ОНО

его рука, которая осталась, поднялась в сторону Билла; в кисти она
переходила в лапу с когтями. Когти были грязными и цепкими.
Твоя вина, —
прошептал Джордж и ухмыльнулся. Его зубы были
клыками; они медленно открывались и закрывались, как зубья в капкане на
медведя. —
Ты послал меня на улицу, и это все… твоя вина.
— Нннет, Ддджордж! — кричал Билл. — Я нне зззнал…
Убью тебя! —
крикнул Джордж, и из его рта с клыками вырвалась

смесь собачьих звуков: взвизгивание, вопли, лай. Что-то вроде смеха.
Теперь Билл мог ощущать запах брата, мог ощущать, что Джордж
гниет. Это был запах подвала, запах какого-то жуткого чудовища, стоящего
скорчившись, с желтым глазом, в углу, ожидающего, чтобы выпустить
кишки из какого-нибудь маленького мальчика.
Зубы Джорджа скрежетали. Звук напоминал удары бильярдных шаров
друг о друга. Желтый гной начал сочиться из его глаз и капать на лицо… и
спичка погасла.

Билл почувствовал, что его друзья исчезли, — они убежали, конечно,
они убежали, они оставили его одного. Они отрезали его от себя, как и его
родители отрезали его, потому что Джордж прав: это была его вина. Вскоре
он почувствует, как эта единственная рука хватает его за горло;
почувствует, как те клыки раздирают его, и это будет правильно. Это будет
только справедливо. Он послал Джорджа на смерть, и он потратил всю

свою взрослую жизнь на то, чтобы писать об ужасе того предательства —
о, он надевал на него много лиц, почти столько же лиц, сколько Оно
использовало для своей выгоды, но монстр на дне каждого из этих лиц был
просто Джорджем, выбегающим в дождь со своим бумажным корабликом,
обмазанным парафином. Теперь наступает расплата.
«Ты заслуживаешь смерти за то, что убил меня», — прошептал
Джордж. Он был теперь очень близко. Билл закрыл глаза.

Затем в туннеле брызнул желтый свет, и он открыл их. Ричи держал
спичку.
— Борись с Ним, Билл! — кричал Ричи. — Ради Бога, борись с Ним!
Что ты здесь делаешь?
Он посмотрел на них, ошеломленный. Они
вовсе не убежали. Как могло это быть? Как это могло быть после того, что
они видели, как отвратительно он убил своего брата?
— Сражайся с Ним! — кричала Беверли. — О, Билл, сражайся с Ним!
Только ты можешь сделать это! Пожалуйста…

Теперь Джордж был менее чем в пяти футах. Он вдруг показал Биллу
язык. По нему ползли грибовидные наросты. Билл снова закричал.
— Убей Его, Билл! — кричал Эдди. — Это не твой брат! Убей Его,
пока Оно маленькое.
Убей Его СЕЙЧАС!
Джордж посмотрел на Эдди, отведя свои блистающие серебром глаза
только на какой-то миг, и Эдди откатился назад и ударился о стену, как
будто его толкнули. Билл стоял завороженный, наблюдая, как его брат

подходит к нему, его брат Джордж, снова после всех этих лет, это был
Джордж в конце, так как это был Джордж в начале, о да, и он мог слышать
скрип желтого дождевика Джорджа, когда Джордж приближался, он мог
слышать звон пряжек на его ботинках, и он мог обонять что-то вроде
мокрых листьев, как будто под дождевиком тело Джорджа было сделано из
них, как будто ноги внутри галош Джорджа были ступни-листья, да,

человек-лист, так это было, таким был Джордж, он был гнилым лицом-
шаром и телом, сделанным из мертвых листьев, тех, которые попадают в
канализацию после наводнения.
В каком-то тумане он слышал, как Беверли закричала.
(он стучится ко мне)
— Билл, пожалуйста, Билл…
(в ящик почтовый, говоря)
«Мы поищем мой кораблик вместе», — сказал Джордж. Густой
желтый гной, фальшивые слезы катились по его щекам. Он потянулся к

Биллу, и его голова склонилась в сторону, и клыки разжались.
(что видел привидение снова, он видел привидение, ОН ВИДИТ)
«Мы найдем его, — сказал Джордж, и Билл почувствовал его дыхание,
и это был запах раздавленных животных, лежащих на шоссе в полночь;
когда рот Джорджа раскрылся, он увидел нечто, копошащееся внутри. —
Он все еще здесь внизу, все летает здесь внизу, мы будем летать, Билл, мы
все будем летать…»
Тянущаяся снизу рука Джорджа сомкнулась на шее Билла.

