Один.

Один (произносится как «О-дин»; др.-сканд. Óðinn, др.-англ. Woden, др.-герм. Wuotan, Wotan или Wodan, прагерм. *Wōđanaz или *Wōđinaz, “Повелитель ярости”) - один из самых сложных и загадочных персонажей в скандинавской мифологии и, возможно, во всей мировой литературе. Он является правителем богов-асов, однако часто отправляется далеко от их царства Асгарда в долгие одиночные странствия по Вселенной с чисто эгоистичными целями. Один неустанный искатель мудрости, но он мало заботится об общественных ценностях, таких как справедливость, честность или уважение к закону и обычаям. Он божественный покровитель не только правителей, но и преступников. Вотан бог войны, но также и бог поэзии, и он обладает видными «женоподобными» качествами, которые могли бы принести невыразимый позор любому историческому воину-викингу. Ему поклоняются те, кто ищет престижа, чести и благородства, однако его часто проклинают за то, что он ненадежный обманщик. Какой литературный персонаж — не говоря уже о боге, чье историческое поклонение охватывало большую часть континента на протяжении нескольких веков — мог бы воплотить все эти качества одновременно с их явными противоречиями?

Об имени.

Как упомянуто выше, имя Одина можно перевести как «Повелитель ярости». Его древнескандинавское имя Óðinn состоит из двух частей: во-первых, существительное óðr, «экстаз, ярость, вдохновение» и суффикс -inn, определенный артикль мужского рода, который, когда он добавляется в конце другого слова, подобного этому, имеет значение «владыка чего-либо». Историк одиннадцатого века Адам Бременский подтверждает это, когда переводит «Один» как «Яростный». Óðr может принимать бесчисленное множество разных значений. В одной из саг Один описывается так: «когда он сидел со своими друзьями, то был добр и весел, однако во время войны, его поведение было ужасно жестоким».

Этот экстаз, который воплощает и передает Один, является объединяющим фактором в бесчисленных сферах жизни особенно с ним связанных: война, власть, мудрость, магия, шаманизм, поэзия и смерть.

Война.

В современной массовой культуре Одина часто изображают как чрезвычайно почетного правителя и полководца (не говоря уже о невероятно крепком телосложении), но представления древних скандинавов были далеки от этого. В отличие от более благородных богов войны, таких как Тюр или Тор, Один побуждает мирных людей к борьбе ради того, что, по современным меркам, является совершенно зловещим удовольствием. Его позиция недалека от изречения Ницше: «Вы говорите, что благая цель освещает даже войну? Я же говорю вам, что благо войны освещает всякую цель.».

В соответствии со своей связью с властью, Один обычно не заботится об обычных воинах, предпочитая вместо этого щедро благословлять только тех, кого он считает достойными этого. Многие из величайших германских героев, таких как Старкад и род Вёльсунгов, пользовались покровительством Одина.

Он поддерживает особенно тесную связь с берсеркерами и другими “воинами-шаманами”, чьи боевые техники и связанные с ними духовные практики сосредоточены вокруг достижения состояния экстатического единения с некоторыми свирепыми тотемными животными, обычно волками или медведями, и, как следствие, с самим Одином, повелителем таких животных.

Таким образом, как бог войны, Один в основном озабочен не причинами какого-либо конфликта или даже его исходом, а скорее грубым, хаотичным боевым безумием (одним из основных проявлений óðr), которое пронизывает любую такую борьбу.

Власть.

Предпочтение Одина элите распространяется на все сферы общества. Будучи вождем богов-асов, он является божественным архетипом правителя. Он легендарный основатель многочисленных королевских династий, и короли, как и воины-шаманы, могут претендовать на него как на своего покровителя.

Германские народы, как и другие индоевропейские народы, первоначально имели трехъярусную общественно-политическую иерархию: первый ярус состоял из правителей, второй-из воинов, а третий-из земледельцев и других людей, занятых производством. Боги и богини могут быть легко введены в эту схему, и Один вместе с Тюром соответствует первому ярусу — правителям. Однако решающее различие между Тюром и Одином в этом отношении заключается в том, что Тюр имеет гораздо больше общего с правлением по закону и справедливости, тогда как Один — с правлением при помощи магии и хитрости. Тюр — рассудительный и праведный правитель; Вотан — хитрый, загадочный и изворотливый правитель.

