Очки

Все она остановилась, энергия гейзера иссякла. Я еще раз ткнул головкой в ее кратер, реакции никакой, чуть надавил, ничего, отпустил и опять надавил. Кожа вокруг ануса была мокра от той самой жидкости, что выделял мой пенис, он смазал ее так обильно, что в следующий раз, когда я направил головку в центр и чуть сильней надавил им, головка сразу провалилась. Член как шомпол вошел в ее зад. Она прогнулась, сделала это так как могла себе позволить, так как это дали веревки на ее руках, попка буквально завибрировала, пропуская все глубже и глубже мой кол. От наслаждения я затрясся. Было такое удивительное состояние, напряжение и огонь в паху, во мне сжалась невидимая пружина, которая рвала мои мускулы, пальцы затряслись, а потом я не выдержал и трахнул, после еще и еще. Я трясся как кобель, задница подпрыгивала, а я продолжал и продолжал. Нечем стало дышать, а мышцы ног перестали слушаться, в последней агонии я вошел в нее и рухнул на ее тело. За все это время она ни издала ни звука, не шевельнулась. Обняв балку, я чувствовал, как из меня пульсируя выплескивается сперма, она перетекала в нее, из одного сосуда, в другой.

Медленно, сознание стало возвращалось ко мне, а вместе с ним и отрезвление. Смотрел на ее спину, чувствовал, как покачиваются ее груди, хотелось их взять и прижать, но я стоял на пошатывающихся ногах и смотрел как медленно выскальзывает мой член. Все затихло. Отошел на несколько шагов, голуби, им все равно, они все так же продолжают ворковать, глупые птицы. Посмотрел на нее. Ее тело было спокойным, как будто уснула и все же она красивая, пусть и с этого ракурса, она соблазнительна именно соблазнительна. Заправился, почему-то не спешил развязывать, подождал еще с минутку, а после начиная с ног отвязал руки. Она лежала и не спешила вставать, потрогала запястья, как будто проверяя нет ли на них царапин и подтеков от веревок, а после осторожно соскользнула с перекладины. Стоял в стороне.

— Извини за трусики, — сказал ей.

Она как будто не услышала меня, поправила юбку, аккуратно расстегнула пояс и опять застегнула, выпрямляя при этом все складки на платье. Она не смотрела на меня, была занята собой, вот начала поправлять прическу, локон за локоном, а после взяла сумочку, что упала на пол, достала платок и обтерла ее от пыли, после взяла губную помаду и подкрасила ею себе губки, и только после всего этого ответила.

— Да ладно.

Что она хотела этим сказать, не знаю, но от нее веяло чем-то потрясающим, чем-то настолько сексуальным и волшебным, что я еще с минуту стоял и просто как пацан любовался ею.

— Проводишь? — неожиданно спросила она у меня.

Я проводил, но только до своей площадки, дальше она спустилась сама и даже не подняла головы, на душе было тоскливо и чертовски противно, в тот день я так и не смог сесть работать, карандаш валился из рук.

Прошли дни, я не мог без нее, не мог спать, даже есть не хотелось, только беговая дорожка отвлекала от мыслей, но ненадолго. Смотрел как она уезжает, ка приезжает, но она ни разу не подняла головы, чтобы взглянуть на тот чердак, как будто ничего и не было. Так проползли двенадцать дней, а после не выдержал и уселся на площадке, ровно там, где сидел в прошлый раз. Она появилась к пяти часам, обычно она уже дома, но сегодня пришла поздно, я перестал ее ждать, просто сидел и черкался в своем блокноте, появились мысли не заметил, как подъехал лифт, как открылась дверь и она, чуть было не упустил ее. Цветная кофточка вся в полевых цветах, так и сияла на фоне унылого подъезда, и почти черная строгая юбка, гордо поднятый подбородок и еще, что успел заметить, волосы собраны в шишечку на затылке.

— Зайдешь? — спокойно спросил я ее, но она даже не остановилась, не повернула головы, подошла к двери, открыла и зашла, щелкнул замок.

Не знал, что и делать, вот так сидеть или уйти, что дальше, что? И вдруг щелкнул замок, повернул на щелчок голову, она вышла на середине площадки, медленно, с великим достоинством подняла голову и посмотрев на меня спросила.

— Сейчас? — голос был неуверенный, но прозвучал спокойно, я встал.

