Осетинская христология: верить и работать
У малых народов, долгое время пребывавших в бесписьменном состоянии, фигура основоположника единой нормы литературного языка, как правило, выходит далеко за культурные рамки и приобретает черты полноценного культа: иногда умеренного, иногда не совсем приличного. Образ Коста Хетагурова преломился в осетинском сознании наиболее органичным для нашего мировосприятия образом – поэт стал в осетинской культуре христологической фигурой, что говорит как о смысле деятельности Коста, так и о культурной среде, которая его взрастила.
О том, что великий нарец был пророком, его потомки писали и пишут до сих пор. В его стихах ищут и находят пророчества о судьбах Осетии. Коста - защитник бедных, не раз пострадавший за свое заступничество. У него не было семьи, и вся его жизнь была посвящена просвещению и защите прав осетинского народа. Коста многим жертвовал ради высоких целей, которые современникам преимущественно были непонятны. Наконец, он дал народу боговдохновенную Книгу, свет которой проник в самые темные уголки осетинских ущелий и пробудил бессознательные силы осетинского самосознания. Вначале было Слово, и в осетинских горах Оно распалось на стихи и песни, чудесно донесшие его смысл до людей, не знавших грамоты . Коста дал народу художественную истину, прочувствованную и продуманную им лично, и из этой истины возникла осетинская литература.
Его стихи и Нафи, и Шамиль, да и практически все исследователи видят как художественный канон, идеал, совершенство, и бессознательно относятся к Коста так, как и подобает: с религиозным пиететом. Занятно читать, как убежденный коммунист Нафи создает в своих хетагуровских штудиях чисто религиозный образ Коста; так же восторженно и метафизически его воспринимает и Шамиль Джигкаев. Это и есть квинтэссенция восприятия Коста осетинами - оно религиозно по своей сути и основным смысловым линиям. "Весь мир - мой храм, Любовь - моя святыня, Вселенная - отечество мое" - искреннее христианство, и здесь глубоко национальный Коста в своем религиозном просветлении вышел на универсальный уровень, на котором уже нет ни эллина, ни иудея. Сказать о нем нелицеприятное в Осетии почти то же, что клеветать на святого. Православие нарца, глубоко национальный характер его творчества, работа в храмах - дополнительные штрихи этой своеобразной осетинской христологии. Она находит свое логическое продолжение в социальном и политическом измерениях: Коста не только апостол, просветивший народ Книгой. Он олицетворяет собой учителя и пророка, призывающего появление лидера, которого очень ждут, который выведет народ из болота греха и восстановит справедливый порядок вещей. Качество современного осетинского самосознания во многом определено Коста, и поскольку оно постоянно развивается, Коста остается для нас человеком будущего по крайней мере по двум причинам.
Начиная с определенного этапа его жизни в Коста уже сложно не видеть человека, ясно сознающего свою колоссальную ответственность и свой великий долг перед осетинским народ. Бог не посылает человеку испытаний, которые он не в силах выдержать, и Коста, будучи верующим православным осетином, не мог об этом не думать. Но тяжесть ноши периодически сгибала его - только для того, чтобы он вновь выпрямился и продолжил исполнять то, что было ему предначертано свыше: заложить фундамент осетинской национальной культуры. Коста осуществлял миссию, достойную культурного героя из древних мифов. И потому вся его жизнь в известной степени была жертвой, потому что другого пути у культурных героев нет. В основе всякой национальной культуры лежит жертвенность ее создателей, как в основе всеобщего человеческого мироздания лежит великая жертва, принесенная Всевышним. Художник всегда пытается подражать Богу в своем творчестве, но только единицы могут пройти по этому пути до конца и завершить его сознательной жертвой. В жизненном отношении великие поэты (равно как и выдающиеся представители иных направлений искусства) часто не могут быть примерами для подражания по многим причинам. Но то, с каким упорством Коста боролся, с каким усердием развивал свой талант, делает его навеки актуальным для осетинского общества, часто склонного к упадничеству. В недавнем обращении Хсара Кодзати по поводу его некрасивого увольнения из журнала «Мах Дуг» тоже прошло традиционное «нация пропадает». Мы рефлексирующий народ, часто ждем свершений от каждого дня и искренне расстраиваемся, когда ничего сверхъестественного не происходит. Коста жил и творил в период, когда народ осетинский был мало просвещен, когда не было системных институтов образования, когда сил человека не хватало ни на что, время летело вперед, а он чувствовал его ритм и старался вместе с другими подвижниками не оставить осетинский народ позади времени. Сколько во всей этой борьбе было отчаяния, уныния, потери надежды, внутренних разногласий! Но Коста всегда продолжал работать. Всегда нужно продолжать работать, нельзя зарывать данный тебе Богом талант в землю, и Коста будет обращаться к каждому поколению осетин с требованием трудиться и созидать.
Еще одной актуальной характеристикой его Книги, выведшей осетинское сознание из тьмы к свету, является ее очевидный национально-христианский характер. Гоголь называл Пушкина русским человеком в его развитии, каким он явится через двести лет. Гармоничность христианства и национального духа в Коста стали синтезом, благодаря которому была создана наша Книга, в этом синтезе была заключена творческая мощь Коста полное воплощение им осетинской культуры, основанной на христианстве в народном осетинском преломлении. Коста был в этом отношении осетином в его развитии, каким он явится через долгие годы, потому что пока непонятно, насколько масштабным, разрушительным и быстрым окажется неизбежный крах попыток создать конструктивные осетинские смыслы на основе отрицания осетинской народной христианской традиции, гениально продолженной Коста. Платон писал, что нет для человека худшего наказания, чем стать «мисологосом» - ненавистником разума, и осетинские мисологосы в данном случае не могут претендовать на исключительность. Синтез христианского и национального, в высокой художественной форме представленный Коста в Книге и впоследствии продолженный в осетинском искусстве (Токаев, Едзиев, плеяда художников) составляет не только исторический престиж и глубинную суть осетинской традиции, но и ее будущее.
"Ты - Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее", - сказал Спаситель апостолу. Коста - камень, на котором зиждется здание осетинской культуры. Петр по своей человеческой слабости покидал Рим, пытаясь уйти от своей ответственности и предназначения, но встретил идущего вместо него на второе распятие Христа и вернулся, чтобы завершить свой путь так, как следует. Мы никогда не узнаем, сколько раз Коста отказывался от своего предназначения в пользу нормальной жизни, сколько раз впадал в отчаяние от материальной неустроенности и одиночества. Все это осталось в 46 годах его земной жизни, а перед лицом вечности возвышается человек, который исполнил свою любовь и принес великую жертву ради своего долга перед Богом и землей своих отцов.