Огонь

Ещё один уже стоял на выезде из города. Семь утра. Какого черта. Вместо рюкзака у него был чемодан внушительных размеров. «Совсем уже обнаглели, черти,» – подумалось мне. Теперь нужно ещё ждать, пока возьмут этого перца, а потом меня.

Стоять на дорогах я не люблю, поэтому почесала вперёд, разглядывая прекрасные огнеземельные пейзажи. Господи, не верится, что это лето – днём семь-девять, ночью ноль… Я всё же надеялась на что-то более тёплое.

Интересно, что моя компания, Дани и его друзья – никто из них не из Усуаи. Сальта, Кордова, кто-то из Мисьонеса, кто-то из Сан Хуана – в общем, все с севера. Но так как всё перевёрнуто, то «север» здесь значит места жаркие и засушливые, а вот юг – как раз то, мне родное. Даже в Чили где-то видела граффити: наш север – это юг. Somos sur, как говорится.

Ребята все как один называют себя фуэгинос – что значит «житель Огненной Земли, Tierra del Fuego». Я не из Сальты, я фуэгино. Неважно, откуда родом. Живёшь здесь – огнеземелец. 

Уезжать было невероятно тяжело. На стёкла очков капнули слёзы, и я сама себе удивилась – я же никогда не плачу, покидая место, покидать – это моя участь, я всегда уезжаю, я почти никогда не возвращаюсь и уж точно никогда не остаюсь. А ещё я никогда не завожу никаких романов. Нахер надо, чтоб потом ещё невыносимей было прощаться, зная, что вы, скорее всего, никогда больше и не увидитесь? Да и это, не хочется. Просто не тянет. Мне и так нормально. Но тут что-то пошло не так, неожиданно затянуло, и давай, останься ещё на денёк, ну ещё на денёк, не уезжай, может, ещё один день?

Сука. Вот именно поэтому!

Утренний непрогретый воздух, ветерок с антарктической стороны – блядский плащ не спасает вообще. Согреться помогает только быстрый пешочек… о, ну и эта тачка, которая только что остановилась. Хуя се, спорткар!

Водитель оказывается любителем погонять, и вот мы уже на скорости 200 долетаем до соседнего города, и на обочине я вижу одну… нет, две, нет, три, нет, блядь, ЧЕТЫРЕ пары автостопщиков! Господи, я не уеду никогда. Стоп, этих я знаю.

– Тормози! Тормози! Это мои русские друзья! – кричу водиле.

Коммьюнити русских на континенте очень тесное, почти все знают друг друга в лицо либо же имеют представление. Забавно, что многие истории изначально мне рассказывались про «одного парня» или «одну девчонку» или же я просто не запоминала имён – но когда ты слышишь её во второй, третий раз – моментально вспоминаешь. Ещё прикольней, когда говорят «ну вот я однажды делал то-то и то-то», а ты ему: «ааааа так это был ты!!!», и я прямо не знаю, ребят, это такое прикольное чувство, он, она – притча во языцех, но стоит перед тобой. И круто, что мы вроде все бегаем по куску земли размером с целую Россию, но между собой все знакомы.

Номер Ромы мне дал друг (да, всё из тех же южных америк), сказал, что он в моих краях. После Нового года встретились в Усуае с ним и его напарницей Олей, повисели, а вот теперь я вижу их на дороге. Может, я по жизни человек восторженный (например, в тысячный раз видя диких гуанак или ньянду на обочине, я каждый раз кричу «смотри! смотри! это же гуанако!»), но меня такие штуки радуют дико.

Но я всё ещё пятая в очереди на тачку. Это элементарная вежливость – право уехать раньше получает тот, кто раньше пришёл на трассу. А ты встаёшь за ним. Метров на сто позади, но за ним. Кто знает, может, человек тут стоит уже сто лет, а ты такой бах и вперёд него! Поэтому все всё понимают. Приехала пятой – стой и жди. Конечно только, если тебя никто по собственному желанию не заберёт раньше… 

Ну да, у одиночки-девочки всегда есть небольшое преимущество. С этим ничего не поделаешь. Девочке больше доверяют, а одну упаковать проще, чем двух, и места надо меньше. В той машине места было на одного – и я поймала через три минуты. Вот же повезло, да?

