ОНО

несмотря на это, он участвовал в этой драке с самого начала, он
действительно в ней участвовал. И пытался заглушить беспокойное
чувство.
Благодаря своему хладнокровию он выиграл полминуты и набрал
пригоршню крупных камней. Один из них он послал в Эдди, так как
Неудачники перестроили свою стрелковую цепь, и попал ему в подбородок.
Он с криком упал, и из раны сразу же потекла кровь. Бен обернулся к нему,

но Эдди уже вставал на ноги; кровь на его мертвенно-бледной коже
казалась ужасающе красной.
Виктор бросил камень в Ричи, и камень отскочил от его груди. Ричи
бросил камень в Виктора. Вик легко увернулся и запустил одним из
снарядов в Билла Денбро. Билл убрал голову, но недостаточно быстро —
камень сильно рассек ему щеку.
Билл повернулся к Виктору. Их глаза встретились, и Виктор увидел во

взгляде этого заикающегося мальчика нечто такое, что в два счета
отрезвило его. Невероятно, но с его губ уже были готовы сорваться слова:
«Я больше не буду»… но он ничего не сказал этому маленькому парню, не
то его дружки спустили бы на него всех собак.
Билл пошел на Виктора, Виктор пошел на Билла. В этот момент,
словно по какому-то телепатическому сигналу, они начали бросать друг в
друга камни, продолжая при этом сближаться. Основная борьба

разворачивалась вокруг этих двух ребят, поэтому остальные остановились
и стали наблюдать за ними, даже Генри повернул голову.
Виктор уворачивался и наклонялся, а Билл даже не пытался избежать
ударов. Камни, посланные Виктором, били его в грудь, плечи, живот. Один
из них поранил ухо. Билл невозмутимо бросал один камень за другим с
убийственной силой. Третий камень, пущенный Биллом, с сухим ломким
хрустом попал Виктору в колено. Его боеприпасы подошли к концу. У

Билла оставался последний камень, гладкий и белый, с кварцевым отливом,
несколько напоминающий по размеру и по форме утиное яйцо. Виктор
Крисс подумал, что он должен быть очень твердым.
Билла отделяло от него менее пяти футов.
— Ттты, уубирайся отсюда, сссейчас же, — сказал он, — или я
пппроломлю тттебе ббашку. Я нне шучу.
Взглянув в глаза Билла, Виктор понял, что он действительно сделает
это. Не сказав ни слова, он повернулся и направился туда, куда ушел Питер

Гордон.
Белч и Лось Садлер неуверенно озирались. Из уголка рта Садлера
стекала кровь. По лицу Белча из раненой головы тоже текла кровь.
Генри шевельнул губами, но не произнес ни слова.
Билл повернулся к Генри.
— Уубирайтесь, — сказал он.
— А если я не уберусь? — Генри пытался говорить грубо, но Билл
видел, какие у него были глаза. Он напуган, и он уйдет. Казалось, Билл
должен был почувствовать радость, даже триумф, но он не чувствовал

ничего, кроме усталости.
— Если тты нне уберешься, — сказал Билл, — мммы ттебя вввынссем.
Я додумаю, что шесть ччеловек сссмогут уложить ттебя в бббольницу, —
Семь, — сказал Майк Хэнлон и присоединился к ним. В каждой руке он
держал по камню размером с теннисный мяч. — Только попробуй тронуть
меня, Бауэрc. Я с удовольствием отправлю тебя в больницу.
— Ты, вонючий НИГГЕР! — срывающимся голосом, в котором уже

слышались слезы, завопил Генри. Услышав этот крик, Белч и Лось решили
для себя исход сражения: они отступили, и последние камни выпали у них
из рук. Белч оглянулся вокруг, как бы не понимая, где он находится.
— Убирайтесь с нашего места, — сказала Беверли.
— Заткнись ты, сиповка, — сказал Генри. — Ты… Четыре камня
полетели в него одновременно. Он закричал и пополз назад по заросшей
полынью земле, лохмотья рубашки волочились вслед за ним. Он перевел

взгляд с суровых лиц мальчишек на обезумевшие лица Белча и Лося. От
них нечего ждать помощи. Лось сконфуженно отвернулся.
Генри встал, всхлипывая и шмыгая разбитым носом.
— Я всех вас убью, — сказал он и неожиданно побежал. Через минуту
он скрылся из виду.
— Дддавай, — сказал Билл, обращаясь к Белчу. — Убирайся отттсюда.
И ббболше ччтобы я тттебя здесь нне видел. Барренс наш.
— Размечтался. Лучше не стой Генри поперек дороги, малыш, —
сказал Белч. — Пошли, Лось.

