Оля

В тот пасмурный воскресный день Оля возвращалась из деревни, от родителей. Пригородный автобус лениво полз по холмистой дороге. На улице свирепствовала непогода — лил дождь, дул холодный ветер, и на душе у Оли было так же неуютно и грустно. В такую погоду ей и жизнь казалась туманной, пустой и ненужной.

— Ты любишь Бога? — вдруг услышала она вопрос и повернула голову.

Рядом сидела молодая женщина и выжидающе смотрела на Олю. В ее глазах было столько любви и участия, что Оля поневоле расположилась к ней.

— Бога? Не знаю... Не думала...

— Не думала? А ты знаешь, что Он любит тебя?.. Просто, как о последних событиях, женщина начала рассказывать Оле о рождении Иисуса Христа, о Его жизни на земле, о Его учении.

Оля слушала с затаенным дыханием. К сожалению, за свои девятнадцать лет она ни разу не слышала об Иисусе Христе, о том, что Он ее любит и ради нее приходил на землю. О Боге она знала только как о мифе. Слышать, что Бог — это личность, что Он не безразличен к ней и ее судьбе,— было ново и удивительно...

Женщина продолжала рассказывать, и Оле казалось, что они знакомы уже много лет. Она почувствовала что-то родное и близкое в этой молодой христианке, которая с большой любовью говорила о своем Спасителе.

Когда автобус остановился и все направились к выходу, женщина спохватилась:

— У нас сегодня молодежное собрание. Если хочешь, пойдем со мной! Послушаешь. Думаю, не пожалеешь...

По дороге Оля узнала, что женщину зовут Лилей и что она сама всего несколько лет как обратилась к Богу. За короткое время, проведенное в беседе, Оле стала дорога и Лиля, и ее Бог, Который силен изменять жизнь, сердце и характер человека. Ей захотелось побольше узнать о Нем, познакомиться с Его последователями, увидеть, как они живут и служат своему Богу.

Они уже прошли порядочное расстояние, как вдруг Оля остановилась:

— Знаешь, я, наверно, не пойду.

— Почему? — удивилась Лиля.

— Я в резиновых сапогах...

— Ну и что?

— Мне стыдно в таком виде идти...

— Да не переживай! Подумаешь, сапоги! Дождь ведь идет, а из села в такую погоду в другой обуви и не выберешься...

Оля с трудом согласилась, и вскоре они пришли в молитвенный дом. Здесь было много молодежи. Оле показалось, что она попала в совершенно иной мир, где все люди безгрешны, как Ангелы, и исполнены любовью. К счастью, она не заметила насмешливых взглядов, не расслышала колкой реплики, брошенной в ее адрес надменной семнадцатилетней девушкой: «На рыбалку пришла, что ли?»

Прошло два месяца. Оля покаялась и теперь жаждала больше узнать о Боге. При чтении Библии у нее возникало много вопросов. Но когда она задавала их, молодежь почему-то не понимала ее. Стоило ей спросить что-нибудь о Христе, о вечности, как на нее устремлялись удивленные взгляды, будто она говорила то, о чем вообще не принято говорить. Ровесницы в такие моменты старались не обращать на Олю внимания и быстро переводили разговор на другую тему: «У тебя новая прическа? Неплохо... Как ты ее сделала?», или: «Где ты покупала юбку? Сейчас такие в моде...»

Как любой человек в новой обстановке, Оля присматривалась к окружающим, к их действиям, разговорам, внешнему виду. Некоторые члены молодежи, дети верующих родителей, сильно смущали ее своей жизнью, и она часто терялась, видя огромную разницу между их жизнью и евангельским учением.

Однажды на собрании, встав с колен после молитвы, Оля чуть не вскрикнула от острой боли в ноге. Она сняла туфель и обнаружила в пятке блестящую канцелярскую кнопку. Оля оглянулась. Сзади, скрестив руки на груди, стоял молодой человек, сын верующих родителей. Глядя на Олю, он снисходительно ухмылялся. Она поняла, что это было дело его рук.

«Почему? За что? Неужели верующие могут так бесчеловечно относиться к другим?» — думала она, и боль, намного острее боли в ноге, пронзала ее душу...

Оля любила гостить у Лили. С ней она могла говорить обо всем, что ее волновало. Вместе они молились об обращении Олиных родителей и сестер.

Как-то Лиля пригласила Олю съездить на собрание в деревню, где жили ее родители. Там была небольшая община. Оля впервые попала в маленькую церковь. Здесь не было ни хора, ни молодежи. Но как чувствовалось присутствие Божье и действие благодати!

