ОНО

ты должен был бы попросить поднять цену!
Майк сказал:
— Билл Денбро — преуспевающий писатель в обществе, где так мало
писателей, а еще меньше зарабатывающих себе на жизнь этим трудом.
Беверли Роган — продажа тряпок, та область, где больше «званных, чем
избранных», она, конечно, самый популярный дизайнер, обслуживающий
почти третью часть страны.
— О, но это не я, — сказала Беверли. Она подавила нервический

смешок, зажигая новую сигарету от старой. — Это Том. Только Том. Без
него я до сих пор подшивала бы юбки и метала подолы. У меня нет
никакой деловой сноровки, даже Том говорит. Это только… вы понимаете,
Том. И случай. Счастливый случай.
Она затянулась и выпустила дым.
— Мне думать, что леди протестовать слишком сильно, — шутливо
сказал Ричи.
Она быстро повернулась и сурово, свысока посмотрела на него:
— Что бы это значило, Ричи Тозиер?

— Не бейте меня, мисс Скарлет, — закричал Ричи высоким дрожащим
голосом Пиканинни, — и в этот момент Билл ужасающе ясно увидел того
мальчишку, которого знал когда-то; он не скрывался за взрослой оболочкой
Ричи, но это существо было более реальным, чем сам Ричи. — Не бейте
меня! Давайте я принесу вам другой коктейль, мисс Скарлет! Вы будет пить
из другого кувшина, где он есть немного прохладнее! Не наказывайте
несчастного мальчишку!

— Вы невозможны, Ричи, — холодно провозгласила Беверли. — Вам
бы следовало повзрослеть.
Ричи посмотрел на нее, его ухмылка сменялась неуверенностью.
— Пока я не приехал сюда, я думал, что уже вырос, — сказал он.
— Ричи, а ты, наверное, самый преуспевающий диск-жокей в
Штатах, — сказал Майк. — Ты, конечно, покорил Лос-Анджелес одной
левой. У тебя две объединенные программы, кроме всего прочего, одна из

них прямо-таки нокаутирующее представление, другая под названием
«Причуды сорока».
— Лучше посмотри назад, дубина! — сказал Ричи грозным голосом
Мистера Т., но покраснел при этом. — Я заставлю тебя побегать туда-сюда.
Я прочищу тебе мозги кулаками. Я…
— Эдди, — продолжал Майк, не обращая внимания на выходки
Ричи, — у тебя процветающая автомобильная служба в городе, где при
переходе улицы тебе достаточно шевельнуть локтем, чтобы все машины

остановились. Дела у тебя идут нормально, в то время как каждые две
недели разоряются две автокомпании.
— Бен, а ты, наверное, самый популярный молодой архитектор в
мире. — Бен открыл было рот, чтобы возразить, но тут же захлопнул его.
Майк улыбнулся им, разведя руками.
— Я не собираюсь никого смущать, но я хочу все разложить по
полочкам. Есть люди, которым повезло в молодости, и есть люди, которым

повезло стать настоящими профессионалами. Не будь людей, умеющих
хорошо зарабатывать деньги, я думаю, все бы развалилось. Если бы к
такого рода людям принадлежал один или двое из вас, можно было бы
подумать, что это случайность. Но вы все такие, включая Стэнли Уриса, который был самым преуспевающим молодым подрядчиком в Атланте, что
означает… на всем Юге. Мне представляется, что ваш успех проистекает

из того, что произошло здесь 27 лет тому назад. Если бы вы все эти годы
дышали асбестовой пылью и заработали рак легких, связь с теми годами
была бы не менее доказательной. Хочет ли кто-нибудь из вас оспорить это?
Он посмотрел на них. Никто не ответил.
— Все, за исключением тебя, — сказал Бен. — Что же случилось с
тобой, Мики?
— Разве это не очевидно? — усмехнулся он, — Я оставался здесь.
— Ты хранил огонь на маяке, — сказал Бен. Билл дернулся и

испуганно посмотрел на Бена, но Бен сурово глядел на Майка и не видел
Билла. — Это заставляет меня, Майк, чувствовать себя препогано.
— Аминь, — сказала Беверли.
Майк покачал головой.
— Вам не за что винить себя, никому из вас. Вы думаете, это был мой
выбор, остаться здесь или уехать? Или это, может быть, был ваш выбор? К
черту, мы были детьми. По той или иной причине ваши родители были
вынуждены уехать, а вы, ребята, были просто частью их багажа. Мои

