Остров

Ма ушла на свою лежанку. Я снова попыталась заснуть, но, как только я закрывала глаза, передо мной вставала та ужастная картина, в которой меня насиловали. Уткнувшись в подушку и обхватив голову руками, я зарыдала, как ребенок. Я — свободный человек, гражданка свободной страны, сейчас находилась во власти каких-то извергов, которые меня и за человека-то не считают. И не я одна! Сколько здесь таких, как я, как Ма? Почему эти люди решили, что могут распоряжаться чужими судьбами? Возомнили себя Богами? Или Демонами? Это — скорее всего. Незаметно я провалилась в тяжелое забытье.

***

Кто-то тронул меня за плечо. Я с трудом разлепила глаза и увидела, что рядом с моей кроватью стоит высокая стройная девушка в узких потертых джинсах и просторной белой рубашке с широкими рукавами и расстегнутым воротом.

— Как ты себя чувствуешь, — ласково спросила она.

— Голова очень болит, — вяло ответила я и, спохватившись, добавила, — Госпожа.

— Голова болит — это плохо, — задумчиво сказала девушка, — Но поправимо.

— Простите, госпожа, — насторожилась я, — Кто вы?

— Марта, — девушка медленно откинула моё одеяло, — Меня прислала Селина. Не бойся меня.

— Что вы со мной хотите сделать? — испуганно спросила я.

— Тебе нужно встать и умыться, — пояснила она, — Я тебе помогу.

Я с трудом поднялась с кровати. Тело болело уже меньше, но ощущалась сильная слабость. Я попыталась встать на ноги, но голова закружилась, и я бы упала, если бы Марта не подхватила меня под руки.

— Не торопись, — сказала она.

Бережно поддерживая меня за талию одной рукой, она помогла мне надеть тонкий халатик, едва закрывавший мои прелести, и повела в туалетную комнату. Я умылась, а Марта большой гребенкой расчесала мои волосы. Вернувшись в комнату, которую я никак не могла назвать тюремной камерой, она усадила меня на кровать и принесла завтрак. Еда существенно отличалась от той, которой меня кормили в «карантине». Не буду описывать все кулинарные изыски, но я получила наслаждение.

— А теперь полечимся, — сказала Марта, — Ложись на животик.

— Простите, госпожа, — робко начала я, — Могу ли я вас спросить?

— Конечно, — улыбнулась девушка, — Спрашивай.

— Где моя соседка Ма?

— На работе, — обыденно ответила Марта.

— Как это? — не поняла я.

— Где-нибудь пол моет или на кухне помогает.

— А я?

— А ты пока болеешь, — снова улыбнулась Марта, — Будешь здорова — тоже пойдешь на работу. Только за неё ничего не платят.

— А еще можно вопрос, госпожа? — осмелела я.

— Да, — Марта легонько хлопнула меня по ягодице.

— Со мною вместе сюда привезли мою подругу Джину.

— Знаю, — девушка начала смазывать мои щелки.

— Что с ней?

Видишь ли, — Марта присела на край кровати и прикрыла покрывалом мою попку, — Ведь твоя подружка чернокожая. Так?

— Да, — согласилась я.

— Боюсь, что её отдали в другое ведомство, — сказала Марта.

— Куда это? — встревожилась я.

— Здесь таких называют «сосками», — грустно ответила девушка, — Их используют для спецуслуг по распоряжению хозяина. Но тебе пока не надо бы об этом знать. Может быть, позже тебя отведут к ней.

Я хотела еще что-то спросить, но промолчала. Марта собрала лекарства и внимательно посмотрела на меня....

Потом, порывшись в своей скмке, достала оттуда узкий ошейник, такой же, какой я видела на шее у Ма.

Она обхватила им мою шею, но застегивать пока не стала.

— Так не душит? — спросила она.

— Нет, — сказала я, поморщивщись от одного сознания, что эта штуковина будет находиться на моей шее.

Марта усмехнулась, и я услышала тихий щелчек. Ошейник сел на своё место.

— Когда ты будешь совсем здорова, — сказала она, — На тебя наденут цепи.

— Как у Ма? — задала я глупый вопрос.

— Как решит хозяин, — как-то грустно сказала девушка.

Посидев еще немного рядом со мной, она медленно поднялась.

— Я сейчас вернусь, — сказала Марта.

Она вышла и вскоре вернулась, держа в руках самый обычный ночной горшок. Я даже усмехнулась, а девушка очень серьезно посмотрела на меня и сказала:

— Далеко ты пока ходить не можешь, так что пользуйся пока этим.

Она сунула горшок под кровать и ушла. Дверь за ней глухо закрылась. Я осталась одна.

