Остров

И тут я увидела Марту. В первые секунды я даже не поняла, кто это. Охранник вкатил в камеру высокую металлическую раму, внутри которой на цепях висело обнаженное тело. Когда эта садистка развернула раму, я с трудом узнала госпожу Марту.

Девушка была буквально распята на этой раме. Руки были подняты вверх и разведены в стороны к самым углам, где за запястья были прикованы к верхней перекладине. То же было и с ногами. Кроме этого на её талии был укреплен железный обруч, от которого к боковым перекладинам рамы тоже тянулись цепи. Шея Марты была заключена в высокий металлический ошейник, от которого поднималась цепь к середине верхней перекладины. Этот ошейник был настолько широк, что не позволял несчастной опустить голову вниз. И, вместе с тем, всё тело девушки было доступно любым действиям.

А тело... Совсем недавно красивое тугое тело её сейчас превратилось в сплошную кровоточащую рану. Когда я представила себе, какую боль испытывает она, у меня закружилась голова.

Когда Эльза сняла со стены огромный бич, покрытый мелкими шипами, я вся сжалась в комок. Но на лице Марты не дрогнул ни один мускул. Она только ухмыльнулась.

— Итак, — изрыгнула немка, — Вопрос тот же: на кого ты работаешь?

— Пошла в задницу! — прохрипела Марта.

— Это мы уже слышали, — глаза садистки сузились до еле заметных щелочек, — Тогда начнем с начала!

Раздался свист, и бич обмотал истерзанное тело девушки. К моему изумлению, она не издала даже тихого стона. Я подумала, что сама орала бы благим матом, а она... Бич свистел, оставляя всё новые и новые кровавые отметины, а госпожа Марта лишь закусила губу. Тут я заметила, что её глаза закатились, но ошейшик не давал голове упасть на грудь. Наверное, Марта уже была без сознания, когда эта немецкая тварь остановилась, тяжело дыша и отплевываясь от заливавшего лицо пота.

— Ну, погоди! — прошипела Эльза и окатила бедную Марту из ведра.

Девушка дернулась и открыла глаза.

— Говори, сука! — вне себя от злости завизжала немка, — Я же всё равно узнаю!

— Ничего ты не узнаешь, — еле слышно сказала Марта, — Скорее сама сдохнешь, гадина!

Эльза в ярости ударила девушку сапогом в живот. Марта зашлась в сдавленном кашле, а изо рта потекла кровавая масса. Эсэсовка с размаху плюхнулась в кресло. Переведя дух, она достала из ящика стола пачку сигарет и закурила. Камера наполнилась отвратительной вонью.

Сделав несколько затяжек, немка спокойно встала и, держа сигарету двумя пальцами, подошла к раме. Подсунув затянутый в перчатку кулак под подбородок Марты, она рывком приподныла её голову и медленно приблизила дымящийся окурок к глазу девушки. В следующую секунду Марта, всхрапнув, плюнула Эльзе прямо в лицо так, что та даже не успела среагировать.

Сгустки крови облепили морду садистки. Эльза вскрикнула и с размаха ударила Марту в челюсть. Из уголка губ показалась тоненькая струйка свежей крови.

— Гадина, — прошипела немка, вытирая лицо носовым платком.

Отойдя в бок, чтобы следующий плевок не достал её, палачиха стала прижигать Марте и без того изуродованные соски.

Увидев это, я забилась в кресле, как бешеная, и громко замычала. Эльза улыбнулась, раздвинув тонкие губы, но не прекратила издевательств. Вскоре сигарета была вся перепачкана кровью и потухла.

— Я тебя сейчас приласкаю, — пообещала изуверка.

Поискав что-то, она вытащила два толстых стержня, соединенных между собой тонкими ремнями. От каждого стержня тянулся электрический провод. Эльза вогнала стержни в обе дырки девушки и закрепила их ремнями. Провода она подключила к какому-то ящику, стоявшему рядом с рамой.

Покрутив рукоятку вправо и влево, она установила её в среднем положении и включила тумблер. Раздался треск, и я вдруг увидела, что Марту трясет, будто она оказалась под напряжением. А это и было именно так. Я зажмурила глаза, но резкая пощечина заставила меня снова их открыть.

— Смотри, америкашка поганая! — заорала Эльза, — Смотри, или я тебе вставлю эти игрушки!

Я завизжала изо всех сил. Эльза подошла к ящику и выключила напряжение. Марта обвисла на цепях. Мне показалось, что она уже не дышит. Но вот дернулся один мускул на животе, потом второй. Девушка постепенно приходила в себя. И тут эта невростеничка снова включила аппарат, увеличив напряжение.

Что произошло дальше, я помню смутно. У меня вдруг поплыли круги перед глазами, резко не стало хватать воздуха. Я начала задыхаться и проваливаться в какую-то пропасть.

