ОКО
ОКОРады представить вашему вниманию интервью с Антоном Junkoid Шмарговичем. Антон - наш большой друг и талантливый художник.
По разным причинам это интервью не удалось опубликовать ни на одном из тематических ресурсов, поэтому, мы опубликуем его здесь, в нашем небольшом, но уютном паблике, а так же постараемся издать его вместе с другими накопившимися материалами в журнале, который мы давно планируем напечатать и надеемся, что он когда нибудь выйдет.
PB:Расскажи про себя, как ты начал рисовать? Что послужило поводом или толчком к увлечению рисованием?
JG:Я не профессиональный художник и страсть к рисованию мне предалась от отца; также благодаря ему, я, впервые в четырехлетнем возрасте увидал великолепный альбом репродукций Альбрехта Дюрера (Рембрандт, Рубенс, Кранах и Брейгель предстали предо мною позже), что повергло меня просто в неописуемое восхищение… Это был первый из мощных импринтинг-импульсов из-за которого просто физически захотелось сделать также, второй, безусловно – чехословацкий палео-анималист Зденек Буриан и его великолепные полотна доисторических сцен жизни, которые я бесконечно рассматривал в таких подаренных мне тогда же, книгах: «Первобытный Мир» и «Летающие ящеры и древние птицы» - тогда де, кроме рисования, я увлекся и палеонтологией.
Третий толчок, думается мне, это была бабушкина обширная подшивка дореволюционных, приключенческих и науч-поп журналов - «Природа и Люди» и серия «Знание для всех», буквально начиненных эпично-патетическими офортами с высохшими мумиями, гигантскими костями, жуткими призраками, горящими дирижаблями, кровожадными аллигаторами и щупальценосными марсианами из уэллсовской «Войны Миров»…
PB:Твои работы напоминают иконы (обратная перспектива, нимбы, сами названия). Чем вызвано такое сходство? Что означают отсылки к христианству в твоих работах?
JG:Естественное влияние на такую иконографичность оказали все те же альбомы ренессансной живописи – мне всегда очень нравилась визуальная дидактичность всех этих фигур, их вечный мученический оцепеневший месседж: статичные, истощенные иерофанты помещенные в свои альковы и кивоты, чучела назидания, поучающие паству из сумрака своей затхлой сакральности.
Замечу, что существа помещенные мной на свои иконы не отягощены очевидной пошлостью богохульства, ведь на моих иконостасах им доступна такая же воможность стать святыми, канонизироваться в обскурантистском мире Нарко-Некро и там проявить свое упоительное weirdokkvlt-сподвижничество, источая чудесные таинства под лучезарным сиянием нимбов…
Для меня это сходство – важная часть декларативной визуальной традиции, один из любимых стилистических атрибутов для манифестации своей анти-клерикальной и анти-наркофобской позиции
PB:Расскажи саму концепцию твоих работ? Как ты опишешь своих … персонажей? Как они появляются в твоей голове? Что это за существа?
JG:Изначально, концепт моих работ трактовался мною как различные фантомные зарисовки из жизни Иных Существ - некая крипто-анималистика потустороннего многоликого зоосада, некро-биологическое сафари в пандемониуме фармацевтических грёз; позже эти этюды приобретали признаки обсценной сатиры или эпатирующей сатиры. Все изображаемые мной химеры, некроиды и прочие нарко-сомнамбулы конструируются моим воображением как независимые фрагменты страшной и странной летописи, их появление и существование возможно косвенно связано с моей реакцией на какие-то проявления социальной несправедливости, или же с острым желанием отстоять сакральные права всех истощённых эскапистов как свидетелей творческой истины…
PB:Какие мысли и идеи заложены в твои работы?
JG:Основная идея состоит в извечной и непостижимой многообразности окружающего нас универсума, в его прекрасной причудливой витальности и сверх-человеческой многомерной гармонии; мои же рисунки – это, вероятнее всего, субъективные визионерские аллегории, или криптограммы моего блуждающего воображения, - мой инструментальный, графический диалог с собственным сознанием и всеми его формами
PB:Расскажи, что оказало влияние на твои работы и как? Лично я, глядя на них, вспоминаю Берроуза, Лавкрафта, возможно Майринка.
JG:Да, все упомянутые тобой авторы из самых любимых и их влияние очевидно, кроме этого, из художников, кроме упомянутых выше Буриана и Дюрера, меня всегда инспирировало творчество Обри Бердслея, Фрэнка Фразетты и Ханса Гигера; к ним следует еще добавить визуальный ряд из работ различных художников, иллюстрировавших известные и не очень, дез- и блэк-метал пластинки (таких например, как американец Винсент Локке с эпохальным артом к пластинке «Тomb of the Mutilated» группы Cannibal Corpse )
Также наиболее важным из всех возможных вдохновений я считаю биологию, в самом развернутом, феноменологическом понимании этого термина – в широчайшем диапазоне всех возможных и не возможных фенотипических, ксено- , футуро- и крипто-проявленниях.