родители остались. Было ли это их собственное решение, каждого из них?
Не думаю. Как они могли решать, кому уехать, а кому остаться? Была ли
это удача? Судьба? Оно? Что-то другое? Я не знаю. Но это решали не мы,
ребята. Так что прекратите.
— А ты… не того, не злишься? — ласково спросил Эдди.
— Я был слишком занят, чтобы сердиться, — сказал Майк. — Я много
наблюдал и ждал… Я наблюдал и ждал, даже прежде, чем осознал это, но

последние пять лет я был, что называется, на стреме. С конца прошлого
года я начал вести дневник. А когда человек пишет, он начинает думать
больше… или просто острее. И одна из тем, над которой я размышлял, пока
писал, — это природа Оно. Оно меняется, мы знаем это. Я думаю также, Оно подтасовывает факты и оставляет на людях Свои метки, в зависимости
от того, кем Оно является; как оставляет свой запах скунс; даже, если вы

примете ванну, запах останется. Или как кузнечик оставляет свои
выделения у вас на ладони, если вы схватили его в руку.
Майк медленно расстегнул свою рубашку и широко распахнул ее. Все
увидели розоватые полосы шрама на гладкой коричневой коже его груди
между сосками.
— Такие следы оставляют когти, — сказал он.
— Оборотень, — почти простонал Ричи. — О, Господи! Большой
Билл! Оборотень! Когда мы вернулись на Нейболт-стрит.

— Что? — встрепенулся Билл, как человек, которого только что
разбудили. — Что, Ричи?!
— Ты что, не помнишь?
— Нет… а ты?
— Я почти… Я почти вспомнил! — Ричи был и сконфужен и испуган.
— И ты говоришь, это не дьявольские вещи? — спросил Эдди
Майка. — Он уставился на шрамы, как загипнотизированный. — Это что
же, явление… естественного порядка?
— Это не то явление естественного порядка, которое мы понимаем и

прощаем, — сказал Майк, застегивая свою рубашку. — И я не вижу причин
исходить из иной посылки, чем та, которую мы в самом деле
понимаем:
что
Оно убивает, убивает детей, и что это ужасно. Билл понял это прежде, чем
кто-либо из нас. Ты помнишь, Билл?
— Я помню, что я хотел убить это Оно, — сказал Билл, в первый раз
услышав, что это местоимение обрело (и, наверное, навсегда) значение
имени в его собственных устах. — Но у меня никогда не было такой

широты охвата предмета, вы, надеюсь, понимаете, что я имею в виду. — Я
просто хотел убить Оно, потому что Оно убило Джорджа.
— А ты и до сих пор этого хочешь?
Билл старательно обдумывал свой ответ. Он посмотрел на свои
сложенные на столе руки и вспомнил Джорджа в его желтом дождевике,
веселого, с бумажной лодкой, покрытой тонким слоем парафина. Он
взглянул на Майка.
— Ббболше, чем когда либо.
Майк кивнул, как будто только этого и ожидал.

— Оно оставило свои знаки на нас. Оно избрало нас объектами
приложения своей воли, так же как весь наш город, изо дня в день даже во
время тех длинных периодов, когда Оно спит или находится в спячке, или
что-то там еще делает в промежутках между… между более деятельными
периодами. Но если Оно каким-то определенным образом распространило
на нас свою волю, то и мы тоже воздействовали своей волей на Оно. Мы

остановили Оно, прежде чем Оно что-то успело сделать с нами, — я знаю
это точно. Ослабили ли мы Оно? Причинили ему боль? Не убили ли мы
Оно? Я думаю, мы так близко подошли к этому, что устранились, думая, что уже свершили это.
— Но ты тоже не помнишь эту часть? Да? — спросил Бен.
— Нет. Я могу вспомнить все до 15 августа 1958 года, почти все. Но с
15 августа до 4 сентября, когда начались занятия в школе, — все в плотной

завесе тумана. Но это не туманная дымка, а полное отсутствие памяти. За
одним исключением: мне кажется, я помню, как Билл кричал о чем-то,
называя это
мертвые огни.
Рука Билла конвульсивно дернулась. Он сбил одну из пустых пивных
бутылок, и бутылка разбилась об пол, как бомба.
— Ты не порезался? — спросила Беверли. Она привстала.
— Нет, — сказал он. Голос у него был сухой и хриплый. Руки
покрылись гусиной кожей. Казалось, он ощущал свои скулы
(мертвые огни)