Они ушли, низко опустив головы, и ни разу не оглянулись.
Наступившую тишину нарушил сдавленный кашель Эдди Каспбрака.
Бен направился к нему, но тут почувствовал, что три конфеты «Твинки» и
четыре «Дин-Дон», которые он проглотил по дороге к Барренсу, начали у
него в желудке забастовку, и он, забыв про Эдди, побежал в кусты, где его
тихо стошнило в полном одиночестве.
К Эдди подошли Ричи и Беверли. Беверли обняла мальчика за тонкую

талию, а Ричи тем временем пытался достать из его кармана аспиратор.
— Глотай, Эдди, — сказал он и нажал на кнопку. Эдди сделал резкий
вдох.
— Спасибо, — наконец произнес Эдди. Бен вернулся из-за кустов,
красный от смущения, вытирая рот рукой. Беверли подошла к нему и взяла
за руки.
— Спасибо, что вступился за меня, — сказала она. Бен кивнул, глядя
на свои грязные кроссовки.
— В любое время, детка, — сказал он.
Все по очереди обернулись и посмотрели на Майка, чернокожего

Майка. Они смотрели внимательно, настороженно, задумчиво. Майк и
раньше чувствовал, что люди его разглядывают с любопытством. Не было в
его жизни минуты, чтобы он не чувствовал этого, и он тоже посмотрел на
них честными глазами.
Билл перевел взгляд с Майка на Ричи. Их глаза встретились. Биллу
показалось, что в его голове словно раздался щелчок, как будто
недостающая деталь машины встала на свое место, и почувствовал, как

ледяные капли пота заструились по спине.
Теперь мы все в сборе, —
подумал он, и мысль эта была настолько сильной, настолько правильной, что на секунду он подумал, не произнести ли ее вслух. Но, конечно, говорить об этом во всеуслышание не было необходимости; он увидел это
по глазам Ричи, Бена, Эдди, Беверли, Стэна.
Теперь мы все в сборе, —
подумал он снова. —
О, Боже, помоги нам.
Теперь это начнется по-настоящему. Прошу Тебя, Господи, помоги нам.

— Как тебя зовут, мальчик? — спросила Беверли.
— Майк Хэнлон.
Глава 14. АЛЬБОМ
1
Вышло, что Билл был не одинок, — все принесли выпивку. Билл принес
бурбон, Беверли — водку и пакет апельсинового сока, Ричи — пиво, Бен
Хэнском — бутылку «Уайлд Терки». У Майка в небольшом холодильнике в
кладовке тоже оказалось пиво.
Эдди Каспбрак с маленькой коричневой сумкой в руках пришел
последним.
— Что у тебя там, Эдди? — спросил Ричи. — «За-Рекс» или «Кул-
Эйд»?

Многозначительно улыбаясь, Эдди сначала вытащил бутылку джина,
а за ней — бутылку сливового сока.
Наступила гробовая тишина, и Ричи патетически произнес:
— Кто-нибудь, позовите людей в белых халатах. У Эдди Каспбрака
окончательно поехала крыша.
— Джин со сливовым соком очень полезен для здоровья, —
наставительно произнес Эдди… и все дико засмеялись. В тишине
библиотеки раскаты смеха докатились до застекленного вестибюля,

разделявшего взрослую и детскую библиотеки.
— Ты пришел во всеоружии, — сказал Бен, утирая глаза. — Ты пришел
во всеоружии, Эдди. Держу пари, ты точно тронулся.
Улыбаясь, Эдди наполнил бумажный стаканчик на три четверти
соком и торжественно влил в него две крышечки джина.
— О, Эдди, как я люблю тебя, — сказала Беверли, и Эдди, вздрогнув,
посмотрел на нее, не переставая улыбаться. Она опустила глаза. — Я всех
вас люблю.
— Ммы ттоже любим ттебя, Ббев, — сказал Билл.