После собрания, возвращаясь с Лилей в город, Оля заметила:

— Тут так мало людей, и комната очень простая, и проповедники старые, но мне было так хорошо на душе, так спокойно и радостно!.. А у нас и молодежи много, и дом красивый, а чувствуешь себя как-то неуютно, нет такого общения, нет радости...

Продолжая разговаривать, они подошли к остановке. Оля расспрашивала Лилю о вечности, о будущей жизни на небе.

— Я всего не знаю,— улыбнулась Лиля,— но знаю, что там будет очень хорошо! Там не будет болезней, нужды, смерти, там никто не будет стареть. Там не будет греха, скорби и слез. А самое главное — мы постоянно будем видеть нашего Господа! Представляешь?! Мне кажется, только от этого сразу забудутся все печали.

— Мне так хочется, чтобы это было скорее! — вздохнула Оля и добавила: — А вообще, я скоро умру... Лиля вопросительно посмотрела на нее.

— Года через два или три,— добавила Оля.

— С чего ты это взяла?

— Я знаю... — сказала Оля так спокойно, будто говорила не о смерти, а о предстоящей поездке в отпуск. Несколько минут они стояли молча, ожидая автобус.

— Лиля, посоветуй, что нужно делать, когда появляются враги? — спросила вдруг Оля.

У Лили тоскливо заныло сердце. Она видела, как относились к Оле сверстники, слышала их нелестные реплики и насмешки. Она знала, что Оле трудно переносить грубость, и постоянно молилась, чтобы Бог укрепил эту юную, неутвержденную душу, сохранил ее от преткновения и гибели. Как Лиле было стыдно за так называемых христиан, которые только порочили имя своего Учителя!

Лиля вспомнила, как несколько дней назад случайно встретила Олю в городском автобусе и сразу заметила, что она как-то необычно печальна. В ответ на вопрос:

«Как у тебя дела?», Оля заплакала. Лиля стала расспрашивать ее и поняла, как одиноко чувствует себя Оля в церкви, в кругу молодежи. Узнала, что сестры обзывают ее Фросей и старой мерзлячкой, а одна пожилая сестра очень грубо обличила ее за сережки... Лиля также была свидетелем унизительного поступка с кнопкой. Тогда ей удалось утешить Олю упованием на Бога, отвлечь взор от людей и направить на Христа. Но сейчас, услышав ее вопрос, Лиля почувствовала, что сердце снова сжалось в тоске. Как объяснить Оле поведение некоторых верующих, их греховные, нехристианские действия? Сильно волнуясь, Лиля спросила:

— Ты считаешь врагами христиан? Я имею в виду не всех, конечно, а тех, кто плохо к тебе относится...

Оля подняла печальные голубые глаза и открыто посмотрела на Лилю:

— Нет. Мне очень трудно на работе. Я чувствую постоянную неприязнь к себе. Меня не любят и всегда хотят навредить. Особенно это стало заметно после того, как я покаялась.

Ты спрашиваешь, откуда я знаю, что скоро умру? Я не могу объяснить, но чувствую это. С каждым днем я замечаю, что теряю силы. У меня все тело постоянно болит, кости ломит. Иногда я даже не могу подняться с постели. На работе меня не понимают. Директор не верит, что я болею, и говорит, что мне по знакомству дают больничные.

— Библия учит нас молиться за врагов и благословлять их,— вернулась Лиля к Олиному вопросу.— Когда я покаялась, мне тоже было очень трудно. Сразу изменилось отношение и сотрудников, и друзей, и даже мужа. Он запрещал мне ходить на собрание и вообще ничего не хотел слышать о Боге.

Мне тоже пришлось пролить много слез. Когда становилось невыносимо, когда никто не мог меня поддержать и понять,— я молилась. Это всегда укрепляло и давало силы. И еще я утешалась тем, что наш Господь перенес за нас несравненно больше страданий. Он может нас понять, у Него тоже были враги, но Он их любил...

И снова наступила пауза. Две сестры по вере, когда-то совершенно чужие, размышляли теперь о Том, Кто простил им грехи и сделал их близкими и родными.

Дул теплый ветер и шаловливо спутывал волосы. Весна шелестела свежей листвой на деревьях, улыбалась в ласковом солнце, выглядывала из земли нежными, пробужденными к жизни ростками. Люди, радуясь теплу, давно простились с зимней одеждой, и только Оля все еще не сняла шапку и пальто.

— Тебе не жарко? — участливо спросила Лиля.