(ОН УВИДИТ ПРИВИДЕНИЕ, МЫ УВИДИМ ПРИВИДЕНИЕ, ОНИ,
МЫ, ВЫ УВИДИТЕ ПРИВИДЕНИЕ)
Искаженное лицо Джорджа
приближалось к шее Билла.
…летаем…
— Он стучится ко мне в ящик почтовый! —
крикнул Билл. Его голос
был глубже, вообще едва ли его собственный, и какой-то вспышкой памяти
Ричи вспомнил, что Билл заикался только своим собственным голосом:
когда он прикидывался кем-нибудь еще, он
никогда
не заикался.
Джордж-двойник отпрянул, шипя.

— Это Оно! — возбужденно крикнул Ричи. — Ты попал в него, Билл!
Попади в Него! Попади в Него! Попади в Него!
—
Он стучится ко мне в ящик почтовый, говоря, что видел
привидение снова! —
загремел Билл. Он пошел на Джорджа-двойника. —
Ты не привидение! Джордж
знает, что я не хотел, чтобы он умер! Мои
близкие ошиблись! Они свалили это на меня,
и это было ошибкой. Ты
слышишь меня?
Джордж-двойник резко повернулся, пища, как крыса. Он начал

убегать, колыхаясь под своим желтым дождевичком. Сам дождевичок,
казалось, капает, стекает яркими пятнами желтого. Оно теряло Свою
форму, становясь аморфным.
—
Он стучится ко мне в ящик почтовый, сукин сын! —
кричал Билл
Денбро, —
говоря, что он видел привидение снова!
Он прыгнул на него, и его пальцы вцепились в желтый дождевик,
который больше не был дождевиком. То, что он схватил, было похоже на

какую-то теплую конфету, которая таяла у него в пальцах, как только он
сжимал ее в кулак. Он упал на колени. Затем Ричи закричал, так как
гаснущая спичка обожгла его пальцы, и они снова окунулись в темноту.
Билл чувствовал, что в его груди снова начинает что-то вырастать, что-
то жаркое и душащее, приносящее боль, как обжигающая крапива. Он
обхватил свои колени и подтянул их к подбородку, надеясь, что это

остановит боль или хотя бы облегчит ее; он был подсознательно благодарен
за темноту, радуясь, что другие не видят его мук, Он услышал, как какой-то
колышущийся стон убегает от него.
— Джордж! —
крикнул он. —
Джордж, прости! Я никогда не хотел
ничего ппплохого, чтобы ссслучилось что-то плохое!
Возможно, у него было еще что сказать, но он не мог сказать это. Тогда

он зарыдал, упав на спину, закрыв одной рукой глаза, вспомнив кораблик, вспомнив непрерывный стук дождя в окна спальни, вспомнив лекарства и
вату на ночном столике, слабую лихорадочную боль в голове и во всем
теле, вспомнив Джорджа, больше всего это:
Джорджа, Джорджа в его желтом дождевичке с капюшоном.
— Джордж, прости! —
крикнул он сквозь слезы. —
Прости, прости,
пожалуйста, ПРОСТИ…

И затем они были около него, его друзья, и никто не зажег спички, и
кто-то держал его, он не знал кто, может быть, Беверли, может быть, Бен
или Ричи. Они были с ним, в этот короткий миг тишина была доброй.
10
Дерри, 5.30
К 5.30 дождь пошел сильно. Синоптики по Бангорскому каналу
выразили некоторое удивление и принесли извинения всем тем, кто строил
планы на пикники и загородные поездки на основании вчерашнего

прогноза. Резкая перемена, друзья; как раз один из тех странных капризов
погоды, которые иногда формируются в долине Пенобскота с
ошеломляющей внезапностью.
Метеоролог Джим Уитт списал то, что он назвал чрезвычайно
подвижной системой низкого давления. Это было сказано мягко. Погодные
странности доходили от облачности в Бангоре до ливня в Хемпдене,
моросящего дождя в Хейвене и умеренного дождя в Ньюпорте. Но в Дерри,

в тридцати милях от центра Бангора, лило как из ведра. Пассажиры
маршрута 7 обнаружили, что они передвигаются по воде, которая местами
достигала глубины восьми дюймов, и за Рулин Фармз закупоренный сток в
углублении покрыл шоссе таким количеством воды, что оно стало по
существу непроходимым. К шести утра дорожный патруль Дерри поставил
по обеим сторонам углубления указатели — ОБЪЕЗД.
Те, кто ждал под укрытием на Мейн-стрит первого в этот день

