постепенно превращаются в череду парковых зон и одинаковых кондоминиумов.
Остров поделен на две части искусственным горным хребтом в форме молнии. Как будто какой-нибудь старый Бог не выдержал и пронзил это творение человека своим проклятием. Но Бога у нас давно нет — есть только искусственное распределение.
Железная машина тяжело касается земли. Самолёт катится по шасси в идеальном молчании — никто не хлопает, не кричит ни один ребёнок. Взрослые с напряжением вглядываются в белоснежно стерильное будущее.
— Уважаемые пассажиры, наш самолет приземлился на острове Т-4. Температура за бортом, как и всегда, комфортная, 23 градуса по Цельсию. Просим вас оставаться на своих местах до полной остановки самолёта.
Т-4. “Т” в аббревиатуре значит “Трансформационный”. А четыре — это порядковый номер проекта. Есть ещё острова № 1, 2 и 3.
Мы выходим из самолёта прямо в здание аэропорта. На пропускном пункте забирают паспорта. Насовсем. Я вижу, как на мою фотографию в паспорте сотрудник наводит луч лазера с буквой Т. Взамен мне выдают браслет с порядковым номером. Всё полностью автоматизировано. “Вся личная информация о вас теперь доступна на данном электронном носителе. Браслет ударопрочен, влагоустойчив, пыленепроницаем. Он является единственным документом, удостоверяющим вашу личность на острове Т-4. Информация обновится после процесса трансформации. Сразу после выхода из пропускного пункта проследуйте, пожалуйста, по коридору в мужской автобус. Желаем вам удачного пребывания на нашем острове!”
Я дотрагиваюсь пальцем до экрана своего браслета. Мой новый номер, ДР -487, сменяется датой рождения и датой прибытия на остров. Дальше — статус “заменен” и число. Я медленно соображаю, что это — как раз тот день, когда ты объявила мне о том, что нашла более удачного кандидата на роль своего мужа.
Я, словно зачарованный, продолжаю тайпать по экранчику своего браслета. Порядковый номер, три даты и одно равнодушное слово — вот и всё, что предлагается мне, как личности, на острове Т-4. Очередной сотрудник аэропорта дотрагивается до моего плеча.
— Просим вас проследовать на посадку в автобус до вашего блока.
Все места, кроме моего, уже заняты. Никто даже не поворачивает головы, когда я захожу и сажусь. Взгляды приковывает стоящий рядом женский автобус. Я вижу прильнувшую к окну толстую, свою соседку по самолету, предложившую мне конфетку. Кажется, сейчас бы я переспал даже с ней. Завалил бы её, как животное, на этом ровном горячем асфальте. От мысли, что больше никогда в жизни не увижу живую женщину, в глазах опять начинает щипать. Автобус медленно трогается. Я припадаю лицом к стеклу и жру напоследок глазами все эти платья, горохи и волосы. Мы набираем скорость, и вскоре все тёплое, живое, женское превращается в серую кляксу на горизонте. Я отклеиваюсь от окна.
Электронный голос — тот же самый, что до этого в самолёте, объявляет: «Добро пожаловать на Т-4, остров спокойствия и гармонии, свободный от гендерных предрассудков. Здесь для вас созданы все условия для безопасного избавления от половой принадлежности и дальнейшего счастливого существования. Наш автобус доставит вас до вашего кондоминиума. Номер остановки совпадает с первой цифрой вашего порядкового номера. На месте вас встретят кураторы, которые будут сопровождать процесс вашей адаптации. Пожалуйста, проверьте ещё раз порядковые номера на ваших браслетах, чтобы не пропустить нужную остановку!»
Пейзаж за окном уныл и однообразен. Каждые 5 минут автобус покидают понурые спины. Остановка номер 4 — моя.
Спускаюсь на твердую землю острова, ковыряю её ботинком. Как настоящая. Всматриваюсь в деревья —листва выглядит совершенно обыкновенно. Осторожно внюхиваюсь в воздух. Он свеж, но ничем не пахнет. Я не различаю в нём ни близости моря, ни растений, ни человеческих запахов.
— На этом острове есть времена года? — прерываю я молчание.
— Что вы. Здесь всегда летнее время, — отвечает мне лысый коротышка лет 65. Предлагаю двинуться навстречу новой жизни! — бодро прибавляет он. Все продолжают стоять.
— Конечно вам хорошо. Вы жизнь, можно сказать, прожили! А мне? А мне-то за что?! — голос щуплого паренька в синей кепке начинает дрожать.