Как ни парадоксально, Один часто является любимым богом преступников и тех, кто был изгнан из общества за какое-то особенно гнусное преступление. Подобно Одину, многие из этих людей были исключительно волевыми воинами-поэтами, равнодушным к устоявшимся общественным нормам, такими, как Эгиль Скаллагримссон (Сага об Эгиле) и Греттир Асмундарсон (Сага о Греттире). Датский историк конца XII - начала XIII века, Саксон Грамматик, даже рассказывает историю о том, как Один был изгнан из Асгарда на десять лет, чтобы другие боги и богини не были запятнаны мерзкой репутацией, которую он приобрел среди многих людей.

Независимо от социального положения, мужчины и женщины, которым благоволит Один, отличаются умом, творчеством и своими умениями в пресловутой "войне всех против всех". Станут ли такие люди королями или преступниками, зависит в основном от удачи.

Мудрость, магия и шаманизм.

Одно из самых больших различий между монотеистическими и политеистическими религиями состоит в том, что в первой Бог, как правило, всезнающ, всемогущ, вселюбив и т.д. Политеистические боги — совсем другая история; как и любой человек, дерево или ястреб, они ограничены своими возможностями. Для Одина любое ограничение — это нечто, что необходимо преодолеть любыми средствами, и его действия осуществляются в контексте неустанного и безжалостного поиска большей мудрости, большего знания и большей силы, обычно магического рода.

Одним из самых ярких атрибутов его внешности является его единственный, пронзительный глаз. Другая его глазница пуста – глаз, который когда-то там был, принесен в жертву ради мудрости.

В другой раз Один “пожертвовал собой”, пригвоздив себя копьем к мировому древу Иггдрасиль на девять дней и ночей. В конце этого испытания он постиг руны, магический древнегерманский алфавит, который, как считалось, содержал ответы на многие из величайших секретов мироздания. Вот как впоследствии он описывал это:

Стал созревать я
и знанья множить,
расти, процветая;
слово от слова
слово рождало,
дело от дела
дело рождало.

Жажда соревнований однажды заставила его бросить вызов мудрейшему из великанов, дабы узнать, кто был более знающим и ученым. В качестве приза была голова проигравшего. Один выиграл, задав своему противнику вопрос, ответ на который мог знать только он сам.

Вместе с Фреей, он один из двух величайших практиков шаманизма среди богов.

Его шаманские духовные путешествия хорошо задокументированы. В Саге об Инглингах говорится, что он часто “путешествует в далекие страны по своим собственным делам или по делам других”, в то время как другие считают его спящим или мертвым. Другой пример записан в эддической поэме "Сны Бальдра", где Один поехал на Слейпнире, своем восьминогом коне, типичном для шаманизма Северной Евразии, в подземный мир, чтобы посоветоваться с мертвой провидицей от имени своего сына.

Одина, как и шаманов всего мира, сопровождают фамильяры, такие как вороны Хугин и Мунин, волки Гери и Фреки и Валькирии.

Шаман, как правило, должен пройти ритуальную смерть и возрождение, чтобы обрести свои силы, и Один прошел именно такое испытание, когда открыл руны.

Мы уже говорили, хотя и кратко, о берсеркерах и других выдающихся “воинах-шаманах” под покровительством Одина. Это была наиболее общественно приемлемая форма германского шаманизма.

Другая форма германского шаманизма содержится в магической традиции, известной как сейдр, главными практиками которой являются Один и Фрейя. В традиционном германском обществе для мужчины занятие сейдром означало фактический отказ от мужской гендерной роли, что вызывало заметное презрение окружающих. Как показывают саги, это останавливало не всех. Однако даже Один не был защищен от таких обвинений в “немужественности”, его дразнили за принятие женских черт и задач, которые составляют основу сейдра. Саксон в упомянутом выше отрывке об изгнании Одина рассказывает, что “своими фокусами и тем, что взял на себя роль женщины, он навлек на имя богов самые гнусные сплетни”. Обратите также внимание на упоминание о "созревании" в приведенном выше стихе – хотя это, безусловно, метафора, но это метафора, нагруженная сексуальным подтекстом, который были бы немедленно узнаваем для любого средневекового читателя или слушателя поэмы. В глазах дохристианских северных европейцев практика Одином сейдра сделала его довольно “не мужественным” существом, неспособным оправдать ожидания, возлагаемые на честного человека.