— Да, — подтвердил Бен. — Мы любим тебя. Его зрачки расширились,
и он засмеялся. — Я думаю, мы по-прежнему любим друг друга… Знаете,
насколько редко такое бывает.
Некоторое время все сидели молча, потом Майк поинтересовался у
Ричи, почему он снова в очках.
— Я чуть не разорился на контактных линзах, — кратко объяснил
Ричи. — Может, займемся делом?
Все посмотрели на Билла, так же как тогда в карьере, и Майк

подумал: Они смотрят на Билла, когда им нужен лидер, и на Эдди, когда
им нужен штурман. «Займемся делом» — что за дурацкая фраза. Что я им
скажу? Что дети, тела которых нашли тогда и походят сейчас, не
подверглись сексуальному насилию и даже не были изувечены, а только
частично съедены? Что я достал семь шахтерских касок с мощными
электрическими фонарями и они лежат у меня дома, и одна из них — для

парня по имени Стэн Урис, который больше не может «устроить сцену»,
как мы раньше говорили? Или достаточно сказать, чтобы они
отправлялись домой и хорошенько выспались, потому что завтра или
послезавтра ночью этому навсегда придет конец — либо для Оно, либо для
нас?
Нет, про это не следует говорить ни слова, и вот почему, вот она,
причина: мы по-прежнему любим друг друга. Многое изменилось за

последние двадцать семь лет, но, как ни удивительно, это чувство
осталось таким же, как и раньше. В этой любви, подумал Майк,
заключается наша единственная настоящая надежда.
Единственное, что им осталось сделать, чтобы положить этому
конец — отловить Оно, собрав в некое колесо опыт прошлого и
настоящего. Да, — подумал Майк, — именно так. Сегодня вечером начнем
собирать колесо; завтра посмотрим, вертится ли оно по-прежнему… как

раньше, когда мы прогнали тех больших парней из песчаного карьера и из
Барренса.
— Ты вспомнил остальное? — спросил Майк у Ричи. Ричи глотнул еще
пива и покачал головой.
— Я помню, ты рассказывал нам о птице… и о дымоходе.
Улыбка исчезла с лица Ричи.
— Я вспомнил об этом, когда гулял здесь вечером с Бевви и Беном. Что
за отвратительное представление там устроили…
— Би-би, Ричи, — улыбнулась Беверли.
— Ладно, как знаешь, — сказал он, снова улыбаясь и поправляя на носу

очки. Он стал ужасно похож на прежнего Ричи. Он подмигнул Майку. —
Ты да я, да мы с тобой. Майки?
Майк фыркнул и кивнул.
— Мись Сколет! Мись Сколет! — прохныкал Ричи детским
голоском. — В коптильне стало оцень залко, мись Сколет!
Смеясь, Билл сказал:
— Еще одна блестящая техническая и архитектурная победа Бена
Хэнскома. Беверли кивнула.
— Когда мы копали штаб, ты приносил в Барренс альбом твоего отца
с фотографиями, Майк.

— О, Господи! — резко выпрямившись, сказал Билл. — И
фотографии…
Ричи мрачно кивнул.
— Тот же фокус, что и в комнате Джорджи. Только в этот раз мы
все видели это. Бен сказал:
— Я вспомнил, куда делся еще один серебряный доллар.
Все повернулись и посмотрели на него.
— Перед тем как приехать сюда, я дал три доллара своему другу, —
спокойно произнес Бен. — Для его ребятишек. Я точно помнил, что где-то
был четвертый, но не мог вспомнить, куда он подевался. Теперь я

вспомнил, — он посмотрел на Билла. — Мы делали серебряную пулю,
помните? Ты, я и Ричи. Сначала мы делали серебряную пулю…
— Ты был уверен, что сможешь сделать ее, — согласился Ричи, — но
в конце…
— Мы сструсили, — медленно произнес Билл. Память снова вернула
его туда и он снова услышал тот же самый тихий, но отчетливый звук —
ЩЕЛК! — когда это произошло. Мы уже близко, — подумал он.
— Мы вернулись на Нейболт-стрит, — сказал Ричи, — Все.

— Ты спас мне жизнь, Большой Билл, — неожиданно сказал Бен, и
Билл покачал головой. — Да, да, не спорь, — настаивал Бен, и на этот раз
Билл не стал возражать. Он подумал, что, может быть, именно так и
было, но он не помнит… и действительно ли это был он? Он подумал:
может быть, Беверли…
— Извините, я на минутку, — сказал Майк. — Пойду возьму пиво из
холодильника.
— Возьми и на меня, — сказал Ричи.

— Хэнлон не пьет пиво с белыми мужчинами, — ответил Майк, — но
ты — исключение. Дразнила.
— Би-би, Майки, — с серьезным видом произнес Ричи, и Майк пошел за
пивом; за его спиной звучал их веселый смех.
Он щелкнул выключателем. Кладовка находилась в маленькой
комнатке, нуждавшейся в хорошей уборке. Он открыл небольшой
холодильник, и его до самых костей пронзил ледяной холод, словно
наступил февраль, а апрель больше не наступит никогда.