Мне становится неловко, и я отворачиваюсь. Чужие чувства всегда неудобны. Так мне сказала моя жена. «Прекрати! — кратко, досадливо. — Это меня выводит из равновесия. Твои чувства просто напросто неуместны!» Тягостные воспоминания прерывает бесполый куратор, бодро движущийся нам навстречу. По виду скорее напоминает мужчину, но может быть, так только кажется из-за короткой стрижки. Он жестом приветствует нас.
— Добро пожаловать! Я ваш куратор АН-436. Прошу следовать за мной.
В лаунж зоне кондоминиума светло и прохладно. Пара бесполых лениво тянут свои коктейли, еще несколько — уткнулись в очки дополненной реальности. Человек на ресепшн холодно приветствует меня.
— Ваш номер комнаты — 69. Чтобы попасть внутрь, просто приложите браслет к чипу замка. Со всей информацией по дальнейшим действиям вас ознакомит виртуальный помощник в вашей комнате.
— Скажите, а вы были мужчиной или женщиной?
— На острове Т-4 нет гендерной принадлежности. Прошу вас впредь вплоть до вашей трансформации не задавать неуместных вопросов персоналу и жильцам кондоминиума.
Я беру ключ и уныло плетусь в комнату 69. Какая грустная ирония цифр. Что я ожидаю увидеть, открыв дверь? Конечно же, снова белый. Здесь стерильным (или стерилизованным?) выглядит всё. Но вместо этого меня внезапно окружает буйство цветов. Стены комнаты — это гигантский проектор, а я оказываюсь в центре сцен своей счастливой семейной жизни. Вот моя жена несёт торт со свечами на стол — это, кажется, мой тридцать второй день рождения. Вот наши одинаковые красивые дети бегают вокруг её ног во время прогулки в саду.
Со всех стен на меня ползут счастливые лица. Я выбегаю из комнаты и резко захлопываю дверь. Сердце стучит как проклятое. Откуда не возьмись — этот начинающий сводить с ума электронный голос. «Пожалуйста, проследуйте в свою комнату. Визуализация ваших воспоминаний совершенно необходима для того, чтобы мы могли деформировать травматические воспоминания и впоследствии избавить вас от них. С каждым днём терапии образы будут восприниматься всё равнодушнее. В первый день рекомендуется провести в помещении не менее трёх часов. Пожалуйста, проследуйте в свою комнату». Я вздрагиваю и быстрыми шагами начинаю уходить прочь от этого места. Из-за угла появляется бесполый с браслетом сотрудника и хватает меня за руку.
—ДР-487. Пожалуйста, вернитесь в свою комнату и пройдите терапию воспоминаний.
— Да отцепись ты! — кричу я, пытаясь стряхнуть его клешню со своего плеча.
— ДР-487, пожалуйста, не сопротивляйтесь, или я буду вынуждено применить силу. Проследуйте в свою комнату и пройдите терапию воспоминаний.
Внезапно я как-то проседаю, как-то разом теряю дух. Я позволяю бесполому довести меня до двери с табличкой 69. Дверь открывается и я оказываюсь внутри. Я дергаю ручку, но она больше не поддается. На потолке появляется таймер обратного отсчета — 3 часа. Спина моей жены в черном кружевном боди, удаляющаяся от меня по коридору, и моя рука, вложенная в её руку и покорно следующая за ней. Вот она оборачивается, короткие светлые локоны кокетливо бьют по ушам. Она прикусывает губу и пошло мне улыбается. Я смотрю на её задницу, сочно торчащую из тонкой чёрной шелковой полосы. Потом бросаюсь на пол, закрываю голову руками и начинаю рыдать как ребёнок.
«Ваше состояние совершенно нормально. Помните, что визуализация ваших воспоминаний…»
— Да заткнись ты!!! Заткнись!!!
Эти суки украли мои воспоминания. Они выпотрошили самое дорогое из сердца, смешали это с дерьмом и теперь издеваются, заставляя меня смотреть на свои внутренности.
— СУКИ, — ору я, перекрикивая монотонный электронный голос. — Суки, — продолжаю всхлипывать, отнимая руки от головы. А потом я снова смотрю.
