ОНО

орле пряжки его военного ремня.
— Их схватил монстр, — тихо сказал Бен. — Вы помните? Мы
слышали, как это случилось.
— Одра ммертва, — голос Билла был механическим. — Я это знаю.
— Ты ничего
такого
не знаешь! — сказала Беверли с такой яростью,
что Билл смутился и посмотрел на нее. — Все, что ты знаешь наверняка, это что много
других
людей погибло и многие из них дети. — Она подошла
к нему и встала перед ним, подбоченясь. Руки и лицо ее были запачканы

грязью, волосы растрепались и были неопрятны. Ричи подумал, что она
выглядит совершенно великолепно. — И ты знаешь,
кто
сделал это.
— Мнне нникогда нне ннадо ббыло гговорить, ккуда я ссобираюсь, —
сказал Билл. — Зачем я сделал это? Зачем я…
Ее руки взвились и схватили его за рубашку. В изумлении Ричи
смотрел, как она трясет его.
— Все! Ты знаешь за чем мы пришли! Мы поклялись, и
мы сделаем
это!

Ты понимаешь меня, Билл? Если она мертва, она мертва…
но Оно
нет!
Теперь ты нужен нам. Ты понимаешь это? Ты
нужен
нам! — теперь
она кричала. — Поэтому ты встанешь ради нас! Ты встанешь ради нас, как
раньше, иначе никто из нас не выберется отсюда!
Он долго, без слов, смотрел на нее, и Ричи начал думать:
Давай,
Большой Билл. Давай, давай…
Билл обвел их всех взглядом и кивнул.
— Эээдди?
— Я здесь, Билл.

— Тты еще ппомнишь, ккакая ттруба? Эдди показал за Виктором и
сказал:
— Та. Кажется довольно маленькой, да? Билл снова кивнул.
— Ты сможешь это сделать? С ттвоей ссломанной ррукой?
— Для тебя смогу, Билл!
Билл улыбнулся самой безрадостной, самой ужасной улыбкой,
которую Ричи когда-либо видел.
— Введи нас ттуда, Ээдди. Ддавайте ссделаем это.
5
В туннелях, 4.55
Когда Билл полз, он напоминал себе о выходе в конце этой трубы, но

все-таки он его удивил. Один миг его руки нащупывали покрытую коркой
поверхность старой трубы в следующий момент он схватился за воздух.
Его понесло вперед, и он покатился инстинктивно, упав на плечо со
страшным хрустом.
— Ооосторожно! — услышал он свой крик. — Здесь ввыход, Эээдди!
— Сюда! — размахивающая рука Эдди ударилась о лоб Билла. —
Помоги мне выбраться!
Билл обхватил Эдди и поднял его, стараясь не повредить его больную

руку. Следующим был Бен, затем Бев, затем Ричи.
— У ттебя сспички еесть, Рричи?
— У меня есть, — сказала Беверли. Билл почувствовал прикосновение
к своей руке и сжал в ней спички. — Здесь только восемь из десяти, но у
Бена больше. Из номера.
Билл спросил:
— Ты их держала под мышкой, Ббев?
— В этот раз нет, — сказала она и обвила его руками в темноте. Он
крепко сжал ее, глаза у него были закрыты, пытаясь принять от нее покой и
тепло, которые она так сильно хотела ему дать.

Он нежно выпустил ее и чиркнул спичкой. Власть памяти была
огромной — они все сразу посмотрели направо. То, что осталось от
Патрика Хокстеттера, точнее, от его тела, было все еще там, среди
нескольких неуклюжих, распухших предметов, которые могли быть
книгами. Единственная по-настоящему узнаваемая вещь — это
выступающее полукружие зубов, два-три из них с пломбами.
И что-то рядом. Мерцающий круг, едва видимый в разливающемся
свете спички.

Билл потушил спичку и зажег еще одну. Он поднял предмет.
— Обручальное кольцо Одры, — сказал он. Голос его был пустой,
невыразительный.
Спичка обожгла ему пальцы, погасла. В темноте он надел кольцо.
— Билл? — сказал Ричи с сомнением. — Имеешь ли ты представление
6
В туннелях, 2.20
сколько времени они шли через туннели под Дерри с тех пор, как они
покинули место, где было тело Патрика Хокстеттера, но Билл был уверен,

что он никогда не сможет найти дорогу назад. Он продолжал думать о том,
что сказал его отец:
«Там можно шляться неделями».
Если чувство
направления Эдди обманет их сейчас, им не нужно будет, чтобы Оно их
убило; они будут ходить до тех пор, пока не умрут… или, если они попадут
в другую систему труб, до тех пор, пока не утонут, как крысы в дождевой
бочке.
Но Эдди казался ни чуточки не обеспокоенным. Время от времени он

