Образец
ЯMuch later, Alice would wonder what might have happened if she’d gone to bed when she was supposed to.
It was a fluke, really, because she was the sort of girl who almost always followed the rules. But she’d been doing schoolwork and she’d lost track of time.
It was a Saturday night, and her tutor, Miss Juniper, had assigned her another chunk of algebra for Monday morning. Alice excelled in all her subjects—she never would have allowed it to be otherwise—but in algebra her excellence was born of hard work and long hours rather than natural talent, so she’d determined to make an early start. She wouldn’t be bothering anyone, either. Her room had its own little writing desk and even its own electric lamp, which her father had had installed three years before with the boast that no daughter of his was going to ruin her eyes scribbling by gaslight.
Her father had been working late again. When Alice heard the telltale creak of the front door, she weighed the odds and decided he’d probably be happier to see her than angry that she was still up. She shrugged into her robe and padded into the hall and down the stairs.
The late-night silence was a little unnerving. Alice had grown up in a house that had practically bustled with servants and guests, even in the middle of the night, and she was used to seeing strangers about. But the servants had departed one by one as times had grown mean, until only Cook, Miss Juniper, and her father’s man were left, and the visitors were less common than they used to be. The guest rooms that lined the hallway were all shut up now, with sheets draped over the furniture.
She passed the doors quickly, tugging her robe a little tighter, and ducked into the servants’ stairs that led to the kitchen. Her father would probably be there, fixing himself something hot to drink.
Sure enough, the swinging door at the bottom of the steps was outlined in yellow light. Alice put her hand out to push it open, but as her fingers brushed the wood she heard the voices, and realized her father wasn’t alone.
“. . . you have to know what we can do for you, Mr. Creighton,” said someone who wasn’t her father. “Someone is going to take advantage of it sooner or later.”
Alice turned away at once. Being up late was one thing, but eavesdropping on her father’s business conversations was quite another. She’d put her foot on the first step when the sound of her father’s voice brought her up short.
“Don’t you dare!” he shouted. “Don’t you dare threaten my family.”
The words hung in the air for long seconds, like a fading firework.
Her father never shouted, at least not in her hearing. He was a quiet, honest man who dealt fairly with everyone, put flowers on her mother’s grave once a month, and went to church every Sunday. Hearing him talk like that was like watching a teddy bear yawn and reveal a mouth full of fangs. Alice stood perfectly still, not daring to move even her eyes. She wanted to run, knew she ought to—whatever was being said was obviously not for her ears—but her feet felt like lead weights.
“Mr. Creighton,” said the other man. “Nobody’s threatening. I’m just stating a fact. Nothing wrong with stating a fact, is there? No law against it.”
His voice was odd, high and nasal. Alice could hear a strange sound as well, a kind of urgent thrum-thrum-thrum.
“Don’t mess me around,” her father said, not shouting now but still angrier than she’d ever heard him. “We both know what you’re here to say, and I’m sure you know what my answer’s going to be.”
“I strongly recommend you reconsider your position, Mr. Creighton.” The thrumming grew louder. “For the sake of everyone involved.”
“By God,” Alice’s father said. “So help me, I ought to break your ugly head against the wall.”
“You could do that,” the other man said. “You could do that, Mr. Creighton. But you won’t. You know it would be unwise.” His voice dropped a fraction. “For the girl, most of all.”
Slowly, ever so slowly, Alice turned around. Her heart was still beating so hard, it seemed a wonder that her father couldn’t hear it. She stepped back down to the door, carefully avoiding the creaky step, and pressed her fingers into the crack of light. It was wrong, possibly the most wrong thing she had ever done in her entire life, but she had to see. She gave the swinging door the lightest touch, and the crack widened into a gap big enough for a garter snake, to which she applied her eye.
The light made her squint. On one side of the room was her father, still in his suit, looking rumpled. His hair was damp with sweat. One of his hands was curled around the handle of a cast-iron frying pan sitting on the range, as though he meant to swing it and make good on his threat.
Across from him, hanging in the air, was a fairy.
When Alice had been a little girl, her father had given her a book called The Enchanted Forest. It was a big book made with thick paper, and had large type with pen-and-ink illustrations on each facing page. She’d probably been a bit too old for it, truth be told, but she’d read it anyway, as she read every piece of printed material that fell within her reach. It was the story of a rather stupid little girl who wandered into an enchanted forest, and caused a good deal of havoc among the creatures who lived there.