***

Сколько я просидела взаперти, даже трудно представить. Но вот дверь открылась, и в комнату, еле переставляя ногами и всхлипывая, вошла Ма, а следом за ней, постукивая хлыстиком по ноге, шагала госпожа Селина. Я поглядела на свою соседку и увидела её разбитый в кровь нос и пунцовую щеку, на которой отпечаталась чья-то пятерня.

Ма плюхнулась на свою койку, а госпожа Селина подошла ко мне.

— Разрешишь? — спросила она.

— Да-да, садитесь, госпожа, — я немного подвинулась, освобождая ей место.

— Я вижу, тебя уже окольцевали, — Селина ткнула хлыстиком в мой ошейник, — Не жмет?

— Нет, госпожа, — буркнула я.

— Ладно, — Селина посмотрела на сидевшую напротив Ма, — Хватит хныкать! Сама виновата. Ложись на спину и запрокинь голову.

— А что я такое сделала? — захныкала Ма.

— А ты не догадываешься? — строго спросила Селина.

— Нет, госпожа, — сквозь слезы ответила Ма.

— Скрлько раз я тебе, дуре, говорила, — назидательным тоном заговорила Селина, — Держи язык за зубами. Сойдешь за умную. Ведь доиграешься, а меня рядом не окажется.

Ма не стала возражать, и легла, как советовала госпожа. Я осторожно тронула Селину за плечо.

— Что-то хочешь спросить? — она повернулась ко мне.

— Да, госпожа, — я посмотрела в большие серые глаза девушки.

— Я сейчас приду, и мы поговорим, — пообещала Селина, вставая с моей кровати.

Когда за ней закрылась дверь, я посмотрела на Ма. Соседка неподвижно лежала на своей койке, и слезы тоненькими струйками стекали из её глаз.

Вернулась Селина с сумкой и каким-то белым кульком.

— Положи себе на нос, — велела она Ма, протягивая кулек — Кровь быстрее остановится.

Потом повернулась ко мне.

— Ложись, девушка, — мягко сказала Селина. — Вечерняя процедура. А потом я отведу вас ужинать.

Я разлеглась, выставив попку, словно просила, чтобы мне всыпали, и госпожа принялась мазать меня какой-то вонючкой, которая сразу же начала щипать.

— Полежи так, — велела Селина, — Пусть мазь впитается.

Я послушно кивнула. Селина убрала всё в сумку и посмотрела на меня.

— Что ты хотела спросить?

— Госпожа, — начала я, — Вместе со мной привезли мою подругу. Где она, и что с ней сделали?

— «Соской» её сделали, — серьезно ответила госпожа, — Не самое приятное занятие.

— Госпожа Марта сказала мне, что я смогу увидеть её, когда поправлюсь, — я с надеждой посмотрела на Селину.

— Попробуем, — ответила та, — Хотя, я ничего обещать не могу. Я тоже не всесильная, а ты — рабыня. Понимаешь?

— Да, госпожа, — тихо ответила я.

— Всё! — Селина быстро встала, — поднимайтесь и следуйте за мной, рабыни!

Она протянула Ма тонкий поводок и приказала:

— Возьми её на цепочку.

Мы вышли из комнаты и направились в столовую. Впереди шла Ма, держа в левой руке цепочку от моего ошейника, а я плелась сзади, стараясь не отставать и не натягивать цепь. Госпожа Селина шла сбоку от нас, поигрывая хлыстиком. Шли мы не слишком долго и вскоре добрались до большого зала со столами и скамейками, на которых могли уместиться сразу шесть человек.

Народу было немного, и госпожа Селина повела нас в дальний угол за небольшой стол.

— Стоять! — вдруг раздался резкий женский голос, — Ты кого привела?

Я от неожиданности даже вздрогнула, а Ма съёжилась и втянула голову в плечи. Я посмотрела на Селину, не зная, что мне делать.

— Этой еще здесь не хватало, — буркнула та.

— Что вылупилась, тварь поганая? — крикнула женщина, — Отвечать!

— Сидите тихо, — прошептала Селина и направилась в середину зала.

Мы сели за стол, и мне удалось немного рассмотреть горлопанку. Женщина была высокой и стройной, но не худой. Одета она была в короткий черный приталенный мундир, стянутый портупеей, и белую рубашку с черным галстуком, на котором я заметила белый кружок с фашистской свастикой. Вместо юбки на ней были обтягивающие черные брюки-лосины, по краям которых хорошо просматривались широкие белые лампасы. Ноги были обуты в высокие кожаные тупоносые сапоги на среднем каблуке с позолоченными шпорами.

Волосы этой приверженницы нацизма были, скорее всего, коротко подстрижены и запрятаны под форменную кожаную фуражку, на которой вместо какарды ясно проглядывался череп с перекрещенными костями. Из-под короткого козырька на нас смотрели маленькие глазки, излучавшие необузданную злобу.

В руках эта крикунья держала длинную кожаную плётку, всю усеянную металлическими заклепками, а на самих руках у неё блестели лаковые перчатки.