просил Билла зажечь одну спичку из их уменьшающегося запаса,
задумчиво смотрел по сторонам и снова отправлялся в путь. Он делал
повороты направо и налево, по-видимому, наугад. Иногда трубы были
настолько большими, что Билл не мог дотянуться до их верха, даже
вытянув руки вверх. Иногда они должны были ползти; в течение пяти
страшных минут (которые казались похожими на пять часов) они, как

черви, ползли на животе, теперь Эдди был впереди, остальные за ним, касаясь носом пяток ползущего впереди.
Единственное, в чем Билл был полностью уверен, было то, что они
как-то попали в демонтированную секцию канализационной системы
Дерри. Все действующие трубы были либо далеко позади, либо далеко над
ними. Рев бегущей воды переходил в удаляющийся гром. Эти трубы были
более
старыми,
не
керамическими,
а
покрытыми
рассыпчатым

глиноподобным веществом, которое периодически изливалось порциями
неприятно пахнущей жидкости. Запах человеческих отходов — тот
плотный, наполненный газами запах, который грозил им всем
удушением, — угас, но сменился еще одним запахом, ядовитым и древним,
который был хуже.
Бен подумал, что это запах мумии. Эдди он показался запахом
прокаженного. Ричи показалось, что так пахнет самый старый в мире

фланелевый пиджак, теперь превращающийся в прах и гниющий, —
пиджак дровосека, очень большой, достаточно большой для персонажа
наподобие Поля Баньяна, например. Беверли он казался пахнущим, как
отделение для носков в комоде отца. В Стэне Урисе он пробудил ужасное
воспоминание из его раннего детства — необычно еврейское воспоминание
в мальчике, который имел самое отдаленное понимание своего еврейства.

Он пах, как глина, смешанная с маслом, и заставлял его думать о безглазом,
безротом демоне, называемом Големом — глиняным человеком, которого
евреи-отступники изготовили как-то в средние века, чтобы спасти их от
гоев,
которые грабили их и насиловали их женщин. Майк думал о сухом
запахе перьев в мертвом гнезде.
Когда они в конце концов добрались до конца узкой трубы, они, как
угри, скатились на искривленную поверхность еще одной, которая шла под

косым углом к трубе, в которой они только что были, и обнаружили, что
они опять могут встать. Билл посчитал головки спичек в своей коробке.
Четыре. Он сжал губы и решил не рассказывать остальным, как близки они
были к тому, чтобы остаться без огня…
— Ккак у ввас, рребята, ддела?
Они что-то пробормотали в ответ, и он кивнул в темноте. Никакой
паники и никаких слез, после слез Стэна. Это было хорошо. Он чувствовал

их руки, и они некоторое время вот так постояли в темноте, и давая, и
получая от этого соприкосновения. Билл ощущал в этом уверенность,
надежное чувство, что они в общем значат больше, чем сумма их семи «я»;
они вновь соединились в более могущественное целое.
Он зажег одну из оставшихся спичек, и они увидели узкий туннель,
тянущийся впереди по наклону. Верх этой трубы был покрыт оседающей

паутиной, ее части, размытые водой, висели клочьями. Когда Билл взглянул
на них, по нему пробежал атавистический холодок. Пол там был сухой, но
плотный от древнего гумуса и того, что могло быть листьями, грибком…
или какими-то невообразимыми осадками. Дальше они увидели груду
камней и кучу зеленых тряпок. Они могли когда-то быть тем материалом, который назывался «блестящим хлопком», рабочей одеждой. Билл

представил себе какого-то рабочего-ассенизатора, который заблудился,
бродил здесь и был обнаружен…
Спичка затухала. Он повернул ее головкой вниз, чтобы немного
продлить свечение.
— Тты знаешь, ггде ммы? — спросил он Эдди.
Эдди показал вниз на слегка искривленный стержень туннеля.
— Вон там Канал, — сказал он. — Менее полумили, если эта штука не
повернет в другом направлении. Сейчас мы прямо под Ап-Майл-Хиллом, я
думаю. Но, Билл…

Спичка обожгла пальцы Билла, и он дал ей упасть. Они снова были в
темноте. Кто-то — Билл подумал, что это Беверли — вздохнул. Но перед
тем, как спичка упала, он увидел беспокойство на лице Эдди.
— Ччто? Ччто ээто?
— Когда я говорю, что мы под Ап-Майл-Хиллом, я имею в виду, что
мы
действительно
под ним. Сейчас мы уже долго идем. Никто
никогда
так
глубоко канализацию не прокладывал. Когда прокладывают туннель так
глубоко, он называется шахтой.

