Остров

А где были Роберт и Энди? Может быть, их убили? Даже подумать страшно. Ведь Энди говорил, что за меня он готов жизнь отдать. И Роберт тоже. Хорошие они ребята!

Боже! Как болит всё тело!

***

Железная дверь со страшным скрежетом открылась, и в камеру зашли двое. Я притихла и даже зажмурила глаза, не смотря на то, что на голове по-прежнему был плотный мешок. Эти двое встали надо мной, но ничего делать, кажется, не собирались. Или собирались? И делать они намеревались что-то ужасное. Ткнув меня ногой в бок, один из вошедших противно захихикал и стал ощупывать мои плечи, живот, грудь. При этом он причмокивал языком. Второй стоял рядом, и я слышала его хриплое дыхание. Возбудился, наверное, вот и хрипит.

Наконец, первый убрал руки и процедил сквозь зубы:

— Хорошая сучка! Давай, пока нет никого, оттрахаем её! Смотри, какие сиськи. Плотные, упругие, просто мечта!

— Тебя потом хозяин так оттрахает, — возразил второй, — Что неделю сидеть не сможешь!

— Да пошел он! — огрызнулся первый, — Кто ему скажет-то? Ты, что ли?

— Ага! Охота была! — буркнул второй, — Еще и меня за компанию поимеет.

Тут я услышала звонкие постукивания женских каблучков.

— Ну? Что стоим? — сказал голос, который показался мне знакомым.

— Да мы, это, — начал оправдываться первый, — Только что пришли. А она, это, не двигается, короче. Может, откинулась?

— Ты сейчас сам у меня откинешься! — рявкнула женщина, — Развязывай ей ноги, идиот! И цепь от ошейника отомкни. Велено доставить к хозяину.

В пару секунд меня отстегнули от стенной цепи и развязали ноги. Когда эти двое, что пришли первыми, попытались поставить меня на ноги, затекшее и окоченевшее тело скрючилось, и я, не удержавшись, повалилась обратно на пол.

— Мать вашу! — проревела женщина и огрела плетью почему-то меня, — Держать не можете?

— А мы держать не нанимались, — оскалился второй, — Тебе надо, ты и держи.

— Молчать! — завизжала женщина.

Я содрогнулась, но не от крика, а от того, что узнала её. Это была «Рыжая» из карантина. У меня неприятно заныло в животе. Я еще хорошо помнила, как эта стерва со своей подружкой совсем недавно «развлекались» со мной. И как бы всё обернулось, не появись там госпожа Селина.

«Рыжая» засопела от злости. Потом подхватила меня под руки и снова поставила на подгибающиеся конечности, но теперь пригрозила:

— Забью до смерти, если еще раз попытаешься упасть!

Сказав это, она пристегнула к моему ошейнику поводок и дернула его. Я поплелась за поводком и чуть не грохнулась, споткнувшись об порог камеры.

— Тихо ты! — рыкнула «Рыжая», но тянуть перестала.

Мы вышли в коридор, и меня обдало холодом. В камере, правда, было не на много теплее, но там, хотя бы, я не чувствовала сквозняка. Что же тогда происходит на улице?

«Рыжая» вывела меня по ступенькам наверх. Как ни странно, но ветерок был слабый и теплый. Мне даже удалось немного согреться. Мы медленно шли по асфальтированной дорожке. Мне показалось, что моя конвоирша не торопилась доставить меня новому господину. А может быть, она сама хотела неного прогуляться по свежему воздуху.

Как я успела заметить, почти все помещения этого комплекса находились под землей, даже личные апартаменты, не говоря уже о камерах для рабынь и хозяйственных постройках. В этом был свой смысл. Какой-нибудь легкий самолетик мог пролететь над островом, и пилот без труда разглядел бы что-нибудь необычное. Потом расскажет друзьям, а то и журналистам. И жди гостей! Внешняя охрана, понятное дело, задержала бы любопытных, но не смогла бы справиться с отрядом спецназа.

— Размечталась! — осадила я сама себя, — Не такая уж и важная я персона, чтобы за мной «морских котиков» посылать. А если госпожа Селина добралась до берега и рассказала обо всём? Только господин Гюнтер был прав. Кто же ей поверит? Сочтут, что девушка сильно ударилась головой, и в психушку определят. А там рассказывай хоть сутками. Да-а! Уж не знаю, что имел в виду Роберт, когда говорил, что надо немного потерпеть.

Пока я так рассуждала, «Рыжая» уже открывала дверь очередного бункера. Мы куда-то спустились, но привычного казематного холода я не почувствовала. Опять ступеньки, опять коридор, и меня сильно дернули за поводок. Я остановилась.