автобуса, который отвезет их на работу, стояли, глядя через ограждение на
Канал, где вода зловеще прибывала в бетонном русле. Конечно, никакого
наводнения не будет; все сходились на этом. Вода все еще была на четыре
дюйма ниже самой высокой отметки 1977 года, а в тот год не было
никакого наводнения. Дождь шел с постоянным неослабевающим
упорством, и в низко нависших облаках прогремел гром. Вода сбегала

потоками по Ап-Майл-Хиллу и ревела в дренажных и канализационных
трубах.
Никакого наводнения, соглашались все, но на всех лицах был налет
беспокойства.
В 5.45 силовой трансформатор на платформе около заброшенного
гаража грузовых машин взорвался вспышкой пурпурного цвета,
разбрасывая вращающиеся куски металла на покрытую гравием крышу.
Один из летящих кусков металла рассек кабель высокого напряжения,

который тоже упал на крышу, шипя и извиваясь, как змея, выстрелив почти
жидким потоком искр. Крыша вспыхнула, несмотря на ливень, и скоро весь
гараж горел. Силовой кабель упал с крыши на полоску, поросшую
сорняками, которая шла вокруг площадки, где маленькие мальчики играли
когда-то в бейсбол. Пожарное управление Дерри первый раз выехало в тот
день в 6.02 и прибыло в грузовой гараж в 6.09. Один из первых пожарных

был Калвин Кларк, один из близнецов Кларков, с которыми Бен, Беверли, Ричи и Билл ходили в школу. На третьем шаге от пожарной машины его
кожаный ботинок наступил на провод жизнеобеспечения. Почти мгновенно
Калвин был убит электрическим током. Его язык вывалился изо рта;
резиновый пожарный комбинезон начал тлеть. От него шел запах, как от
горящих шин на городской свалке.
В 6.05 жители Мерит-стрит на Олд-Кейпе почувствовали нечто, что

могло быть подземным взрывом. Тарелки падали с полок, а картины со
стен. В 6.06 все туалеты на Мерит-стрит внезапно взорвались гейзером
экскрементов, и свежие фекалии наполнили трубы, которые питали
очистные сооружения в Барренсе. В некоторых случаях эти взрывы были
настолько сильными, что проделали дырки в потолках ванных комнат.
Женщина по имени Энн Стюарт была убита, когда старое зубчатое колесо

вылетело из туалета вместе с куском трубы. Зубчатое колесо прошло через
матовое стекло двери душевой и вошло ей в горло, как страшная пуля, когда она мыла волосы. Она была почти обезглавлена. Зубчатое колесо
было реликвией Кичнеровского завода и засело в канализации почти три
четверти столетия назад. Еще одна женщина была убита, когда неистовое
обратное движение сточных вод, вызванное расширением метана, взорвало

туалет, как бомбу. Несчастная женщина, которая сидела на толчке в это
время и читала ежегодник «Банана Рипаблик», была разорвана на куски.
В 6.19 молния ударила в Мост Поцелуев, который пересекал Канал
между Бассей-парком и средней шкодой Дерри. Осколки взмыли высоко в
воздух и потом дождем упали в Канал, который быстро унес их прочь.
Ветер усиливался. В 6.30 датчик в вестибюле здания суда

зарегистрировал его на отметке пятнадцать миль в час. К 6.45 он поднялся
до двадцати четырех миль в час.
В 6.46 Майк Хэнлон проснулся в своей палате в деррийской больнице.
Его возвращение в сознание было своего рода медленным наплывом —
долгое время он думал, что ему снится сон. Если так, это был странный сон
— сон-отдых, как его старый профессор психологии доктор Абельсон мог

бы назвать его. Для страха, казалось, не было никакой внешней причины, но все равно он был; обычная белая палата, казалось, криком кричит об
угрожающей опасности.
Он постепенно понял, что проснулся. Простая белая комната была
больничной палатой. Над его головой висели бутылочки, одна из них
наполнена яркой жидкостью, а другая — глубокой темно-красной.
Кровь. Он увидел неработающий телевизор, прикрепленный к стене, и