— Прекратить! — вдруг услышала я, но сил уже не осталось, и я потеряла сознание.

Господин Гюнтер

— Ты кто?

Передо мной стояла девушка в прозрачном свободном лифчике и коротенькой белой юбочке. Вернее, это была даже не юбочка, а небольшой клочок тонкой материи, завязанный сбоку тонкими тесемками. Трусиков, видимо, на ней не было, а если и были, то они должны были быть миниатюрными и прозрачными.

Длинные черные прямые волосы были заколоты двумя «невидимками» с боков. Темные слегка раскосые глаза смотрели спокойно и в то же время внимательно. Руки её были закованы в легкие наручники с тонкой блестящей цепочкой. На тонкой шее поблескивал позолоченный изящный ошейник.

Девушка сделала шаг назад, и я увидела, что ноги её тоже скованы легкими кандалами. Девушка была обута в легкие сандалии с длинными шнурками, поднимавшимися в переплетениях до колен.

— Кто ты? — еле слышно повторила я.

— Молчи, — девушка положила мне на губы свою узкую ладошку, приятно пахнувшую фиалками, — Тебе нельзя разговаривать.

— Почему? — удивилась я.

— Потому что ты еще очень слаба, — пояснила она.

Я действительно была не в силах пошевелить даже пальцем.

Осмотревшись по сторонам, на сколько это было возможно, я обнаружила, что не привязана, не закована, а лежу в небольшой чистой и светлой комнате на кровати, застеленной ...

душистым бельем, а под головой — мягкая подушка и, кажется, не одна.

— Хочешь пить? — спросила девушка, поднеся к моим губам хрустальный стакан с водой.

Сделав несколько глотков, я отвернула голову.

— Тебя зовут Саманта? — спросила девушка, подсев на стул рядом с моей кроватью.

Я кивнула.

— А меня зовут Аманда, — сообщила она, — Я — рабыня господина Гюнтера. А теперь и ты — тоже его рабыня. Когда ты поправишься, господин тебе тоже наденет такой ошейник, как у меня, и такие же цепи. И одежду тебе подберет. У нашего господина очень хороший вкус. Так что не волнуйся. Ты будешь красиво выглядеть.

— Ага! — хмыкнула я, — Особенно в цепях и ошейнике. Прямо заглядение.

— Но мы ведь с тобой рабыни! — удивленно сказала Аманда, — Мы и должны быть закованны в цепи и ошейник. Но цепи такие легкие, что совсем не мешают. Наоборот, даже очень красиво. Сексуально.

— Чего? Как? — не поняла я, — Ты что же, считаешь, что кандалы, ошейники, кляпы — это всё выглядит сексуально?

— Да! — в полной уверенности своей правоты ответила девушка, — А у тебя другое мнение?

— Другое, — сказала я.

— И какое же?

— Я считаю, что рабства не должно быть вообще, — выпалила я.

Аманда внимательно посмотрела на меня, но спорить не стала. Так она сидела и молчала. Мне это стало надоедать.

— Аманда, — позвала я её, — А как я сюда попала?

— Тебя принес сюда охранник нашего господина, — сказала она.

— А сколько времени я здесь лежу? — спросила я.

— Со вчерашнего дня. Ты бвла без сознания, — объяснила девушка.

— И что, я вот так просто лежала? — неунималась я.

— Иногда бредила, — пожала плечами Аманда.

— Бредила? — удивилась я.

— Ага, — она придвинула стул ближе и тихо спросила, — А кто такая госпожа Марта?

— Госпожа Марта? Я что, так бредила?

— Ну да! Ты всё время в бреду требовала её отпустить, — Аманда пересела ко мне на край кровати.

Я решила переменить тему и спросила:

— А почему меня принесли?

— У тебя был... Как это? Нервное потрясение, — обрадовалась Аманда и щелкнула пальцами, — Господин сказал, что ты очень болезненно переносила неволю, и у тебя случился нервный срыв. А он это заметил и пожалел тебя.

— Понятно, — задумчиво сказала я.

Мне вдруг сильно расхотелось дальше распрашивать эту идиотку, сходившую с ума от счастья быть рабыней. Я отвернулась в сторону и закрыла глаза.

— Вот и правильно, — сказала Аманда, — Поспи лучше. А потом я тебя кормить буду. А вечером, когда придет господин, ты будешь уже совсем здоровая.

Я закрыла глаза. Честно говоря, спать мне не хотелось, но другого способа хоть на какое-то время отвязаться от этой кретинки у меня не нашлось. По звукам её цепочек и сопению я поняла, что девушка уходить никуда не собирается. Кажется, она пристроилась на коврике возле моей кровати, что меня совсем не обрадовало.