— Глубоко ли мы находимся, как ты думаешь, Эдди? — спросил Ричи.
— Четверть мили, — сказал Эдди. — Может быть, больше.
— Боже ты мой! — воскликнул Беверли.
— Так или иначе, это не канализация, — сказал Стэн. — Можно
различить это по запаху. Он мерзкий, но это не запах
запахов.
— Мне кажется, я бы лучше нюхал дерьмо, — сказал Бен. — Здесь
пахнет, как…
До них долетел крик, исходящий из устья трубы, из которой они

только что вышли, и поднял дыбом волосы на затылке Билла. Они семеро
потянулись друг к другу и сжались.
…ппполучим этих сукиных детей. Мы заполучииииим…
— Генри, — выдохнул Эдди, — о мой Бог, он все-таки подходит.
— Я не удивлен, — сказал Ричи. — Некоторых людей нужно просто
давить.
Они уже могли расслышать слабое тяжелое дыхание, скрип ботинок,
шелест ткани.
…васссссс…
— Ппошли, — сказал Билл.
Они пошли вниз по трубе, теперь передвигаясь по двое, кроме Майка,

который был в конце шеренги: Билл и Эдди, Ричи и Бев, Бен и Стэн.
— Ккак ддалеко, ппо-ттвоему, Ггенри?
— Трудно сказать, Большой Билл, — сказал Эдди. — Слабое эхо, —
голос внезапно упал. — Ты видел ту груду костей?
— Ддда, — сказал Билл, понижая голос.
— Там был ремень от одежды. Я думаю, это был парень из
гидроуправления.
— Ммне ккажется, дда.
— Сколько времени, ты думаешь?..
— Нне ззнаю.
Эдди в темноте положил свою здоровую руку на Билла.

Вероятно, минут через пятнадцать они услышали, как в темноте к ним
что-то приближается.
Ричи остановился, весь застыв. Вдруг ему снова стало три года. Он
слышал это хлюпающее, колеблющееся движение — все приближающееся
и приближающееся — и шелест, как будто от веток, сопровождающий его,
и еще до того, как Билл зажег спичку, он знал, что это.
— Глаз! —
закричал он. —
Господи, это Ползучий Глаз!
В течение минуты остальные не были уверены, что они видят (у

Беверли было впечатление, что ее нашел отец, даже здесь, внизу, а Эдди
показалось, что Патрик Хокстеттер вернулся к жизни; как-то Патрик
обогнал их и встал перед ними), но крик Ричи,
определенность
Ричи, несомненность его сковала их всех. Они увидели то, что увидел Ричи.
Гигантский Глаз заполнил туннель, остекленевший черный зрачок
двух футов в поперечнике, радужная оболочка красновато-коричневого

цвета. Белок был навыкате, перевитый красными венами, которые
непрерывно пульсировали. Это был желатиновый ужас без век, без ресниц,
который двигался в ложе сырых щупальцев. Они шарили по ссыпающейся
поверхности туннеля и опускались, как пальцы, так что при мерцании
потухающей спички Билла казалось, что Глаз охвачен кошмарными
пальцами, которые тащили Его.
Оно уставилось на них с пустой и злобной жадностью. Спичка
потухла.

В темноте Билл почувствовал, как щупальца ласкают его лодыжки, его
голени… но не мог двинуться. Тело окаменело. Он чувствовал Его
приближение, он ощущал тепло, исходящее от него, и слышал пульсацию
крови, увлажняющую Его мембраны. Он представил себе дрожь, которую
почувствует, когда Оно дотронется до него, и все-таки не мог кричать. Даже
когда щупальца скользнули по его талии, зацепились за петли его джинсов

и начали тянуть его, он не мог кричать или бороться. Мертвая сонливость,
казалось, сковала все его тело.
Беверли почувствовала, как одно из щупальцев скользит по раковине
уха и вдруг сильно дергает его. Вспыхнула боль, и ее потянуло вперед, бьющуюся и стонущую, как будто старая учительница вышла из себя и
тащит ее в конец классной комнаты, где ее с силой посадят на стул и
наденут колпак, предназначенный для ленивого ученика. Стэн и Ричи

пытались сопротивляться, но лес невидимых щупальцев колыхался и
шелестел вокруг них. Бен схватил Беверли и пытался оттащить ее. Она
крепко вцепилась в его руки.
— Бен… Бен, Оно схватило меня…
— Нет… Подожди… Я потяну…
Он потянул изо всех сил, и Беверли вскрикнула, так как боль разлилась
в ее ухе и потекла кровь. Щупальце, сухое и твердое, зацепило рубашку
Бена, помедлило, затем скрутилось мучительным узлом на плече.