услышал непрерывный звук дождя, бьющего в окно.
Майк попытался пошевелить ногами. Одна двигалась свободно, но
другая, правая, вообще не двигалась. Ощущение этой ноги было очень
слабым, и он понял, что она плотно завязана.
Понемногу сознание вернулось. Он сел сделать запись в своей
тетради, и появился Генри Бауэрc. Они немного поговорили. Была драка, и…
Генри! Куда ушел Генри? За остальными?
Майк потянулся к звонку. Он был задрапирован в изголовье кровати, и

он нашаривал его руками, когда дверь открылась. Там стоял медбрат. Две
пуговицы его белого халата были расстегнуты, темные волосы растрепаны,
он смотрел заспанным взглядом Бена Кейси. У него на шее висел медальон
святого Христофора. Даже в своем затуманенном состоянии Майк
моментально узнал его. В 1958 году шестнадцатилетняя девочка по имени
Шерил Ламоники была убита в Дерри, убита Им. У девочки был
четырнадцатилетний брат по имени Марк, и это был он.

— Марк? — спросил слабо он. — Я должен поговорить с тобой.
— Шшшш, — сказал Марк. Рука его была в кармане. — Никаких
разговоров.
Он прошел в палату, и, когда он встал у изножья кровати, Майк увидел
с безнадежным холодком, какие пустые глаза у Марка Ламоники. Его
голова была слегка наклонена, как будто он прислушивался к отдаленной
музыке. Он вытащил руку из кармана. В ней был шприц.
— Вы сейчас уснете, — сказал Марк и шагнул в сторону кровати.
11
Под городом, 6.49

— Шшшшш, —
закричал вдруг Билл, хотя не было никаких звуков, кроме его собственных слабых шагов.
Ричи зажег спичку. Стены туннеля отодвинулись, и они пятеро
показались себе такими маленькими в этом пространстве под городом. Они
прижались друг к другу, и Беверли почувствовала сонное оцепенение, когда
смотрела на гигантские плиты на полу и на висящие сети паутины. Теперь
они были близко. Близко.
— Что ты слышишь? — спросила она Билла, пытаясь осмотреться в

тусклом свете зажженной Ричи спички и страшась увидеть, что кто-то,
шатаясь, появится из темноты. Кто это мог быть? Инопланетянин из
страшного фильма с Сигурни Вивером? Огромная крыса с оранжевыми
глазами и серебряными зубами? Но не было ничего — только пыльный
запах темноты и в отдалении грохот бегущей воды, как будто наполнялись
канализационные трубы.
— Чччто-то нне ттак, — сказал Билл. — Майк…
— Майк? — спросил Эдди. — Что насчет Майка?

— Я тоже это чувствую, — сказал Бен. — Это… Билл, он умер?
— Нет, — сказал Билл, его глаза были подернуты дымкой и не
выражали ничего — вся его тревога была заключена в его интонации и
защитной позе тела. — Он… оооон!
Он сглотнул. В горле щелкнуло. Глаза его расширились.
—
О, о, нет!
— Билл? — крикнула Беверли, встревоженная. — Билл, что это? Что?
— Вввозьмитесь за ммои рруки! — закричал Билл. —
Ббббыстро!

Ричи выронил спичку и схватил одну руку Билла. Беверли ухватилась за
другую. Она протянула свободную руку к Эдди, и тот слабо взял ее своей
сломанной рукой. Бен взял другую его руку и замкнул круг, взявшись за
руку Ричи.
— Пошли ему нашу силу! —
кричал Билл странным, глубоким
голосом. —
Пошли ему нашу силу, кто бы Ты ни был, пошли ему нашу силу.
Сейчас! Сейчас! Сейчас!
Беверли почувствовала, как что-то уходит от них и передается Майку.

В каком-то экстазе голова ее начала вращаться, а сиплый свист дыхания
Эдди слился с неистовым грохотом воды в канализационных трубах.
12
— Сейчас, — сказал Марк Ламоники тихим голосом. Он вздохнул, как
человек, который чувствует приближение оргазма.
Майк снова и снова давил кнопку вызова. Он слышал, как она звонит в
сестринском отделении внизу в холле, но никто не приходил. Каким-то
дьявольским боковым зрением он видел, что сестры сидят сейчас там в

кружке, читая утреннюю газету, пьют кофе, слушают его звонок, но не
слышат его, или слышат, но не реагируют, они отреагируют позднее, когда
все будет кончено, потому что вот так делаются дела в Дерри. В Дерри
некоторые вещи лучше было не видеть и не слышать… пока они не
закончены.
Майк отпустил кнопку.
Марк склонился над ним, кончик шприца блестел в его руке. Медальон
святого Христофора болтался гипнотически взад-вперед, когда он сдернул
простыню.