PB:Судя по твоему псевдониму, да и по названиям некоторых работ, вытекает логичный вопрос – какую роль вещества играют в твоей работе? Как ты относишься к легалайзу на постсоветском пространстве?
JG:Я рисую трезвым и не использую вещества в качестве творческих стимуляторов – это абсолютно бессмысленная затея, купирующая все творческие мотивации. Сами вещества и все социальные и исторические ритуалы с ними связанные интересны мне лично как атрибуты рекреации и только; на моих картинах они изображены как табуированные символы, как элементы глумления над всеобщей наркофобией, как еретические сигиллы или обязательные элементы иного мира..
Возможная легализация на пост-советском пространстве, мне кажется немного бестолковой затеей – опиаты и так легальны как государственный бич над обществом, психоделики – не принесут здесь тоже ничего нового.. Вот траву точно нужно узаконить – в первую очередь, как анти-алкогольную субстанцию, во вторую – как необходимый элемент борьбы с полицейской коррупцией
PB:Расскажи, как ты рисуешь? Как долго занимает процесс? Как, технически, ты выполняешь рисунки? Есть ли какие-то последовательности действий, ритуалы, мысли, которые предшествуют рисованию?
JG:Рисую увлечённо, чаще всего в одиночестве и в тишине. Сам процесс занимает день, от силы – сутки; это не относится к тем моим немалочисленным работам, которые выполнены маслом.
Технически процесс рисования довольно тривиален – карандашный эскиз, потом, как правило, следует этап заполнения форм определённым цветовым оттенком – для этого чаще всего пользуюсь акварелью, или цветными карандашами, пре-финальный этап – акцентирование при помощи фломастеров, или цветной туши и наконец, завершающее оконтуривание черной тушью…
Никаких ритуалов нет, испытываю лишь радостное предвкушение и любопытство, ведомые воображением мысли циркулирующие в моей голове описывают то, что изображается - иногда это заметно в названиях картин, иногда скрыто в виде пара-оккультных символах…
PB:Отдельная тема – это цветовая палитра в твоих работах. Как ты её подбираешь? Чем ты вдохновляешься?
JG:Я очень люблю экспрессивные цвета, ярко-ядовитые, наполненные интенсивной и навязчивой колористикой – думаю, что скорее всего, это продиктовано детским восхищением от первых увиденных комиксов; палитра подбирается мной сугубо интуитивно и почти наугад, очень часто пробую и экпериментирую сразу на бумаге, без цветовых проб и подготовительных набросков...
PB:Расскажи про свои издательские планы. Про материалы, которые ты хотел бы издать? Что легло в их основу, какая история этих материалов?
JG:Давненько мечтаю издать свои работы в виде концептуального арт-бука, или альбома – вероятно, это будет выглядеть как утерянный глумливый бестиарий, или как страницы крипто-оккультного панк-зина, или как обсценный графический роман, наподобие ‘’Meathook Seed’’ Джеймса Хэвока с иллюстрациями художника Майка Филбина… Недавно задумал написать, а в будущем и издать некую энциклопедия мракобесия – хроникальную компиляцию из наркофобских бредней повседневности, исторического обскурантизма и футуристической псевдо-науки (лучший пример для сравнения «Культура Апокалипсиса» Парфрея). Также у
меня в архивах есть ранние свои рассказы: часть из них – это вдохновенно кишкорвотные, навязчиво отвратительные и сатанинские, истории, вдохновлённые переводными текстами различных культовых дез- и блэк-метал групп, остальные же – это новеллы в духе Лавкрафта, даже скорее подражание ему и его всемогущей космологической архаике…
PB:Как ты воспринимаешь уфологию и вообще увлечение темой пришельцев? Всерьез, или, например, как в “Загадочной коже” Грега Араки, где инопланетяне – являются абстрактной проекцией внутренней жизни.
JG:Уфологию в ее нынешнем виде, я бы разделили на две категории: первая, уфомания – как экстатический мета-религиозный синкретизм настоящего с конспирологическими корнями и эсхатологическими надеждами; вторая, вероятное междисциплинарное и холономное, феноменологическое исследование с активным привлечением сциентистов из смежных миров антропологии, этологии, психофармакологии… В том, или ином виде, эти явления происходили, происходят и будут происходить, их семантический потенциал и заманчивый символизм гораздо глубже традиционных поп-импринтов в виде «космических тарелок забитых худосочными пассажирами» и возможно отражает фантомный эгрегор безусловной конечности человеческого сознания…