Билл протянул руку, и она вошла в вязкую мягкую сырость.
Глаз! —
закричал его мозг. —
О Боже, моя рука попала в Глаз! О Боже! О дорогой
Господь! Глаз! Моя рука в Глазу!
Он теперь начал бить, но щупальца безжалостно тащили его вперед.
Его рука исчезла в том мокром алчном тепле. Потом предплечье. Потом его
рука окунулась в Глаз до локтя. Скоро и остальное его тело войдет в эту
скользкую поверхность, и он почувствовал, что тогда он сойдет с ума. Он

боролся неистово, нанося удары по щупальцам другой рукой.
Эдди стоял, словно мальчик во сне, слыша приглушенные крики и
звуки борьбы, в которую были втянуты его друзья. Он чувствовал
щупальца вокруг себя, но пока что еще ни одно по-настоящему не
опустилось на него.
Беги домой! —
скомандовал его разум довольно громко. —
Беги домой
к маме, Эдди! Ты сможешь найти дорогу!
Билл закричал в темноте — высокий, отчаянный звук, который

сопровождался отвратительным хлюпаньем и чмоканьем.
Паралич Эдди как рукой сняло — Оно пыталось захватить Большого
Билла!
— Нет! —
закричал Эдди.
Это был рев на полном выдохе. Никто бы никогда не угадал, что такой
воинственный звук мог выйти из такой щуплой груди, груди Эдди
Каспбрака,
легких
Эдди Каспбрака, которые являли собой, конечно же, самый ужасный случай астмы в Дерри. Он рванул вперед, прыгая на

нависающие щупальца, не видя их, его сломанная рука ударяла в его
собственную грудь, когда она качалась взад-вперед в мокром гипсе. Он
нащупал в кармане и вытащил ингалятор
(кислота, кислота, вот чем это пахнет, кислотой, кислотой от
батарейки).
Он налетел на спину Билла Денбро и оттолкнул его в сторону.
Раздался звук выливающейся воды, сопровождаемый голодным мяуканьем,
которое Эдди не столько слышал ушами, сколько чувствовал. Он поднял
ингалятор

(кислота, это кислота, я хочу, чтобы она была, и ты съешь ее, съешь
ее, съешь).
— ЭТО КИСЛОТА ОТ БАТАРЕЙКИ, СВОЛОЧЬ! —
закричал Эдди и
выпустил струю.
В то же самое время он ударил Глаз. Его нога глубоко вошла в желе
Его роговой оболочки. На ногу хлынул поток горячей жидкости. Он
вытащил ногу, смутно соображая, что потерял ботинок.
ОТВАЛИ! НО-НО, СЭМ! УХОДИ, ХОСЕ! ИЗЫДИ! ОТВАЛИ!
Он почувствовал, как щупальца касаются его, но слабо. Он снова

нажал ингалятор, поливая Глаз, и снова почувствовал то мяуканье… теперь
звук удивления и боли.
— Бейте его! — исступленно кричал Эдди — Это просто херовый
Глаз! Бейте его! Вы слышите меня? Бей его, Билл! Вышиби из него говно!
Эй, сейчас я размажу твои яйца, как картофельное пюре, и Я СЛОМАЛ
РУКУ!
Билл почувствовал снова силу. Он вырвал свою руку, с которой капало,
из Глаза… и затем ударил ею, кулаком, снова в Глаз. Через мгновение

рядом очутился Бен. Он вбежал в Глаз, мыча от гнева и отвращения, и
начал осыпать ударами его студенистую, колышущуюся поверхность.
— Пусть уходит! —
кричал он. —
Ты слышишь меня? Пусть уходит!
Уходи! Уходи отсюда!
— Просто Глаз! Просто херовый Глаз! —
вопил Эдди как в бреду.
Он снова нажал на кнопку ингалятора, и почувствовал, как Оно
отступило. Щупальца, которые схватили его, упали.
— Ричи! Ричи! Давай! Это же просто Глаз!

