Очки

— Стой, не надо, я боюсь, — защебетала она.

— Чего? — спросил я и продолжил гладить ее острую попку, так и хотелось начать.

— Что услышат, — а потом помедлив добавила, — что увидят.

Я нырнул под перекладину, потянулся и закрыл ставни, что бы она не переживала, что ее могут и в правду увидеть, хотя кто вообще смотрит на небо, земля ближе, пот и горбатятся, всматриваясь себе под ноги. Сой член так и качался из стороны в сторону, кажется она его увидела.

— Не надо, прошу тебя, — голос был не жалобным, а просто умоляющим, — я еще ни разу не делала этого.

— Девственница? — удивился я, разве такое в наше время бывает?

— Да, — как бы виновато ответила она.

Провел рукой между ног, коснулся ее напряженных губок, чувствовалось как они гудят, они от прикосновения задрожала, тело затряслось, она в страхе промямлила, вытянула голу и сжала плечи.

— Я должна остаться девственницей.

Вот те на. Посмотрел на попку и на центральный кратер, он то сжимался, то разжимался, как будто пытался что-то сказать, я стоял и наблюдал за ней. Толи унижение, толи соблазн, толи желание, толи просто мужская похоть, да черт его знает, что у меня в башке, но вид ее острой, открытой, откровенной попки меня немного взбесил. Она, что это специально так говорит, так делает, что бы я вел себя как зверь. А кто я в прочем такой? Я и есть зверь. У меня мысли изначально были отвратительные, но вот почему? Я ведь о ней мало, что знаю, хорошая девушка, молодая, у нее вся жизнь впереди, но вот попка, пока чудная. Стою и любуюсь ей, а то что у меня между ног уже давно стоит столбом и от нетерпения дрожит. Положил руку на него, а он как молодая гончая, дергается, рвется в перед, не хочет ложится в руку, так и норовит вырваться, и я с этим ничего поделать не могу, он просто обезумел, стал бешенным и видя жертву стребует своей доли.

Подошел в плотную и просто прикоснулся им, сперва ее злых губок, она зарычала, но не крикнула и ни сказала ни слова, просто по-звериному зарычала. Положил руку на перекладину и чувствую, как через нее передается ее рык, такой тяжелый, звериный, еле уловимая вибрация, но рык зверя, тигрицы, стоит отпустить, и она тебя разорвет. Я не трус, но и мне стало даже страшно. Головка посинела, с нее капнуло тягучая прозрачная капля, я посмотрел куда она упала, а после прикоснулся тупой головкой ее губок и опять рык. Слыша его отчетливо, опять прикоснулся и опять она зарычала. Не хотел входить в нее и уж тем более лишать ее девичей ценности, я ведь не зверь, но не мог удержаться и еще пару раз не коснутся головкой ее, как мне казалось так же рычащих, как и ее хозяйка — губок.

Я это сделал специально, чтобы злить и еще раз злить как ее, так и себя, она дергалась, но не сильно, боялась поцарапать руки, может делала вид, что злится, и все же она дергалась так, что вздрагивал по до мной пол. Остановился. Теперь остановилась ...

и она, ждала, что дальше, ей просто хотелось все, что в ее силах, но так, чтобы ник кто не узнал об этом, поэтому и молчала, это ее спасательный билет, но и ее гиря на ногах. Положил обе ладони на ягодицы, она дернула задом, ну прямо как кобылка. Провел ладонями по ее пояснице и опустил вдоль бедер, она опять задергала задом из стороны в сторону стараясь отшвырнуть мои руки, а зря.

Сжал пальцами ее ягодицы, мягкая, нежная кожа, они захрустели как не спелый плод, развел их пошире будто хотел ее разорвать, они неестественно разошлись, стали торчать в стороны. Вдруг кратер раскрылся, ее сжатый до этого момента анус чуть вздулся как гейзер, что вот-вот взорвется, но тут же опустился, раскрыв жерло своей черной пропасти. Я не стал долго ждать и любоваться открывшейся перспективой, а сразу ткнул уже опухшей к этому моменту головкой в медленно пульсирующий анус.

Она заерзала, затрясла попкой, стала извиваться, рыка не было, хрип вырывался из ноздрей, остановился и она сразу же, несколько секунд подождал и продолжил, и она продолжила извиваться. Так продолжалось минут пять, только стоило мне коснуться ее черного кратера головкой как она вздрагивала и начинала извиваться. Но с каждой минутой она делала все это более спокойней, нет, силы ее не покинули, я ощущал их через мышцы в ее на бедрах, они были стальными, она просто все реже и реже прогибалась, натягивала веревки и водила попкой из стороны в сторону.

Все она остановилась, энергия гейзера иссякла. Я еще раз ткнул головкой в ее кратер, реакции никакой, чуть надавил, ничего, отпустил и опять надавил. Кожа вокруг ануса была мокра от той самой жидкости, что выделял мой пенис, он смазал ее так обильно, что в следующий раз, когда я направил головку в центр и чуть сильней надавил им, головка сразу провалилась. Член как шомпол вошел в ее зад. Она прогнулась, сделала это так как могла себе позволить, так как это дали веревки на ее руках, попка буквально завибрировала, пропуская все глубже и глубже мой кол. От наслаждения я затрясся. Было такое удивительное состояние, напряжение и огонь в паху, во мне сжалась невидимая пружина, которая рвала мои мускулы, пальцы затряслись, а потом я не выдержал и трахнул, после еще и еще. Я трясся как кобель, задница подпрыгивала, а я продолжал и продолжал. Нечем стало дышать, а мышцы ног перестали слушаться, в последней агонии я вошел в нее и рухнул на ее тело. За все это время она ни издала ни звука, не шевельнулась. Обняв балку, я чувствовал, как из меня пульсируя выплескивается сперма, она перетекала в нее, из одного сосуда, в другой.

Медленно, сознание стало возвращалось ко мне, а вместе с ним и отрезвление. Смотрел на ее спину, чувствовал, как покачиваются ее груди, хотелось их взять и прижать, но я стоял на пошатывающихся ногах и смотрел как медленно выскальзывает мой член. Все затихло. Отошел на несколько шагов, голуби, им все равно, они все так же продолжают ворковать, глупые птицы. Посмотрел на нее. Ее тело было спокойным, как будто уснула и все же она красивая, пусть и с этого ракурса, она соблазнительна именно соблазнительна. Заправился, почему-то не спешил развязывать, подождал еще с минутку, а после начиная с ног отвязал руки. Она лежала и не спешила вставать, потрогала запястья, как будто проверяя нет ли на них царапин и подтеков от веревок, а после осторожно соскользнула с перекладины. Стоял в стороне.

— Извини за трусики, — сказал ей.