One of those creatures had been a fairy. It was a slim, child-like figure with wide eyes and a button nose wearing flowing robes, held aloft by gauzy insect wings—Alice had always imagined the wings in translucent greens and blues, like a butterfly’s—and it had looked down at the little girl with an air of amused benevolence while it stood daintily in her raised palm.
At that age, Alice had grasped the idea that some things in books were real, and others were not. Questioning her father had revealed that there were such things as lions, tigers, and elephants (he’d promised a visit to the zoo, which had yet to happen), while trolls, centaurs, and dragons were the figments of writers’ overactive imaginations. Alice remembered feeling vaguely annoyed at the author of The Enchanted Forest, who had clearly intended to deceive little girls possessing less penetrating intellects than her own.
There was, her father had told her, no such thing as fairies, either.
The thing hovering in the air in Alice’s kitchen was similar enough to the picture in the book to be instantly recognizable, but he was larger, for one thing. The creature in the book had been insectile, six inches high at most, while this creature was a good two feet from head to heel. His wings were enormous, considerably bigger than his slender body, and beat the air so fast, they were a blur, like a hummingbird’s. They were colored, not in greens and blues, but yellow and black, which put Alice in mind of something nasty and poisonous.
The fairy’s skin was off-white and gnarled with warty growths sprouting clusters of thick, black hair. His scalp was bare and bald as an egg, gleaming wetly in the electric light. He had no nose at all, and his eyes were wide but black from edge to edge. When he spoke, she could see a mouth full of needle-like teeth, and a long red tongue like a snake’s.
Alice closed her eyes. This, she thought, is ridiculous. There are no such things as fairies. She gave herself a pinch on the arm, which hurt, and counted slowly to ten.
When I open my eyes, she thought, he will be gone.
“I really wish you’d at least hear my offer,” said the nasal voice.
Alice opened her eyes. The fairy was still there. He had hovered closer to her father, his wings thrum-thrumming, one tiny finger wagging in under his nose.
“I will not,” Alice’s father said. “I will not entertain any sort of offer. Go back and tell your master that. And tell him, if he troubles me again, I’ll . . .”
The fairy waited, lip curled in a cocky grin that showed his teeth. “You’ll what, Mr. Creighton?”
“Get out!” he shouted. “Get out of my house!”
There was a long moment of silence. The fairy hovered, impudently, as if to demonstrate that he didn’t have to go just because her father had said so. Then, with an affected sigh, he spun in the air and zipped out the open doorway on the other side of the room. Alice heard one of the front windows rattle open.
Her father sagged, like a heavy weight had been fastened around his shoulders. He let go of the frying pan and leaned on the range for support. Alice wanted to run to him, but she didn’t dare. Whatever she had just seen—and she was still not certain what she had just seen—it was something she had not been supposed to witness.
Alice’s father took a long breath, closed his eyes, and blew it out slowly, tickling the edges of his mustache. Then his eyes snapped open, full of panic.
“Alice,” he said, under his breath. “Oh God.”
All of a sudden he was running, struggling to get his feet under him, caroming off the kitchen doorway and out toward the main stairs. Alice was caught for a moment in stunned surprise, then started running herself, back up the servants’ stairs, heedless of the creaking. He made it to her door only a few seconds before she arrived.
Finding the door ajar, he flung it open, and stared wide-eyed at the empty room. His expression, bathed in the glow of her electric desk lamp, was the most terrifying thing Alice had ever seen.
She hurried to his side and grabbed his arm. “Father! Is something wrong?”
“You—” He gestured weakly at her empty room, then down at her. “I thought—”
“I was studying,” Alice said, “and I got up for a moment. I’m sorry if I startled you.”
All at once his fierceness melted, and he wrapped his arms around her in a hug so tight, he lifted her off the ground.
“Alice,” he said, his scratchy cheek pressed against her forehead. “Alice.”
“I’m here, Father.” She squirmed until she worked her own arms free, then put them around him as far as they would go.
“It’ll be all right,” he said. She wasn’t sure if he was talking to himself or not. “Everything is going to be all right.”
“Of course it is,” she said.