Ричи тяжело выступил вперед, не понимая, что он делает это,
приближаясь к самому жуткому, самому страшному монстру в мире. Но он
делал это.
Он нанес лишь один слабый удар, и ощущение, что его кулак окунулся
в Глаз — он был толстым и мокрым, и каким-то хрящеватым, — заставило
его выбросить все содержимое своих внутренностей одним судорожным
движением. Из него вышел звук —
плюм! —
и мысль о том, что его

действительно вырвало на Глаз, побудило сделать это снова. Это был один-
единственный удар, но с тех пор, как был сотворен этот монстр, возможно,
это было то, что необходимо. Вдруг щупальца исчезли, как их и не было.
Они услышали, как Оно отступает… а затем единственными звуками
остались тяжелое дыхание Эдди и тихий плач Беверли, которая держалась
рукой за кровоточащее ухо.
Билл зажег одну из трех оставшихся спичек. Они внимательно

посмотрели друг на друга и были поражены пережившими шок лицами. По
левой руке Билла сбегало что-то густое, туманное, напоминающее смесь
полузастывшего яичного белка и соплей. Сбоку шеи Беверли стекала
струйкой кровь, а на шее Бена был свежий порез. Ричи медленно надвинул
очки на нос.
— У ввас ввсе ввв ппорядке? — хрипло спросил Билл.
— Как
ты,
Билл? — спросил Ричи.
— Ддда, — он повернулся к Эдди и сжал худенького мальчика с

неистовой силой. — Тты сспас ммне жжизнь, ддружище.
— Оно съело твой
ботинок, —
сказала Беверли и дико засмеялась. —
Это очень
плохо.
— Я куплю тебе новую пару кедов, когда мы выберемся отсюда, —
сказал Ричи. Он похлопал Эдди по спине в темноте. — Как ты это сделал,
Эдди?
— Выстрелил из моего ингалятора. Разыграл, что это кислота. Оно
ведь и имеет такой вкус, если я им пользуюсь, вы знаете, в трудные дни.
Сработал здорово.

— Я размажу твои яйца в картофельное пюре, и я сломал руку! —
повторил Ричи и хихикнул, как сумасшедший. — Не так старо, Эд.
Действительно смешно, сказать тебе по правде.
— Я ненавижу, когда ты называешь меня Эд.
— «Я знаю, — сказал Ричи, крепко сжимая его в своих объятиях, — но
кто-то должен тебя взбадривать, Эд. Когда ты перестаешь быть
беззаботным ребенком и вырастаешь, ты должен, как бы это сказать, ты

должен понять, что жизнь не всегда проста, мальчик!
Эдди начал истерически хохотать.
— Это найхеровейший голос, который я когда-либо слышал, Ричи.
— Держи свой ингалятор наготове, — сказала Беверли. — Он опять
может нам понадобиться.
— Вы нигде не видели Его? — спросил Майк. — Когда зажигали
спичку?
— Оно уушло, — сказал Билл и затем мрачно добавил:
— Но мы приближаемся к Нему. К мместу, ггде оно обитает. И я
думаю, ммы уубьем его на ээтот рраз.

— Генри все еще ходит, — сказал Стен. Голос его был низким и
хриплым. — Я снова слышу его там.
— Тогда давайте двинемся, — сказал Бен.
Они двинулись. Туннель все время уходил вниз, и запах — та
стелящаяся, дикая вонь — становился все сильнее. По временам они могли
слышать позади себя Генри, но теперь эти крики казались отдаленными и
совсем неважными. У них у всех было чувство — аналогичное тому

чувству отчужденности и разобщенности, которое они ощутили на
Нейболт-стрит, — что они продвигаются по краю вселенной в какое-то
странное ничто. Билл чувствовал (хотя у него не хватало слов, чтобы
выразить то, что он знал), что они приближаются к мрачному сердцу всех
бед Дерри.
Майку Хэнлону казалось, что он может почти чувствовать, как его
сердце болезненно, ритмично бьется. У Беверли было ощущение злой
силы,
вырастающей
вокруг
нее,
окутывающей
ее,

определенно
пытающейся оторвать ее от остальных и сделать одинокой. Она нервно
протянула руки в обе стороны и коснулась Билла и Бена. Ей показалось, что
она должна была тянуться слишком далеко, и она крикнула:
— Возьмитесь за руки! Похоже, что мы отдаляемся друг от друга!
Стэн первым понял, что он снова видит. В воздухе появилось ровное,
странное свечение. Сначала он мог видеть только руки — его руки,

Все материалы, размещенные в боте и канале, получены из открытых источников сети Интернет, либо присланы пользователями  бота. 
Все права на тексты книг принадлежат их авторам и владельцам. Тексты книг предоставлены исключительно для ознакомления. Администрация бота не несет ответственности за материалы, расположенные здесь