— Нет,— ответила Оля.— Конечно, это ненормально. Я и сама вижу, что уже тепло, и знаю, что надо мной смеются. Но мне почему-то всегда холодно. А когда идет дождь или дует ветер, я вообще не могу согреться. Может, это от сильной слабости, а может... — Она не договорила, потому что к остановке подъехал автобус.

Прошло два года. Оля по-прежнему жила и работала в городе. Когда приезжала домой, в село, рассказывала о Боге родителям и сестрам, приглашала их на собрание. Она очень хотела, чтобы вся их семья стала верующей, и мечтала, чтобы в их маленькой деревушке образовалась церковь.

В начале февраля, совершенно неожиданно, в родительский дом пришло сообщение, что Оля в тяжелом состоянии лежит в реанимационном отделении городской больницы. А через пять дней ее отправили в столицу, в онкологическую клинику.

Мама приехала к Оле и, видя ее страдания, осталась с ней. Медленно тянулись дни. Оля не надеялась на встречу с верующими. В родной церкви у нее не было друзей из молодежи. Она пыталась сблизиться то с одной, то с другой сестрой, но, к своему разочарованию, убеждалась, что она им не нужна, что у них совсем другие интересы. Да, они сюда не приедут... Правда, с Лилей у нее были добрые христианские взаимоотношения. Оля часто получала от нее утешение и поддержку. Но Лиля замужем, у нее семья, она не сможет оставить детей и приехать сюда, чтобы посетить Олю.

Здесь, в столице, Оля никого не знала, кроме Нины фабиановой. Вспомнив о ней, Оля решила написать ей письмо. К счастью, у нее был с собой адрес. Когда боль немного утихла и Оля смогла сидеть, мама подала ей чистый тетрадный лист и ручку. Оля написала о своем положении, о том, как оказалась в больнице, и попросила Нину прийти.

Мама опустила письмо в почтовый ящик, и Оля начала ждать. Надежда на встречу обновила ее силы, и она даже запела, не зная, что адрес на конверте написала неправильно...

В подъезде десятиэтажного дома, на первом этаже, недалеко от лифта, валялось письмо. Некоторые жильцы поднимали его, но, прочитав незнакомую фамилию, снова бросали на пол. Но вот в подъезд вошел мужчина средних лет, с дипломатом в руках. Увидев письмо, он остановился, с интересом поднял конверт и, прочитав фамилию и имя адресата, подумал: «Интересно, почему оно здесь лежит? Запечатанное... Может, почтальон уронил, а может, кто-то выбросил? Здесь, кажется, адрес неточный, если только это ей...»

Мужчина положил письмо в карман куртки и нажал на кнопку лифта... На девятом этаже с высокой температурой лежала девушка. Она ожидала врача. Это была Фабианова Нина. А мужчина, нашедший письмо, был ее лечащим врачом. Высшей воле было угодно, чтобы надежды Оли осуществились таким путем...

В воскресенье после обеда дверь в палату отворилась как-то необычно тихо, и в нее, один за другим, вошла целая группа молодежи.

«К кому это?» — подумала Оля, и сердце ее почему-то часто-часто забилось. Увидев Нину, она поняла, что это пришли к ней.

Познакомились. Сколько любви было в глазах братьев и сестер, когда они приветствовали Олю! Потом они пели, два брата сказали проповедь.

Время пролетело незаметно. Больные, и особенно Оля, готовы были слушать и слушать. Но друзьям нужно было уходить, они торопились на вечернее богослужение. Напоследок решили спеть псалом «Когда одолеют тебя испытанья».

Они хотели утешить Олю, но во время пения так растрогались, что сами начали плакать. Плакала и мать Оли, плакала и сама Оля. Плакала о своей судьбе и от умиления, что Бог послал ей столько друзей, что не забыл о ней.

С этого дня Олю стала постоянно посещать молодежь. Приходили по одному и группами. В личных беседах Оля лучше познакомилась с братьями и сестрами, и они подолгу говорили о смысле жизни, о том, как мелочно и ничтожно земное по сравнению с небесным.

А болезнь прогрессировала. С каждым днем Оля теряла силы, страдания ее становились мучительнее. Она уже не могла петь и, когда к ней приходили друзья, с трудом поднималась.

— Оля, не вставай, зачем ты вскакиваешь? — говорила ей мама, когда посетители уходили.

— Ах, мамочка, я хочу Божьи слова слушать хотя бы сидя, если стоя нет сил! — обычно отвечала Оля.

