Обучение

Большая ошибка № 8. Бояться познавать новое

 С достижением Возраста Мудрости я обратил внимание на то, что мне стало страшновато узнавать что-то новое. Насколько я могу судить, это происходит со многими по мере взросления. Но я также вижу молодых людей, которые, сталкиваясь с чем-то новым – чем-то, чего они не понимают, – просто разворачиваются и уходят. В том, чтобы узнавать о пока еще неизвестных вещах, заключается некое неудобство, в то время как в том, что мы уже знаем, есть нечто успокаивающее, что заставляет нас молчаливо и почти неосознанно избегать нового.

 Для многих из нас это особенно касается новых технологий. Вы возитесь со своим телефоном, а ваш друг замечает это и говорит: «Слушай, может, лучше просто воспользоваться „СуперЧатом“?»

 На мгновение вы впадаете в панику, решая, ответить ли: «Да ладно, я уж как-нибудь по старинке», – или просто признаться, что вы понятия не имеете, что за штука этот «СуперЧат». Если вы признаетесь, возникает еще один неловкий момент, когда ваш друг решает, открыты ли вы к тому, чтобы узнать что-то новое.

 Нужно быть открытым, при том чем старше вы становитесь, тем больше.

 Так вот, это было в один из моих первых приездов с лекциями в Шанхай. Дама, с которой я не знаком, предлагает мне пожить в ее квартире в течение выходных. Мой друг Хуан Цзинь помогает мне втащить багаж по лестнице и разобраться с дверным замком. Он помогает мне устроиться и замечает, что я пытаюсь выйти в Интернет.

 – Нужна помощь, геше-ла? – спрашивает он, наклоняясь над ноутбуком.

 – Пожалуй, нужна, – говорю я. – Я вроде пробую тот пароль, который та леди здесь написала, но, похоже, он не работает.

 – Можно мне взглянуть? – спрашивает он.

 – Ну что ж… – на самом деле я бы лучше забыл об Интернете и завалился отсыпаться после долгого перелета, но Хуан Цзинь всегда так искренне старается помогать, и мне не хочется, чтобы он думал, будто подвел меня. Конечно же, в моем компьютере все настроено на английском, а у него – на китайском, но он просто как-то так встряхивает резко головой один или два раза, словно собака, которая только что гуляла под дождем, и начинает разбираться.

 – Гм, да, этот пароль, кажется, не работает, – он достает мобильный и уточняет у хозяйки квартиры пароль – с ним все в порядке. Ну-ну.

 – Хм, так, – он начинает менять настройки Wi-Fi на моем компьютере. Я уже немного нервничаю.

 – Эмм, да, сеть обнаружена, – говорит он. – Видите, вот здесь?

 Я глубокомысленно киваю, хотя не на сто процентов уверен, что знаю, о чем он говорит.

 – Да, но что-то не так, – говорит он. – Не возражаете, если я нажму вот эту кнопку, на которой написано «Расширенные настройки», и посмотрю, что там?

 – А ты знаешь, для чего она? – спрашиваю я.

 – Не-а, – отвечает он. – Я такими компьютерами не пользуюсь.

 – Ты никогда не пользовался таким компьютером и хочешь залезть в расширенные настройки? – спрашиваю я.

 – Ага, – кивает он, и прежде чем я успеваю возразить, нажимает три какие-то кнопочки в расширенном меню и попадает в администраторские настройки протокола TCP/IP.

 – Цзинь, ты вообще знаешь, что значит TCP/IP на китайском компьютере?

 – Понятия не имею, – улыбается он, на секунду поднимая на меня свои ясные глаза. Я не успеваю ничего добавить, и он нажимает кнопки в меню еще и еще раз, меняя настройки и выясняя, что на что влияет. Я все сильнее ощущаю синдром смены часовых поясов и просто перестаю следить за тем, что он делает. Я пытаюсь вспомнить, не знаю ли я кого-нибудь в Шанхае, кто бы мог привести мой компьютер в норму, после того как Хуан Цзинь закончит в нем ковыряться.

 45 минут спустя Цзинь наконец-то, не сдерживая вздоха, закрывает ноутбук. Я уже лежу на кровати лицом вверх, с полузакрытыми глазами.

