О.С.С.

Секс в литературе всегда вызывал неподдельный интерес, как среди читателей, так и писателей, о нем пишущем. И зачастую именно за эротические сцены, а точнее, их неумелое раскрытие в произведении, писатель оказывался под ударом получить очередную анти-премию и оказаться высмеянным среди коллег и читателей.

И прежде, чем включать эротические сцены в ваше произведение, необходимо определиться – «что» и «зачем мы это пишем». В зависимости от жанра, в котором вы пишете, сцены могут иметь разные эротические оттенки. И вопрос использовать секс в художественном произведении или нет, является таким же сугубо индивидуальным, как и выбор сюжета, идеи, стиля.

Это уж как вам нравится.

Нравится – пишите, нет – не пишите.

Но если все же вы рискнете (и дабы не оказаться высмеянным),  я решила разобраться на основе проведенных анализов жанров произведений, как и где уместно описывать сцены эротического характера.

В жанре развлекательной литературы на первом месте стоят любовные романы, где с постельными сценами все более и менее аккуратно и стилистически соблюдено. Научились-таки писать о сексе, которого в русской (вернее советской) литературе до определенного времени было на порядок меньше, чем у западных коллег. Зажатость и табуированность, вбиваемая советскими лозунгами «в СССР секса нет», приводила к тому, что перед писателем возникал вопрос – писать или не писать? В то время когда советские писатели еще сомневались, самые популярные американские фантасты – Стивен Кинг и Дж. Мартин – вовсю апеллировали сексуальными отношениями в своих романах. И никто, кажется, этому не удивлялся. Тема пола и половых отношений там стала обыденной.

Хотя есть такие писатели (к примеру, С.Довлатов и М.Веллер) в произведениях которых постельные сцены практически отсутствуют. И никто не считает их несовременными и от недостатка внимания массового читателя они вроде как тоже не страдают.

Если вы позволите мне высказать свое мнение, то я считаю, что секс в развлекательной литературе уместен. Без него произведение будет скучным и пресным; секс, как «острый перчик» дает сочность и придает произведению особый вкус. Но это мое мнение. А вы уже сами решайте – нужны вам постельные сцены и любовные этюды на страницах вашего романа, будь то триллер или любовный рассказ, или нет. В любом случае, мне думается, не помешает научиться изощренно, изобретательно описывать любовные сцены, так, чтобы ни приведи хоспади, не лицезреть потом «кривые усмешки» и не получить ярлык «мастер анти-секса».

Сергей Торонто перевел статью https://sergeytoronto.livejournal.com/126321.html, где наглядно и доступно представлено «Пособие по описанию эротических сцен в соответствии с требованиями вашего литературного жанра», а также список сексуальных слов, которые можно (нужно) использовать в ходе развития вашей сюжетной линии.

В блоге для начинающих писателей приводится целый ряд причин, почему нужен СЕКС в ЛИТЕРАТУРЕ, вот некоторые из них и я позволю вставить свои комментарии:

• Секс разнообразит повествование и фабулу.

К примеру, мы пишем триллер, где герои пребывают в постоянном движении: кража, драки, убийство, погоня, шаманы, перевоплощение, обилие сцен описательного характера, размышления и диалоги… но согласитесь, хочется чем-то разбавить. Не философским же нытьем про жизнь и смысл существования. Так почему бы не завершить (к примеру) побег из плена главного героя пикантной сценой встречи с любимой девушкой?

• Секс привлекает внимание и подстегивает интерес к чтению.

Это вам скажет любой маркетолог. Отбросим снобизм и ханжество и с вероятной долей уверенности скажем, что красиво обыгранная сцена любви способна вызвать интерес читателя. Конечно, чтобы это не было так обрыдло-затянуто как у Стефани Майер в «Сумерках» и без «50 оттенков» разномастного затянутого сексуального говно-чтива Э. Л. Джеймс. И уж точно, я никогда не буду описывать сцены насилия и секса с животными в своих произведениях. Просто потому, что противно.

• Секс особенно привлекателен для юной аудитории.

Вспоминая свою юность, конечно, с абсолютной долей уверенности могут сказать, что меня привлекала больше классика – «Милый друг» Ги де Мопассана, «Джейн Эйр» Шарлотта Бронте, «Грозовой перевал» Эмили Бронте, «Унесенные ветром» Маргарет Митчелл, «Поющие в терновнике» Колин Маккалоу, романы Франсуазы Саган и, конечно, Ремарк. Страдания, переживания, такое юношеское «здравствуй, грусть».  

• Секс разрывает дистанцию между автором и публикой.

А вот это и есть как раз та немаловажная деталь, о которой мы уже неоднократно говорили. Читатель тогда доверится вам, когда почувствует в вас «своего» человека, который запросто за бокалом вина расскажет о чем-то личном. В развлекательной литературе читатель ни в коем случае не должен думать, что автор умнее и лучше него. Поэтому всякую дистанцию необходимо разрывать.

Сексуальные отношения в прозе должны выполнять прозрачную для писателя функцию, преследовать некую цель, или, как минимум, служить средством художественной выразительности. Секс – как важная часть человеческой жизни позволяет раскрыть характер героя, выявить его чрезмерную неуклюжесть, инфантильность, зажатость или наоборот, агрессивность, распущенность, злость. И нередко, включение писателем сексуальных сцен являет собой не просто некий физиологический акт, а становится одним из полноправно-значимых средств выразительности, добавляет произведению некий глубокий смысл.

«Иногда, ленивый и сонный после любви, он лежал, омываемый каким-то медленным, ласковым потоком ощущений и неторопливых мыслей; пребывая внутри этого потока, он не знал наверняка, говорит он вслух или просто принимает в свое сознание слова, рождаемые этими ощущениями и мыслями.

Ему мечталось о чем-то идеальном, о мирах, где они могли бы всегда быть вместе, и он наполовину верил в осуществимость того, о чем ему мечталось. «А вот если бы мы с тобой...» — говорил он и продолжал говорить, конструируя возможность, едва ли намного более привлекательную, чем их нынешнее положение. Они оба знали, не высказывая этого вслух, что возможности, которые они изобретали и обдумывали, — своего рода ритуальные жесты во славу их любви и той жизни, что была у них сейчас.

А жизнь эта была такой, какой ни он, ни она раньше и представить себе не могли. Их влечение друг к другу переросло в страсть, а та — в глубокую чувственность, обновлявшуюся день ото дня.

— Любовь и книги, — сказала однажды Кэтрин. — Что еще нужно?

И Стоунер подумал, что ровно так оно и есть, что это одна из истин, которые он теперь узнал.

Ибо их жизнь в то лето не сводилась к любовной близости и разговорам».

(из романа «Стоунер» Джона Уильямса).