и это впивалось в кожу лица, как острые кнопки.
— Я подберу…
— Нет, сиди. — Он хотел посмотреть на нее и не мог. Он не мог
отвести глаз от Майка.
— Ты помнишь мертвые огоньки, Билл, — мягко спросил Майк.
— Нет, — сказал Билл так, будто дантист переборщил с новокаином.
— Ты вспомнишь.
— Ради Бога, не надо.
— Все равно ты вспомнишь, — сказал Майк. — Но не сейчас… Я
тоже. А кто-нибудь из вас?
Один за другим они отрицательно покачали головами.
— Но мы же
сделали

что-то, — спокойно сказал Майк. — В каком-то
месте мы смогли применить свою групповую волю. По какому-то вопросу
мы
достигли
определенного
понимания,
сознательно
или
бессознательно. — Он взволнованно зашевелился. — Боже, если бы Стэн
был здесь. Я чувствую, что Стэн с его логичным мышлением, мог бы что-
нибудь придумать.
— Не исключено, — сказала Беверли. — Может быть, поэтому он убил
себя? Может быть, он подумал, что если это что-то сверхъестественное, то
не подействует на взрослых.

— Я думаю, что подействовало бы, — сказал Майк. — Потому что у
нас, шестерых, есть нечто общее. Может быть, кто-нибудь из вас понял, что
это?
Билл открыл было рот, но тут же закрыл его.
— Продолжай, — сказал Майк, — ты знаешь, по лицу вижу.
— Я не уверен, — ответил Билл, — но может быть, что все мы
бездетны?
— Да, — сказал Майк, — то самое.
— Господи Иисусе, Святые Угодники! — возмущенно заговорил

Эдди. — Что общего может быть у этого с ценами на бобы в Перу? Кто
внушил тебе, что все на земле хотят иметь детей? Что за чушь ты
говоришь?!
— А у вас с женой есть дети? — спросил Майк.
— Если ты следишь за каждым нашим шагом, как ты говорил, какого
черта ты спрашиваешь?
— А вы пытались их иметь?
— Мы не пользовались предохранительными средствами, если ты
намекаешь на это. — Эдди говорил это с достоинством, но щеки его

пылали. — Так получилось, что моя жена немного… о, черт, она слишком
толстая. Мы ходили к врачу, и она сказала, что моя жена никогда не сможет
иметь детей, если не похудеет. Что ж мы из-за этого преступники?
— Не волнуйся, Эдс! — успокаивающе произнес Ричи, подавшись к
нему.
— Не зови меня Эдс, может быть, ты еще осмелишься ущипнуть меня
за щеку? — закричал Эдди, повернувшись к Ричи. — Ты знаешь, я это
ненавижу, я всегда это ненавидел.
Ричи умолк.

— Беверли, — спросил Майк, — а что у тебя с Томом?
— Нет детей, — сказала она. — Тоже никак не предохранялись. Том
хочет ребенка… я тоже, конечно, — добавила она торопливо, обводя
глазами всех. Билл подумал, что ее глаза слишком блестят, почти как у
актрисы, давшей хорошее представление. — Но пока что — ничего.
— А вы проходили тесты? — спросил ее Бен.
— Да, конечно, — сказала она, сдержав короткий смешок. И тут, в миг

озарения, каким обладают люди, наделенные проницательностью и даром
внутреннего видения, Билл неожиданно понял очень многое о Беверли и ее
муже Томе — самом Величайшем Человеке в мире. Беверли ходила
проверяться на тесты по бесплодности. И он догадался, что Величайший
Человек в мире отказался даже предположить, что что-то может быть не в
порядке с его драгоценной спермой.
— А что у тебя с твоей женой, Большой Билл? — спросил Ричи. —

Пытались? — Все посмотрели на него с любопытством… потому что они,
конечно же, знали его жену. Одра несомненно была самой знаменитой, если
не самой любимой актрисой в мире, хотя в какой-то степени была обязана
этим растиражированной известности, которая иногда заменяет талант и
служит разменной монетой во второй половине XX века; ее фотография
появилась в журнале «Пипл», когда она постригла волосы во время поездки

в Нью-Йорк (пьеса, которую она планировала поставить на Бродвее,
провалилась), потом была недельная поездка в Голливуд под пристальным
наблюдением менеджера. Это была незнакомка, но симпатичное ее лицо
было известно всем. Билл заметил, что Беверли очень заинтересовалась.
— Последние шесть лет мы только этим и занимаемся, — сказал
Билл. — Правда, восемь последних месяцев мы заняты другим — делаем
фильм «Аттик Рум».