— Да, — ответил ей и протянул руку.

Она не подала руки, вернулась к двери, закрыла ее на замок и стала подуматься по ступенькам. На ее лице не было эмоций, о чем она думала мне трудно было понять, ни улыбки, ни косого взгляда, как робот поднялась и зашла в квартиру. Закрыл за ней дверь. Она сняла босоножки, что цокали в подъезде и прошла в комнату.

— Ты один? — поинтересовалась она

— Да.

— Что мне делать? — как-то уж совсем сухо спросила она.

Я даже растерялся, подошел к окну и прикрыл его, дул сквозняк, не поворачиваясь к ней сказал.

— Трусики сними, — сказал я ей спокойно, как будто это для меня обыденно, хотя встречались всего-то второй раз.

— А юбку? — понизив голос просила она.

— Как хочешь, — ответил ей.

— Я ее сниму, не хочу помять.

Она так и сделала, ловко запустила руки за спину, расстегнула молнию и бордовую пуговичку, а после осторожно, как будто и в правду боялась ее помять сняла юбку цвета ночи, не черную, а что-то среднее между тёмно-голубым и черным как мгла. Переступила через нее и аккуратно свернув повесила на спинку кресла.

У нее широкие бедра, первый раз не заметил, не до того было, чуть смуглая кожа, хотя лицо и руки белые и черные трусики на слегка опущенных ягодицах и все же красиво. Она не смотрела на меня, я и не хотел этого, хотя ожидал, что на ее лице проскользнет хоть какое-то подобие эмоции, но нет, как мрамор холодное и не тронутое морщинами. Все так же не спеша и отточенными движениями она сняла их и так же аккуратно положила поверх юбки, провела ладонью, как бы разглаживая их и повернувшись ко мне доложила.

— Я готова.

Мы встречались раз или два разе в неделю, и она всегда была готова, я удивляюсь, нет не себе, а ей. Понял, что она не такая холодная как казалась, Нуне очень чувствительна, сексуально, хотя старалась этого не показывать, раз или два улыбнулась, но это было, наверное, с ее стороны случайно, даже не прилично. Она занималась сексом только в попку и ни как иначе, просила делать только так, я не возражал, даже нравилась вот так. Я привык к ней, она ко мне, но все время, Нуне ни разу не разделась, ей нужен был только минутный секс и не более, жал. Мне хотелось ее погладить, даже поцеловать, я представлял какое у нее тело, но не видел. И вообще эта история изначально не правильная, такого просто не должно было случится и уж тем более продолжения, какой-то полный бред, моя фантазия. И все же теперь я ее не караулил на площадке, она звонила и спрашивала: «Можно?», я всегда отвечал «Да», тогда она говорила: «В пятнадцать» и ложила трубку. Спустя несколько месяцев она в первые в сексе проявила эмоции, я это почувствовал раньше, чем она приоткрыла губки, сперва просто ахнула, потом захлебываясь простонала и опять ахнула. Постепенно она раскрывалась, становилась все более и более открытой, все более и более свободной и уже не стояла и не ждала меня как обреченная, а поглаживая мой член сама садилась на него.

Потом от Ромки узнал, что она выходит замуж, но когда спросил ее, Нуне не ответила, а в первые чмокнула в щечку. Действительно, через месяц у них была свадьба, ее отец Амаяк и мать Наира похоже этому были очень рады. Несколько раз даже видел ее жениха Ваграм, деловой, в костюмчике, блестит, как будто только, что сняли с полки, а вот глаза колючие. Думал, что все расстались на том и кончилось, но нет неожиданно она позвонила и спросила: «Можно?».

В этот раз она разделась до гола, и я в первые ее увидел такой какой она есть, тонкая талия, широкие бедра и плечи, небольшая и чуть провисающая грудь. Она выглядела как-то неказисто, но эту ломанную пропорцию в ее теле стало видно только сейчас, в одежде все иначе. Я стоял и по-настоящему любовался ею, в этот раз она улыбнулась, по-настоящему улыбнулась мне, от чистого женского сердца и робко прикрыв лобок повернулась и пошла в спальню. На ней остались только одни очки, в последнее время она стала носить их, наверное, испортилось зрение, но и их она сняла и аккуратно положила на мой столик.

— Раздвинь диван, — единственно, что она попросила.