Хотя какое это имеет значение, когда после аргентинской границы тебя не берет решительно никто. 9 километров пешком по бездорожью. Сука. Дует безбожно, в кроссовках камни, вставать, чтобы одеться теплей, нет сил – надо для этого раздеваться, ставить рюкзак в пыль, распаковывать его… Проще потерпеть и дойти.

До самой чилийской так никто и не возьмёт. Посылаю им проклятия, получаю ещё штамп в паспорт и остаюсь на погранпосту, чисто на всякий случай. Если что, так тут хоть укрытие есть.

Тучи сгущаются, накрапывает дождик, и я прямо укрепляюсь в правильности своего решения. А потом начинается пиздец.

Град. И ливень. С градом. И ветром, злым диким ветром. Мама не горюй.

К погранпосту тем временем причаливает немолодой автобус (на таком вполне могла гонять моя бабушка), открываются двери, и оттуда высыпают все эти наши бомжи, которые стояли передо мной на дороге; Рома с Олей в их числе. Я снова радуюсь.

Мне, тем временем, приткнуться никуда не удалось (да что ж за день такой! Специально пораньше вставала же), и ребята говорят, что можно вписаться в автобус – водитель по кличке Русский собирает с трассы всех автостопщиков, и их там уже человек десять. Охотно принимают и меня, и мы неспешно, но огромной компанией двигаемся в Чили. Дорогу завалило снегом – это в январе-то?

Чуваки оказываются ещё более восторженными, чем я – дикий гуанако на дороге под ободряющие крики «беги! беги! спасайся!» винтил что есть силы, и ребята громогласно отметили его успех. Когда гуанако перепрыгнул через колючую проволоку обратно в степь, автобус снова разразился дружественным «йеееееее!» и аплодисментами. Да, у меня в голове примерно так же происходит… 

Автобус Русского ранее принадлежал его дяде – в девяностых он пару раз скатался из Байя Бланки в Усуаю, и Русский (почему Русский – я не знаю. Может, его родители назвали его в честь самолёта, в котором познакомились) решил, что а почему бы и нет? Дядька же ездил 30 лет назад, значит, и мы доедем…

Мимо бежит ещё один гуанако. Компания снова кричит. Русский воздевает руку к небу… вместе с, мать его, рычагом переключения передач. На моём лице и лицах моих попутчиков застывает ужас.

– Todo tranqui, chicos! Спокуха, ребят, щас починим! – убеждает нас кто-то из хозяев автобуса, мы сворачиваем на обочину, кто-то бежит расставлять аварийные треугольники… и правда, чинят. Всё нормально. Я всё ещё не очень пришла в себя.

Автобус крутой – внутри и кухня с газом, и туалет с душем, и кровати – натуральный дом на колёсах, всё есть. Ссадив пару ребят, мы останавливаемся на ужин, который готовят на всех. Пустые макароны с маслом и солью, но почему-то невероятно вкусные. Может быть, потому что с любовью. Как ещё назвать это? Собрать 10 человек с трассы, всех везти и ещё накормить? А?

На автостопе и постоянном жмите по впискам учишься одной вещи – это очень сложно, но я стараюсь: это умение принимать помощь, которую тебе дают, но не давать ничего взамен. Потому что порой тебе просто нечего дать, а людям и не всегда надо твоё «взамен». Они помогают просто так, потому что им хочется помочь и сделать кому-то приятное. Я и сама так делала и делаю по мере возможности, но в свою сторону всё равно всегда неудобно. Конечно, гораздо легче чем-то отплатить, либо деньгами, либо посильным трудом – а когда дать нечего, это совсем другое ощущение.

Но так, наверное, и работает мир. Я делюсь информацией, своим трудом, вещами, которые могут сослужить службу другим – с одними людьми, а помощь беру от других. Это же круговорот, правда? Совершенно необязательно возвращать тому, кто тебе дал – передай другому. А он ещё кому-нибудь. И так по цепочке, а потом, замкнувшись, это вновь вернётся к тебе.

Автобус высаживает меня недалеко от дома. Это был очень тяжёлый день, вымотавший меня и физически (15 км с рюкзаком), и морально. Покупаю бутылку вина в киоске (в кои-то веки совсем не для себя) и иду к знакомой двери.

Колесо Сансары делает оборот.