Опять тихо заскрипела дверь, и девица грубо втолкнула меня внутрь какого-то помещения. Не устояв на ногах, я грохнулась на пол.

— На колени, рабыня! — прошипела «Рыжая».

Я подчинилась.

— Сними с неё мешок, — услышала я голос Хассана.

Он сидел за огромным деревянным столом и что-то писал. Бросив короткий взгляд в нашу сторону, он махнул рукой и сказал:

— Свободна.

— Хозяин! — «Рыжая» шагнула вперед.

— Чего тебе? — не отрываясь от бумаг, пробубнил Хассан.

— Вы обещали отдать её мне! — раздраженно заявила девица и пнула меня ногой в бок.

— Я передумал, — холодно ответил Хассан, — Пшла вон!

«Рыжая» что-то рыкнула, развернулась на каблуках и быстро вышла из комнаты, со злости шарахнув дверью. А я осталась стоять на коленях в этой огромной зале, забитой мебелью, как склад невостребованных товаров.

Хассан откинулся назад, небрежно бросив ручку на бумаги, и уставился на меня. Смотрел он долго, но не произнес ни слова. Потом встал, обошел меня пару раз и снова сел за стол.

— Теперь ...

ты — моя собственность, — наконец, выдавил он, — Я могу тебя убить, избить. Что предпочитаешь?

— М! — сказала я.

— Убить? — переспросил Хассан.

— Угу! — подтвердила я.

— Ладно, — улыбнулся он, — Учту. А пока посидишь в клетке.

Он хлопнул в ладоши, и рядом со мной появились две обнаженные девушки в ошейниках и ножных кандалах. Руки у них были свободны, но затянуты в черные резиновые перчатки, доходившие им до плеч. На головы обеих служанок были надеты невольничьи шлемы с приплюснутым верхом. На месте прорези для рта я увидела широкую «молнию», плотно застегнутую и запертую на маленький висячий замочек, так что девушки сами не могли раскрыть застежку.

— Вымыть, одеть и посадить в клетку, — коротко распорядился он, потом подумал, подняв вверх указательный палец, и добавил, — Надеть одежду, которую я приготовил. Выполнять!

Девицы низко поклонились, подхватили меня под руки и потащили из комнаты. Опять мы двигались по длинному коридору, только теперь девицы, будто бы, торопились. Мы проделали путь до нужной двери таким галопом, что я даже немного задохнулась.

Но вот эти спринторши остановились, и одна из них толкнула дверь ногой. Мы опять вошли в большую комнату. Меня бросило в дрожь от того, что я там увидела. А увидела я множество клеток, стоявших плотно друг к другу. У каждой клетки была зарешечена только передняя стена. Три другие стороны были наглухо закрыты, но на противоположной от решетки стенке я разглядела горизонтальный прут большого диаметра, находившийся почти у самого пола. Зачем он там нужен, я поняла, когда увидела обитательниц этих клеток. Пленницы в этих коморках не сидели, а лежали по диагонали или подогнув связанные ремнями ноги с надетыми на ладыжки тугими резиновыми мешками поверх высоких кожаных сапог. Во что были одеты невольницы, я не рассмотрела, но все они были прикованы за шею к тому самому пруту короткой цепью, которая имела возможность скользить вдоль прута. А сами головы были заключены в шлемы, как у девиц, которые меня привели, только застежки не были заперты на замки. Да этого и не требовалось, потому что руки девушек были крепко связаны за спиной тонкими ремнями, а на кисти были надеты резиновые мешочки.

Служанки провели меня сквозь этот зал в небольшую комнату, которая служила душевой. Там меня освободили от пут и цепей и сняли ошейник. Рот тоже откупорили, чему я очень обрадовалась. Но при первой же попытке задать вопрос, девицы снова закупорили его большим резиновым шаром, только без накладки, и туго затянули ремешек на шее.

Меня подвели к стене, в которую были ввинчены четыре кольца, два — сверху, а два — внизу, почти у пола. К ним крепились кожаные браслеты для рук и ног, в которые и поместили мои конечности. Одна из девушек отошла на пару шагов и взяла в руки шланг с металлической насадкой. Тут я вспомнила, что Хасан приказал меня помыть, только совсем не предполагала, что мне устроят душ-шарко.

Напор был таким сильным, что мне показалось, я вот-вот буду размазана по стенке. Но, справедливости ради, надо отметить, что аода была не горячая и не холодная, да и мыла девушки не жалели.