Но мы уже заметили, что Один мало беспокоится о чести. Он не из тех, кто отказывается от экстатической практики, даже если она приносит ему дурную славу.

Поэзия.

Один говорит только стихами, а способность сочинять стихи — это дар, которым наделяет по своему желанию. Он украл у великанов мед поэзии, первоисточник способности красиво и убедительно говорить и писать. С тех пор он раздает его некоторым богам, людям и другим существам, которых считает достойными его. Древнескандинавское название меда – Óðrœrir, "мешалка одра", а, как мы видели, óðr ("экстаз, ярость, вдохновение") также является корнем имени Один. Этот опьяняющий напиток, наряду с силой, которую он дает, является еще одним проявлением его переполняющего экстаза.

Смерть.

Когда римские писатели говорили о богах и богинях других народов, они обычно пытались отождествить их с божествами своей религии. Когда они упоминали Одина, они называли его Меркурием, римским психопомпом (божественной фигурой, которая сопровождает тех, кто только что умер, из царства живых в царство мертвых). Это показывает, что Один ассоциировался со смертью куда сильнее, чем с войной, иначе его бы сопоставляли с Марсом (обычно так делали с Тюром или Тором).

Один правит Вальгаллой, самым престижным местом обитания мертвых. После каждой битвы он и его духи-помощники, валькирии (”выбирающие павших"), прочесывают поле битвы и выбирают половину всех убитых воинов, чтобы перенести их в Вальгаллу (затем Фрейя берет себе оставшуюся половину).

Он был частым получателем человеческих жертвоприношений, особенно королевских кровей, знати и вражеских армий. Обычно это делалось с помощью копья, петли или и того и другого – тем же способом, каким Один “принес в жертву сам себя” (др.-сканд. gefinn Óðni, sjálfr sjálfum mér), чтобы познать руны. Обычным, но пугающим способом завоевать его благосклонность в бою было бросить копье во врага, принося его в жертву богу с криком: “Вы все принадлежите Одину!"(др.-сканд. Óðinn á yðr alla).

Часто отмечается его мастерство в некромантии, магическом искусстве воскрешения мертвых и общения с ними.

Есть несколько причин, по которым Один поддерживает эту связь с мертвыми, включая жажду заполучить их знания и мудрость, однако самая важная причина — его управляемое страхом желание иметь как можно больше лучших воинов на своей стороне, к моменту когда ему придется встретиться с волком Фенриром во время Рагнарёка – даже если он знает, что он обречен умереть в битве.

Всеотец.

Одно из бесчисленных имен Одина - "Всеотец" (др.-сканд. Alfaðir). – Потому что, – говорит Снорри Стурлусон, – он отец всех богов. И, как мы уже отмечали, Один числится божественным предком бесчисленного множества семей со всей Северной Европы. Он одновременно связан и с асами, и с ванами (муж Фрейи Од — это только одно из воплощений Одина) и даже с турсами (его мать — Бестла, одна из первых инеистых великанов).

Как все это поможет нам понять личность Одина? Точно так же, как присутствие Тора ощущается во время грозы, присутствие Одина ощущается в ярости. Для людей той эпохи вдохновение, ярость и экстаз были не простыми явлениями, а священными и даже божественными. Они лежали в основе бесчисленных предприятий, в том числе тех, которые были особенно важными в жизни викингов. Возможно, именно поэтому Один является вождем богов – сферы жизни, над которыми он властвовал, были те же, что и у людских вождей.

Норвежцы видели в своих богах силы, поддерживающие порядок во Вселенной. Как "Всеотец", Один был "дыханием жизни", или чем-то вроде "воле к власти" Ницше. Конечно, не случайно Один сыграл бо́льшую роль в сотворении мира, чем любой другой бог. Без его живительного экстаза, без магии, проницательности и ясности, которые он приносит, жизнь была бы невозможна.