— Прямо туда, — прошептал он, и снова вздохнул. — В грудину.
Майк вдруг почувствовал, как в нем взмывает сила, какая-то
первобытная сила, которая наполнила его тело напряжением. Пальцы
скрючились, как в судороге. Расширились глаза. Хрюкающий звук
вырвался из горла, и чувство паралича внезапно отступило от него, как при
ударе наотмашь.
Правая рука дернулась в сторону ночного столика. Там стоял
пластмассовый кувшин, а рядом с ним — тяжелый больничный стакан.

Рука сжала стакан. В Ламоники почувствовалась перемена; сонный,
добродушный свет исчез из его глаз и сменился настороженным
замешательством. Он немного подался назад, и тут Майк с силой швырнул
стакан в лицо Ламоники.
Ламоники закричал и попятился, уронив шприц. Руками он потянулся
к окровавленному лицу; кровь бежала по его запястьям, пачкая его белый
халат.
Сила ушла так же быстро, как и пришла. Майк пустым взглядом

оглядел куски разбитого стакана на кровати, свою больничную рубашку и
свою собственную истекающую кровью руку. Он услышал быстрый,
легкий звук туфель на скрипящей подошве, который приближался из холла.
Сейчас они придут, —
подумал он. —
О да, сейчас. И кто появится
после того, как они уйдут? Кто?
Когда в его палату ворвались медсестры, которые спокойно сидели в
сестринской, когда его звонок неистово звонил, Майк закрыл глаза и

помолился, чтобы это было все. Он молился за то, чтобы его друзья были
где-то под городом, он молился, чтобы с ними было все в порядке, он
молился, чтобы они прикончили Его.
Он не знал точно. Кому он молится… но он все равно молился.
13
Под городом, 6.54
— С Нним ввсе вв ппорядке, — сказал наконец Билл. Бен не знал,
сколько времени они стояли в темноте, держась за руки. Ему казалось, что
он почувствовал, как что-то — что-то от них, из их круга — вышло и затем

возвратилось. Но он не знал, куда та штука — если она вообще
существовала — ушла и что сделала.
— Ты уверен, Билл? — спросил Ричи.
— Ддда. — Билл отпустил руки Ричи и Беверли. — Но ммы ддолжны
ззакончить это ккак можно сскорее. Ппошли.
Они снова пошли, причем Ричи или Билл периодически зажигали
спички.
Нет в нас прежних сил, —
думал Бен. —
Но часть осталась,
верно? Чудь. Что это означает? Чем было Оно конкретно? Каким было

Его настоящее лицо? И если мы не убили Его, то ранили. Как мы сделали
это?
Зал, через который они проходили — он мог больше не называться
туннелем, — становился все больше и больше. Их шаги отдавались эхом.
Бен вспомнил запах, густой запах зоопарка. Он начал понимать, что спички
больше не нужны, снова был свет, странный свет: призрачный блеск,
который все время становился сильнее. В этом болотном свете его друзья
выглядели, как ожившие мертвецы.

— Впереди стена, Билл, — сказал Эдди.
— Зззнаю.
Бен почувствовал, как его сердце учащенно забилось. Во рту был
кислый привкус, начинала болеть голова. От испуга он двигался медленно
и неуклюже.
— Дверь, — прошептала Беверли.
Да, здесь была дверь. Однажды, двадцать семь лет назад, они смогли
пройти через эту дверь, просто наклонив головы, не более того. Теперь они
должны были идти, сложившись чуть ли не вдвое или ползти на руках и
коленках.

Яркий зеленовато-желтый свет вытекал из-под двери. Он проходил
через изысканно украшенную замочную скважину в витой ручке — она
сразу бросалась в глаза.
На двери была отметина, и снова они все увидели разное в том
странном устройстве. Беверли увидела лицо Тома. Билл — отрубленную
голову Одры с пустыми глазами, которые смотрели на него, обвиняя. Эдди
— оскаленный череп, висящий между двумя скрещенными костями,

Все материалы, размещенные в боте и канале, получены из открытых источников сети Интернет, либо присланы пользователями  бота. 
Все права на тексты книг принадлежат их авторам и владельцам. Тексты книг предоставлены исключительно для ознакомления. Администрация бота не несет ответственности за материалы, расположенные здесь