Олеся

Григорий не спеша вытащил свой орган из тела девушки, натянул трусы и джинсы и, не сказав ни слова, ушел. А Олеся так и лежала на комоде, с задранной юбкой и со спущенными до колен трусиками. Её тело периодически вздрагивало. Олеся тяжело дышала и всхлипывала. Она не могла понять, что с ней случилось. Она не чувствовала своих ног, рук, даже губы — онемели. Во рту было сухо, язык не шевелился. Казалось, что она умирает, но какой-то очень приятной смертью. Когда член парня вошёл в неё особенно глубоко и резко, она почувствовала, как внутри её тела что-то вспыхнуло, ярким и очень ласковым огнём. Этот огонь тут же пронёсся волной и погрузил её разум в какое-то новое состояние. Казалось, что она полетела. Приходя в себя, Олеся первым делом почувствовала, что по её бёдрам, щекоча кожу, текут струйки. Она поняла, что Гоша уже ушел, оставив её одну. Но это ни капельки не огорчило девушку. Так даже лучше.

Полина решила, что сидеть в кресле, и обозначать из себя спящую — уже глупо. Она встала и подошла к Олесе.

— Олеся. Пойдём, сходим с тобой в душ. Тебе помыться надо.

Она помогла соседке стереть с ног ручейки выделений, вернуть на место трусики и оправить одежду и они направились в сторону ванной. Выгнав оттуда милующуюся парочку, Полина включила для Олеси душ и вышла.

После возвращения с вечеринки Олесю было не узнать. Она поменялась так резко, что это заметили все. Уже не было постоянной радости в глазах и бескорыстной улыбки. Казалось, что даже яркость её рыжих волос стала меньше. Казалось, что Олесю мучают какие-то сомнения и вопросы. Полина пыталась поговорить с подругой, но та лишь отмахивалась и говорила, что решит всё сама. На третью ночь после вечеринки она пришла с Денисом, когда Полина уже спала. Полинка наверно бы и не проснулась от их прихода, но Денис, в свойственном для него стиле, что-то задел и шум стал причиной пробуждения. Но Полина не стала показывать, что проснулась, надеясь быстро вернуться к сюжету сна. Но развернувшиеся события в комнате заставили её ещё раз удивиться.

— Раздевайся! Чего стоишь-то?

— А ты?

— И я разденусь.

Полина услышала шум снимаемой одежды. Ребята старались не разбудить её, говорили шёпотом.

— Трусы тоже снимать?

— Да! Снимай сразу, а то потом неудобно будет снимать.

— Отвернись!

— Дурак ты! Давай залезай под одеяло!

— А можно я сначала на тебя посмотрю!

— Ты дебил? Давай залезай!

Заскрипела общажная кровать.

— И что дальше?

— Сейчас, подожди! Ложись вот тут с боку.

Послышалось шевеление, а потом страстные вздохи Дениса.

— Тебе приятно?

— Оооочень! Я сейчас, это...

— Я тебе дам, это! Давай сюда передвигайся!

— Вот так?

— Да! Подожди, не тыкайся! Дай, я сама!

— Сюда?

— Да! Давай! Ну, вставляй уже!

Опять раздался сладкий вздох и кровать начала поскрипывать. Через несколько секунд скрип прекратился, но зато послышался стон Дениса.

— Ты что?! Уже всё?

— Да. Я... Так приятно.

— Ты дурак? Ты же в меня кончил!

— Что?! И что?

— Ты что, не знаешь, что это может быть? Ты дебил?

— А что теперь делать?

— Ничего! Молись!

— Олесечька! Я тебя люблю!

— Я тебя тоже, Ден!

Но молитвы не помогли. Через 5-ть месяцев Олеся брала академический отпуск и, забрав с собой на родину безропотного папашу-Дениса, уехала.