Ольга

Несвойственную рынку леность потревожил мягкий шорох колёс, раздавшийся со стороны задних ворот. Три "Ольги" привлекли внимание первых палаток, тут же навостривших все, что только можно и готовых встретить приезжих если не уважительным взглядом (или испугом), то хотя бы вежливым интересом.

Однако машину покинула лишь одна Ольга. Не без помощи обогнувшего чёрный блестящий корпус верзилы, она опустила начищенные носы сапог в осеннюю грязь. Чёрный плащ обвязывался поясов вокруг тонкой талии, и можно было бы даже подумать, что ей с трудом дышится. Но поднявшийся ветер развеял не только светлые пряди из аккуратного пучка, но и сомнения. Она дышала полной грудью, но говорила тихо, в основном обращаясь к кому-то из салона.

Первые палатки остались без её внимания, но вздохнуть с облегчением им не давал зоркий глаз, следивший за ними из лобового стекла. Будто циклоп-охранник, водитель следил за каждым, кому не счастливилось пройти мимо машины, припаркованной точно перед воротами.

Ольга уверенно лавировала между рядами, точно взявшая след ищейка. Она даже не попыталась напустить на себя окружающую медлительность, чтобы слиться с толпой продавцов и покупателей. Нет - ей нужно было это внимание. Точно таким же вниманием обычно окружают виселицу.

Располовиненная занавеской палатка пугала разнообразием утюгов и чайников, развешанных будто по линейке. Ровно половина на половину - ни больше, ни меньше. Но чуть дальше от границы-занавески, и начиналась творческая вакханалия.

Её встретил лишь один человек. Мужик выше её роста с каблуками на голову и шире в плечах раза в два. Что-то выдавал в нем скорее рабочего с вредного завода, чем продавца. И это явно не внешний вид. По его сморщенному лицу было понятно, что её появление было хоть и не желательным, но вполне ожидаемым.

- Интересный товар, - её растянутый комментарий остался без ответа. Молчаливое презрение плескалось в голубых глазах напротив неё.

Промах.

- Прикурить не найдётся? - в тонких пальцах промелькнул белоснежный цилиндр с отпечатанным на фильтре следом помады.

- Сука чернильная, - первый плюнул ей под ноги, едва не достав до лакированного тяжёлого носка.

Она опустила взгляд на тёмное месиво под ногой, а затем подняла на него. Прищурилась, как хищная птица, готовая вот-вот вспороть клювом чье-нибудь брюхо.

Второй промах.

Фигура за её спиной - чёрный истукан, воздух вокруг которого казался плотнее. Незажженная сигарета между красных губ смотрела фитилем вверх вниз. Молчание. Улыбка. Базар сузился до одного человека и желтоватого плевка на картонке.

Он пробежался крошечными глазами за коллегами по палаткам, но встретил что-то вроде сочувствия. Не настолько сильное, чтобы помочь ему выкрутиться, но достаточное, чтобы позже стать центром сплетен. Две кудрявые головы продавщиц уже слиплись висками, точно сиамские близнецы, их тихие рты зашевелились.

- Следи за языком, дебила кусок! - подзатыльник прилетел ему раньше, чем более страшное наказание, и между ними, точно ядро добросердечного Данко, загорелось голубовато-красное пламя.

Ольга наклонилась, осторожно убрав пальцами волосы за ухо. Её плащ зашелестел, а ворот уперся в голый край шеи.

Второй держал зажигалку на вытянутой руке, но даже этого расстояния недостаточно, чтобы пересечь огромное пивное пузо. Хоть кран вставляй. Он смягчил её сердце тем, что не торопится извиняться - понял, что слова для не значат ровным счётом ничего.

Между губ вышла ровная струя дыма.

- Палатка общая? - лёгкий кивок.

Такой же в ответ.

- Общая. Чайники мои.

Острый взгляд скользнул по металлическим бокам и пластиковым подставкам. Выцветшие этикетки говорили на разных языках, но общее на них все же было - цифры. Однако значения их в мире словесной торговли было столько же, сколько в разноязычных этикетках.

- Хорошие? - универсальный вопрос заставил остальных продавцов обернуться на свои товары. Ответ был заготовлен у каждого.

- Кипяток держат.

Ольгу это удовлетворило. Кратко и по делу, как она любит. За расписные метафоры, ласкающие её слух, ответственен совершенно другой человек.

На самодельной витрине в окружении цветочной поляны клеенок стоял коричневый чайник с толстыми стенками. На боку вырисовывался несуразный ящер, явно претендующий на звание дракона. На уродца в мире драконов, если пуститься в откровения. К такому обычно прилагались крошечные чашечки без ручек - или со следами ручек - но этот стоял в гордом одиночестве среди современных квартирных собратьев.

- А этот?

Вопрос не требовался - чайничный хозяин не сводил глаз с Ольги.

- Китайский фарфор.

- Китайский? - она засмеялась звонко со звуком бьющегося тонкого стекла. - Заверни.

Две трети окурка полетели в забитую доверху урну.

Утюги и первый её собеседник остались без внимания. Безразличие, конечно, будет иметь последствия - однозначно выйдет ему боком - но в данную секунду он отделался лёгким предупреждением.

Осознав, что хищная птица уже вдоволь насытилась, рынок вернулся к привычному ленивому шелесту. Возле жирных пирожков Ольга демонстративно сморщила нос.

Стоило ей сесть в машину, как на колено опустилась чёрная перчатка. В темноте салона мелькнул фиолетовый камень. Ласковое "Ольенька" осталось где-то в районе её подмерзших костяшек.

- Дорогой. Смотри, что у меня есть. Китайский фарфор.

Кончики пальцев брезгливо отодвинули бумагу, а потом послышался смех. Ядовитый. Даже в горловых звуках ощущается непривычный уху акцент.

- Мусор.

- Я тоже так считаю, - на бледную щеку возле серебряной цепочки лег поцелуй. - Трогай, Олежа.

Мотор неприятно заревел, объявляя всему базару о временном отступлении, и крутящиеся колеса начали разбрызгивать грязь, смешивая застарелый песок и глину.

Обломки свежего асфальта похоронили под собой вдребезги разбитый чайник.