— Проходили тесты на бесплодность? — спросил Бен.
— Да, четыре года назад в Нью-Йорке. Доктора обнаружили
небольшую кисту у Одры и сказали, что хотя забеременеть она не
помешает, может случиться внематочная беременность. Но и она и я можем
иметь детей.
Эдди тупо повторял:
— Это ничего, черт возьми, не доказывает.
— Как сказать, — ядовито заметил Бен.
— А как на твоем фронте, Бен? — спросил Билл. Он был шокирован и
удивлен тем, что чуть было не назвал Бена Стогом.

— Я никогда не был женат. Я всегда был очень осторожен. Да мне и не
идет отцовство, — сказал Бен. — Кроме того, я не думаю, что об этом стоит
говорить.
— А хотите послушать забавную историю? — спросил Ричи. Он
улыбался, но глаза его были невеселыми.
— Конечно, тебе всегда удавались смешные истории, Ричи, — сказал
Билл.
— Твое лицо похоже на мою задницу, мальчик, — сказал Ричи Голосом
Ирландского Полицейского. Это был Великий Голос Ирландского
Полицейского.

Ты совершенствовался по всем направлениям, Ричи, —
подумал
Билл. —
Ребенком ты не мог подражать Ирландскому Полицейскому, как
бы ни напрягал мозги. За исключением одного… или двух раз, когда…
(мертвые огоньки)
было что?
Бен Хэнском неожиданно прижал свой нос и закричал высоким
кривляющимся голосом:
— Бип-бип, Ричи, Бип-бип!
Спустя мгновение Эдди смеясь сделал то же самое. Потом к ним
присоединилась Беверли.

— Хорошо, хорошо, — кричал Ричи, смеясь с остальными. — Я не
буду. Спаси, Господи!
— Ну, мужик, — едва выговорил Эдди. Он так сильно смеялся,
откинувшись в своем кресле, что слезы выступили у него на глазах.
— Ну ты даешь! Словесный Понос! Вот так! Бен! Бен улыбался, но
выглядел немного испуганным.
— Бип-бип, — сказала Беверли, хихикая. — Я совсем забыла об этом.
Мы всегда делали тебе так, Ричи.
— Вы никогда не могли оценить настоящий талант, вот и все, — сказал

Ричи примирительно. Как и в дни детства, его можно было свалить с ног, но он неизменно поднимался, как ванька-встанька, и все начиналось
сначала. — Это был один из твоих небольших вкладов в «Клуб
Неудачников», не так ли. Стог?
— Да, именно так.
— Что за человек! — дрожащим голосом восхищенно сказал Ричи и,
чуть не задевая чайную чашку, стал кланяться, как будто повторяя свое
«салям». — Что за человек! Что за человек!

— Бип-бип, Ричи, — сказал Бен шутливо, а потом взорвался смехом.
Его грудной баритон ничем не напоминал его мальчишеский голос.
— Парни, хотите выслушать мою историю, или нет? — спросил
Ричи. — Я не буду вдаваться в подробности, но вы оставьте ваше бипанье,
если хотите услышать историю. Иначе я обижусь. Так вот, перед вами
человек, который когда-то брал интервью у Оззи Осборна.
— Расскажи, — сказал Билл. Он взглянул на Майка и заметил, что

Майк выглядит более счастливым, чем в начале завтрака, а может быть, он
просто отдохнул? Или причиной было то, что он уловил незримую нить, которая связывала их всех с прошлым, они так легко вошли в свои старые
роли, чего обычно не случается, когда старые друзья собираются после
долгой разлуки? Так думал Билл. И еще он думал: «Если есть
определенные предпосылки для веры в сверхъестественное, что делает

возможным воздействие на него, то может быть, все как-то образуется?
Мысль была не слишком успокоительная. Он чувствовал себя человеком,
привязанным к носу управляемой ракеты. Вот уж в самом деле «бип-бип».
— Ну, так вот, — начал свое повествование Ричи. — Я могу говорить
либо долго и нудно, либо дать вам комическую копию с Блонди и Дэгвуда,
но я остановлюсь на чем-то среднем. Через год после того, как я поехал в