 – Не получилось, – говорит он. Я выразительно указываю глазами на дверь. Он не понимает намек.

 – Интересно, может быть, это… роутер? – спрашивает он.

 – Роутер? – переспрашиваю я, слегка сомневаясь, что смогу отличить роутер от вафельницы. Он вскакивает, переворачивает квартиру вверх дном и в конце концов находит такую маленькую черную коробочку с антенной в нижнем углу одежного шкафа. В мгновение ока он падает на четвереньки, выставив зад из шкафа, выдергивает шнуры из роутера и меняет их местами. Теперь я пытаюсь придумать, как мне найти в Шанхае того, кто сможет починить роутер, совершенно испорченный человеком, который понятия не имеет, что это за штука.

 Цзинь перебирает как будто все варианты подключения шнуров к роутеру, а потом все-таки пожимает плечами почти без какого-либо огорчения.

 – Дело не в шнурах, – улыбается он, глядя на меня. Прошел уже час с тех пор, как, направляясь к двери, он заметил, что у меня не получается выйти в Интернет.

 – Ну ладно, – говорю я таким тоном, который означает: «Мне бы очень хотелось, чтобы ты сейчас ушел, и я мог отдохнуть от этого 24-часового перелета, который я только что совершил». Но происходит некая языковая нестыковка, и Цзинь, кажется, воспринимает мои слова как просьбу основательнее вникнуть в эту проблему.

 – Мой друг… он устанавливает роутеры! – радостно восклицает он. – Я могу позвонить ему!

 И вот вскоре Цзинь говорит со своим другом по телефону (в Шанхае уже полночь, и я даже не хочу думать о том, сколько пробило в моем родном часовом поясе). Теперь он разобрал роутер и переключает проводки внутри. Я не верю своим глазам. Мне приходит в голову, что мне бы ни за что не хватило духу зайти так далеко в обращении с устройством, даже названия которого я не знаю.

 Мне также приходит в голову, что у Цзиня совершенно иное отношение к изучению вещей, о которых он пока ничего не знает. Может быть, это как-то связано с тем, что, еще не достигнув сорокалетнего возраста, Цзинь был мультимиллионером. Вдруг он поднимается.

 – Что случилось? – спрашиваю я. Где-то глубоко в душе я опасаюсь, что он сейчас выйдет на улицу и начнет перестраивать вышку сотовой связи перед нашим зданием.

 – Готово! – говорит он с улыбкой и указывает на мой компьютер. Сигнал Wi-Fi сильный и четкий. Теперь я действительно прихожу в волнение, потому что официально я уже онлайн, и я не могу просто лечь спать и сказать своим друзьям завтра после обеда, что не отвечал на письма, потому что не мог выйти в Интернет.

 И еще кое-что меня беспокоит.

 Цзинь уже у двери квартиры, он готов ступить за порог. Но, будучи образцовым джентльменом, он поворачивается и спрашивает: «Я могу помочь чем-нибудь еще?»

 – Ага, – ворчу я.

 – Чем же? – спрашивает он.

 – Вернись-ка сюда. Покажи мне, ради бога, что ты сейчас сделал, чтобы починить этот роутер.

 Потому что в следующий раз для вас может быть очень важно знать, как починить роутер, и, если вы не нау́читесь этому ради себя самого, научи́тесь ради других людей. Все без исключения новое, что вы узнаете, потенциально может помочь кому-то еще. Может быть, однажды вы застрянете в глуши, в занесенной снегом хижине, и у кого-то, кто попал под лавину, будут переломаны все кости, и вам нужно будет каким-то образом передать послание тому, кто сможет отправить туда вертолет, чтобы эвакуировать этого человека и спасти ему жизнь.

 Ладно, это, пожалуй, чересчур экстремально, но вы поняли, о чем я. Когда вами движут одни лишь эгоистические мотивы (когда единственный человек, которому пригодится то новое, что вы выучили, – это вы сами), тогда да, это естественно, что вы чувствуете некоторое сопротивление.

 Но если вы просто будете помнить, что, чему бы вы ни научились, это может на самом деле пригодиться в ситуации, когда кто-то действительно нуждается в помощи, то все ваше отношение к изучению нового изменится.