На следующий день после завтрака запланирована встреча с руководителем проекта трансформации. Я страшно волнуюсь, ковыряя безвкусные хлопья, и проговариваю в уме доводы, по которым я должен сохранить пол. Поговаривают, после встречи около 5% людей оставляют половые признаки, так как, по мнению руководителя проекта трансформации, так будет полезней для общества. Этих счастливчиков увозят в центр острова, в пещеру внутри горы, подбирают пару противоположного пола и в случае успеха возвращают обратно в общество. Что бывает с теми, кому не находят пару, никто не знает. Об этом не хочется даже думать, и все-таки, лучше рискнуть и попасть в пещеру, чем до конца жизни остаться в грёбаном среднем роде.
Хлопья размокают в соевом молоке, а я всё кружу в миске ложкой, не донося её до рта. Если кто-то на этом чёртовом острове должен остаться мужчиной, то это именно я. Давай же, ты это сделаешь, из каких передряг только не выкарабкивались? Только б вернуться на большую землю, притвориться, что снова живёшь как все… А потом к чёрту эту систему. Попросить политического убежища где-нибудь в Африке и до конца жизни трахаться с негритянками под звуки старого соула. Свалить в никуда так же, как сделал брат. Он-то был поумнее, не стал дожидаться, пока женушка наставит ему рога.
Наконец мой браслет начинает вибрировать и загорается голубой индикатор. Меня вызывают. Я прохожу в кабинет, обставленный по моде начала 21 века. Устаревшие предметы интерьера раздражают привыкшие к минимализму глаза. Руководитель проекта трансформации сидит ко мне спиной в антикварном кожаном кресле, платье в пол василькового цвета обнажает изящную спину. Я чувствую что-то неладное и пячусь назад к двери. Руководитель проекта трансформации оборачивается. Это моя жена.
— Что… что… что это за бред?
— Да, мой милый, проект трансформации — та ещё вещь. Оказывается, заменяя партнёра, ты сам попадаешь в это проклятое место. И именно тебе теперь предстоит решить, вернусь я обратно в мир или останусь здесь навсегда.
Я не могу поверить своим ушам. Чертовы извращенцы! Вот так приятный сюрприз!
Я выдерживаю паузу, неотрывно смотря на свою жену. Она заметно волнуется и нервно поводит плечами. Я знаю, что сейчас она оценивает шансы на то, чтобы броситься мне на шею. Не тут-то было.
—Итак, дорогая, не далее как неделю назад ты преспокойно отправила меня превращаться в бесполое чудовище. И как же ты думаешь, что я тебе отвечу?
Она лепечет что-то про раскаяние, про своего любовника, опутавшего ей мозги, про наших детей, которых могут отправить в дом распределения несовершеннолетних, про то, что у меня ещё не всё потеряно, я ещё могу попасть в пещеру, а вот она, для неё всё закончится навсегда. Она говорит о том, что я должен вспомнить все эти годы, все моменты нашей любви (любви!), что я добрый и великодушный, что якобы за это она меня полюбила.
Но это неправда.
Я не добрый.
И я не великодушный.
Всё время, что она говорит, я смотрю на неё внимательно. Тонкая нервная шея. Губы из темного камня. Страх в глазах, обезображивающий, животный. Были ли мы когда-то счастливы? Были ли мы когда-то едины? Любила ли она меня, рожая наших детей? Картинки живые, но я больше не чувствую ничего, кроме раздражения и пустоты.
А потом я вспоминаю, как она меня заменила.
«Прекрати. — говорю спокойно, улыбка. — Твои чувства просто напросто неуместны».
Она начинает рыдать. Сначала — словно не понимая, что происходит, как корова, загнанная на скотобойню, а потом — кидается мне в ноги, обнимает, но я стряхиваю её досадливо, я отомщён, меня ждёт новая жизнь.
Электронный голос говорит: «Если вы подтверждаете свой выбор по запуску трансформационного процесса вашей жены, пожалуйста, покиньте помещение через дверь, находящуюся перед вами. Если вы не согласны с трансформационным процессом, пожалуйста, покиньте помещение через дверь, в которую вы вошли».
«Нет! — кричит она — нет, дорогой мой, хороший, любимый, не делай этого!», но я стряхиваю её с ноги, как прилипшее насекомое, и быстро иду к двери прямо напротив себя. Я даже не оборачиваюсь на выходе и захлопываю её, ставя крест на своём прошлом.
Тёмный коридор. Электронный голос. «Мы сожалеем. Тест на мужские качества не пройден. Процесс гендерной трансформации запущен и необратим. Куратор введет вам первую дозу препарата. Пожалуйста, не сопротивляйтесь».