Калифорнию, я встретил там девушку, и мы почувствовали сильное
влечение друг к другу. Начали жить вместе. Сначала она принимала
противозачаточные таблетки, но от них постоянно плохо себя чувствовала.
Неплохо было бы поставить спираль, говорила она, но я еще не совсем
сошел с ума: тогда в газетах впервые появились публикации о том, что они
небезопасны. Мы много говорили о детях и отлично договорились, что

если мы даже узаконим наши отношения, то все равно не будем их иметь,
потому что не хотим. Мы не имеем права бросить детей в этот грязный, перенаселенный, говенный мир… и бам-бам, бабл, бабл, — пойдем
положим бомбу в мужском туалете Банка оф Америка, а потом отойдем на
безопасное расстояние, закурим и поговорим о разнице между маоизмом и
троцкизмом, если вы понимаете, что я хочу сказать. А может быть, я

слишком давил на нас обоих. Елы-палы, мы были молоды и разумно
идеалистичны. Развязка наступила, когда меня кастрировали, толпа на
Беверли Хилл сделала это без всякого сожаления — вульгарный «чик» — и
все. Операция прошла без проблем и без всяких последствий. Хотя они
могли быть, вы знаете. У одного моего приятеля это место вспухло до
размеров колеса от «Кадиллака» образца 1959 года. Мне пришлось

подарить ему на день рождения пару подвязок и две бочки, этакий
дизайнерский бандаж, но опухоль спала.
— Все исполнено с твоим обычным тактом и чувством собственного
достоинства, — отметил Билл.
— Спасибо, Билл, за слова поддержки. В твоей последней книге ты
применил слово «совокупление» 206 раз, я считал.
— Бип-бип, Словесный Понос, — сказал Билл важно, и все
засмеялись. Биллу показалось невероятным, что десять минут тому назад

они говорили об убитых детях.
— Поскорее, Ричи, — сказал Бен. — Время летит.
— Мы с Сэнди прожили два с половиной года, — продолжал Ричи. —
Дважды подходили к тому, чтобы пожениться. Когда все кончилось, я
подумал, как мы спасли себя от сердечной боли и всего прочего, живя
просто так, без всякого объединения в семью. Вскоре она получила
предложение работать в юридической конторе в Вашингтоне, а я получил

предложение в КЛАД, работать по выходным жокеем — не много, но все-
таки. Она сказала мне, что это ее шанс, и я буду самым бесчувственным
шовинистом в Соединенных Штатах, если стану вставлять ей палки в
колеса; вскоре она навсегда покинула Калифорнию. Я сказал ей, что у меня
тоже есть шанс. Так мы все вытряхнули и трахнулись, и в конце концов
вытряхнутая и трахнутая Сэнди уехала.
Через год после этого я решил сделать обратную вазектомию. Никакой

реальной причины для этого не было, и я знал по литературе, что шансов
мало, но подумал — чем черт не шутит.
— У тебя был кто-то постоянный? — спросил Билл.
— В том-то и дело, что нет, это самое смешное, — сказал Ричи,
ухмыляясь. — Просто однажды проснулся… с этим в голове.
— Да, хорошенькое дельце, — сказал Эдди. — Общая анестезия,
вместо местной? Хирургия? Неделя в больнице!
— Да, доктор предупредил меня об этом, — ответил Ричи.

— Но я настаивал, не знаю почему. Доктор спросил меня, понимаю ли
я, что операция будет очень болезненной, а результат — как игра в «орел
или решка». Я сказал, что знаю. Он сказал: о'кей. А я спросил, когда же, потому что по мне — чем скорее, тем лучше. Тогда он сказал:
«Попридержи коней, сынок, попридержи коней. Первым делом надо взять
анализ спермы, чтобы убедиться, что операция необходима». Я сказал, что

сдам анализы после вазектомии. Это сработало. Но он сказал мне, что
иногда операция не нужна, потому что все происходит само собой. «Ой, мама! — сказал я. — Никто мне этого не говорил». Он сказал, что шансы
невелики, почти равны нулю, но раз такая серьезная операция, мы должны
все проверить. Ну, я и пошел в мужской туалет с каталогом голливудских
красоток Фредерика и спустил в Дикси-чашку…
— Бип-Бип, Ричи, — сказала Беверли.

Все материалы, размещенные в боте и канале, получены из открытых источников сети Интернет, либо присланы пользователями  бота. 
Все права на тексты книг принадлежат их авторам и владельцам. Тексты книг предоставлены исключительно для ознакомления. Администрация бота не несет ответственности за материалы, расположенные здесь