Праздничная гирлянда из синих и оранжевых воздушных шариков
весело вырвалась из холодильника, и он вдруг, несмотря на страх,
непроизвольно подумал: Теперь нам не хватает только Гая Ломбарда,
играющего на трубе «Старую долгую песню». Слегка коснувшись лица
Майка, они взмыли под потолок кладовки. Он хотел закричать, но крик
застрял у него в горле, когда он увидел то, что находилось за воздушными

шариками, что Оно подбросило ему в холодильник рядом с упаковкой пива,
как будто для того, чтобы было, чем пообедать поздно вечером, когда его
ни на что не годные друзья расскажут свои никудышные истории и
отправятся по казенным кроватям в их родном городе, который больше не
был для них родным.
Майк попятился, закрыв лицо руками, чтобы не видеть страшной
картины. Он споткнулся об один из стульев, чуть не упал и отвел руки от

глаз. Оно было по-прежнему там: отчлененная голова Стэна Уриса
лежала рядом с упаковкой пива «Буд Лайт», но эта голова не
принадлежала мужчине, это была голова одиннадцатилетнего мальчика.
Рот Стэна был открыт в беззвучном крике, но Майк не увидел ни зубов, ни
языка, потому что он был полностью забит перьями. Перья были светло-
коричневого цвета и невообразимо огромные. Он знал, какой птице
принадлежат эти перья. О, да. Точно. Он видел эту птицу в мае 1958 года,

и они все видели ее в начале августа 1958 года и потом, год спустя, когда
он приехал к умирающему отцу, он узнал, что Вилл Хэнлон тоже видел ее
однажды после того, как спасся при пожаре в «Блэк-Спот».
Из шеи Стэна по лоскуткам кожи стекала кровь и сворачивалась в
луже на нижней полке холодильника. При ярком свете лампочки она
казалась темно-рубинового цвета.
— У… у… у… — попытался что-то сказать Майк, но кроме этих

нечленораздельных звуков не смог ничего произнести. Голова открыла
глаза. Это были серебристые глаза клоуна. Глаза повернулись и
посмотрели на него. Вокруг забитого перьями рта начали извиваться
губы. Голова пыталась что-то сказать, вероятно, что-то пророческое,
как оракул в Древней Греции, — Я просто решил, что должен быть с
тобой, Майк, потому что без меня ты проиграешь. Ты проиграешь без

меня, и ты знаешь об этом, ведь знаешь? У тебя был бы шанс, если бы ты
увидел мое остальное тело, но твой истинно американский рассудок этого
бы не вынес. Надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду, дружище? Все,
что вы шестеро можете сделать — это попрощаться со своим прошлым
и покончить жизнь самоубийством. И я подумал, что могу тебе в этом
помочь. Помочь, усек. Майки? Усек, старина? Усек, ты, вонючий ниггер?
Ты не существуешь! — закричал он, но на самом деле не издал ни

единого звука, как телевизор, у которого выключили громкость.
Невероятно нелепо, но голова подмигнула ему.
— Я существую. Существую. Как капли дождя. И ты знаешь, что я
хочу сказать. Майки. То, что вы шестеро хотите попытаться сделать, —
это все равно, что взлететь в реактивном самолете без шасси. Нет
смысла взлетать, если не можешь приземлиться, не так ли? И нет смысла
садиться, если не можешь снова взлететь. Ты никогда не знал настоящих

загадок и шуток. Тебе никогда не заставить меня смеяться. Майки. Би-би,
Майки, что скажешь? Помнишь птичку? Обычный воробышек. Но скажи:
хей! Это было великолепно, правда? Большой, как сарай, как одно из
чудовищ в глупых японских фильмах, которых ты так боялся в детстве.
Времена, когда ты знал, как прогнать эту птичку от своего дома, прошли
безвозвратно. Поверь мне. Майки. Если ты знаешь, как работать головой,

то убирайся отсюда, убирайся из Дерри прямо сейчас. Если ты не знаешь,
с твоей головой произойдет то же самое. Воспользуйся этим указателем
на большой дороге жизни, прежде чем потеряешь ее, мой добрый друг.
Перекатившись через лицо, голова, издавая жуткий скрежет из
набитого перьями рта, выпала из холодильника. Она покатилась по полу
прямо к нему, как чудовищный шар, у которого попеременно показывались
то спекшиеся от крови волосы, то сморщенное лицо; она катилась к нему,