Все, кроме Оли, знали, что болезнь ее неизлечима. Острый лейкоз. От нее это скрывали. Скрывала мама, скрывали врачи. Больше того, они ее обманывали: «Не переживай, Оля! Скоро поправишься, поедешь домой, отдохнешь...» Но Господь приготовил ей лучшее место для покоя и отдыха.

Несмотря на то, что ей ничего не говорили, Оля чувствовала, что скоро умрет, много думала о вечности, о Христе и даже во сне видела Господа. И все же ей так хотелось жить!..

Пришла весна, приближалась Пасха. Все готовились к празднику, радовались, суетились и... жили! Природа пробуждалась от сна и на своем языке проповедовала о воскресении. Почему же в это прекрасное время, когда все оживает, цветет, жизнь Оли должна тихо и навсегда угаснуть? Почему?..

Уже почти два месяца Оля лежала в больнице. В последние дни она совсем не вставала. Друзья приносили разные лакомства: шоколад, апельсины, гранаты, но она уже не могла есть. С большим трудом она говорила и часто только глазами отвечала на вопросы. На ее руках и лице появились большие синие пятна.

Вскоре врачи сказали матери, что лечение продолжать бесполезно, и наступил день, когда Олю должны были увезти домой. В этот день в палате собралось около десяти молодых братьев и сестер, с которыми Оля познакомилась уже в больнице. Они не знали, что она уезжает, но, в основном все, не договариваясь, пришли сюда по какому-то внутреннему побуждению за час до ее отправления.

Атмосфера в палате была тяжелой. Молодые, полные сил и здоровья братья и сестры стояли у постели больной сверстницы, не зная чем ей помочь. Не находя слов для утешения, они молчали. И от этого молчания становилось еще тяжелей. Оля громко стонала.

— Споем что-нибудь,— нарушил наконец кто-то молчание и предложил гимн.

Друзья начали тихо петь:

Есть в небе прекрасная Божья страна,

Всех верных Христу ожидает она,

Вперед устремляюсь с надеждой в груди,

Я верю, Спаситель, что Ты впереди!

Оля перестала стонать. Лицо ее стало спокойным, и удивительная умиротворенность разгладила морщинки на лбу. В сердце проникали живительные слова светлой надежды на встречу с Небесным Другом. Ведь Он впереди, Он не оставит ее!

О город чудесный! Дорогу туда

Никто сам не сможет найти никогда.

Я слышу Твой голос: «За Мною иди!»

И верю, Спаситель, что Ты впереди!

Голоса братьев и сестер заметно дрожали, и все же в них звучала уверенность и глубокая надежда на то, что Господь не оставит страдалицу в это трудное время и поможет ей в последней тяжелой борьбе.

Живущему в мире положен предел,

Скитанье и горе — его здесь удел.

От зла в этом мире меня сохрани,

Я верю, Спаситель, что Ты впереди!

К той родине чудной я сердцем стремлюсь

И к Богу в молитве своей возношусь:

«О Пастырь мой добрый, меня Ты веди!»

Я верю, Спаситель, что Ты впереди!

Пение смолкло. Слышались только всхлипывания. Больные плакали открыто, а сестры утирали слезы украдкой.

Оле поставили обезболивающий укол и на носилках понесли в машину.

Неделю спустя во дворе дома, где жила Оля, собралось много людей. Здесь были ее родственники, знакомые, соседи, сотрудники и христианская молодежь. Они собрались, чтобы проводить Олю в последний путь. Здесь были те, кто разделял с ней искренние беседы, кто посещал в больнице во время болезни, были и те, кто насмехался над ней, презирал, унижал... Кто-то успел примириться с ней, попросить прощения, кто-то — нет, а кто-то, не осознав своей вины, слепо продолжал идти по тому же кривому пути к своему осуждению.

Оля лежала среди цветов с безмятежным спокойствием на лице, неподвижная и холодная. Совсем недавно ее бесцветные губы пели последнюю песню страданий:

Ты — мой Бог святой,

Я к Тебе стремлюсь,

Ибо знаю: в Тебе — покой.

У Твоей груди успокоюсь я,

Успокоится сердце мое!

И когда придет

Тот последний час,

Верю, примешь меня к Себе...

Как она хотела перейти туда, где нет мук, боли и слез! Как хотела она успокоиться у груди своего Бога, Которого любила и Который любил ее! И вот этот долгожданный покой настал.

Оля ушла... А на земле осталось много подобных ей и сестер, и братьев, кто ищет в нас опору и поддержку и за кого мы ответственны перед Богом...