и за ней тянулась дорожка тягучей крови с оторвавшимися кусочками
перьев. Губы ее шевелились, обнажая комок птичьего оперения.
— Би-би, Майки! — закричала она, и Майк как сумасшедший побежал
от нее с вытянутыми руками, словно отгораживаясь ими от кошмарного
видения. — Би-би, би-би, би-би, мать твою-би-и…
Неожиданно раздался громкий хлопок, напоминающий звук пробки,
вылетевшей из бутылки дешевого шампанского. Голова исчезла. Тонкие

фонтанчики кровавых струек взмыли вверх и снова упали на пол. Не имеет
смысла мыть кладовку, Кэрол все равно ничего не увидит, когда придет
завтра, даже если ей придется проходить сквозь эти шарики, чтобы
подойти к плитке и сварить кофе. Как удобно, — он нервно хихикнул.
Он посмотрел наверх. Да, шарики по-прежнему были здесь. На
голубых было написано:
В ДЕРРИ НИГГЕРЫ ЛОВЯТ ПТИЧЕК
На оранжевых было написано:
НЕУДАЧНИКИ ПРОДОЛЖАЮТ ПРОИГРЫВАТЬ.

СТЭНЛИ УРИС НАКОНЕЦ ВПЕРЕДИ
— Майк? — позвал его Ричи из справочного, где собрались все
остальные. — Ты что там, умер?
Почти, — подумал Майк, глядя на воздушные шарики, кровь и перья в
холодильнике.
В ответ он крикнул:
— Я думаю, что вам, ребята, лучше подойти сюда. Он услышал, как
скрипнули стулья, и среди невнятных голосов Ричи сказал: «О, Господи,
что опять?», а другим слухом, слухом своей памяти услышал, как Ричи

сказал что-то еще, и неожиданно вспомнил, что давно искал; более того,
он понял, почему это оказалось таким неуловимым. Он вспомнил реакцию
остальных, когда он пришел в самую темную, самую заросшую часть
Барренса и в тот день… ничего не случилось. Никто не удивился, никто не
спросил, как он нашел их, никто ничего не расспрашивал. Бен жевал
«Твинки», он точно помнил, Беверли и Ричи курили сигареты, Билл лежал

на спине, закинув руки за голову и смотрел в небо, Эдди со Стэном
внимательно разглядывали веточки, разложенные поверх квадратной ямы
со стороной около пяти футов.
Никто не удивился, никто не спросил, никто не расспрашивал. Он
просто появился, и его приняли. Они как будто, сами того не ведая, ждали
его. И этим третьим ухом, принадлежавшим его памяти, он услышал
детский голосок Ричи, такой же писклявый, как недавно в библиотеке:
— Лоди, мись Клоди, сюда опять идет
2

челный мальцик! Запилайтесь, я не знаю, зацем он плисел в Балленс.
Посмотли на его кульцавую голову, Больсой Билл!
Билл даже не повернул головы, он продолжал задумчиво разглядывать
кучевые облака, плывшие по небу. Он был полностью погружен в свои
размышления. Однако Ричи не обиделся, что его обделили вниманием, и
продолжал лепетать:
— Вы только посмотлите, кульцавая голова плинес мне есе один
тюльпанцик. У меня узе есть один на веланде…

— Би-би, Ричи, — сказал Бен с полным ртом, и Беверли рассмеялась.
— Привет, — неуверенно произнес Майк. Сердце его билось немного
сильнее обычного, но он сам решил для себя, что должен сюда прийти. Он
был обязан поблагодарить их, а отец его учил, что долги надо отдавать, и
чем быстрее, тем лучше, пока их не накопилось слишком много.
Стэн оглянулся.
— Привет, — сказал он и снова посмотрел на квадрат с веточками. —
Бен, ты уверен, что это то, что нужно?

— Абсолютно, — сказал Бен. — Привет, Майк.
— Хочешь сигаретку, — предложила Беверли. — У меня еще две
остались.
— Нет, спасибо.
Майк глубоко вздохнул и сказал:
— Я хочу вас еще раз поблагодарить, что вы спасли меня тогда. Те
парни меня не пощадили бы. Мне жаль, что некоторые из вас пострадали
из-за меня.
Билл махнул рукой:
— Не ббеспокойся об этом. Они и нннас ддоставали целый ггод, — он
сел и посмотрел на Майка с неожиданным интересом. — Могу я тебя кккое

Все материалы, размещенные в боте и канале, получены из открытых источников сети Интернет, либо присланы пользователями  бота. 
Все права на тексты книг принадлежат их авторам и владельцам. Тексты книг предоставлены исключительно для ознакомления. Администрация бота не несет ответственности за материалы, расположенные здесь