When he let go, there was something new in his face, a strange, wild determination so far out of the ordinary that it made Alice feel scared and proud of him, both at once. He set her down gently, put his hands on her shoulders, and looked her in the eye.
“I love you,” he said. “You know that, don’t you?”
Alice felt herself blushing. “Of course.”
His eyes were already miles away. He patted her shoulder, absently, and then hurried toward his study. Alice looked after him, wondering about the decision she’d seen in his eyes.
Then, because she was a girl who followed the rules, she went back into her room and went to bed.
The next morning, everything seemed so normal that Alice almost thought she’d dreamed the whole thing. Almost, but not quite.
She woke up in her familiar bed, under her warm, familiar quilt with its frayed edge. Her room was just her familiar room, with the heavy oak wardrobe in one corner and the framed picture of her grandmother looking down benevolently.
There was no elf sitting on her desk, and her books were just where she’d left them the night before. No troll in the heavy wooden chest at the foot of the bed, only the winter comforters and an ancient pair of stuffed rabbits she couldn’t quite bear to throw away. She even, feeling intensely self-conscious, lifted the bedskirts and looked underneath, but there was no dragon there, only a thick layer of dust.
Nevertheless, she was certain what she’d seen had been real. The memory was bright and clear, not fuzzy and fading the way dreams were. When she sat down for breakfast with her father, she became doubly sure. He was acting normal, but it was an act, a little too sincere to believe.
“Earthquakes again,” he said, paging through the Times. “First New Zealand, now Managua. Thousands dead, it says.”
“That’s terrible,” Alice said, because she knew it was expected of her. She was trying to keep from staring at her father’s face. He’d washed and shaved since last night, of course, but there was still something tight around his eyes. It wasn’t a dream, she thought. I’m sure of it.
“Something ought to be done about it,” he said, turning the page. “And still fighting in Spain. Seems like the whole world’s coming to pieces.”
“You always say they only print the bad news,” Alice said.
Her father looked up and smiled, but it didn’t reach his eyes.
Cooper, her father’s man, appeared with a plate of toast and jam. Properly speaking, it wasn’t his job to serve at table, but Alice’s father had been forced to give the last of the footmen the sack when they’d caught him stealing from the pantry. Cooper insisted he didn’t mind. In this day and age, he said, a man ought to be grateful to have work at all.
Her father put the paper aside and went to work on the toast, all in silence. Alice took a slice herself and carefully covered it with jam, right to the edges, working carefully with the butter knife to spread it evenly. The longer neither of them spoke, the more the silence grew and grew, like some monstrous thing squatting on the table between them. When her father finally cleared his throat Alice gave a little start.
“Alice.”
“Yes, Father?”
“I’m going on a trip.” He paused, and took a deep breath. “Something’s come up. It’s important, I’m afraid.”
“When?” Alice said. “And how long will you be gone?”
“I’m catching a steamer tonight.”
A ship? Her father’s business took him all over New England, and occasionally as far as Chicago or Washington, D.C., but he’d never been gone for more than a week, and never on a steamer. “And where—”
“Here.” He folded the paper and pushed it over to her. “It’s the Gideon,bound for Buenos Aires.” The schedule, a set of stops all down through the Caribbean and South America, was printed in a neat box beside the ticket prices and number for inquiries. “This way you’ll be able to keep track of me.”
Alice put one hand on the paper and swallowed hard, trying to sound as normal as she could. “When should I expect you back?”
His expression cracked. Just for a moment, but Alice was watching him closely, and she knew him better than anyone. His mouth turned down, pulling at his mustache, and his eyes glittered with tears.
“It’ll be some time,” he said. “I’m sorry, Alice. I wish there was another way.”
Something was wrong, very wrong. Alice fought a growing thickness in her throat.
“Perhaps I should come with you,” she said. Ordinarily she wouldn’t have dreamed of offering such a suggestion unbidden, but desperate times called for desperate measures. “You’ve always said I need more experience in the practical side of business—”
“No,” he said, a little too quickly. “Not this trip. When I get back . . .” He forced a smile. “Maybe then it’ll be time for you to start making the rounds with me. But I’ll make sure to send you a postcard from every stop.”
The following day, Miss Juniper moved into one of the guest rooms and added looking after Alice to her tutoring duties, although in truth Alice didn’t take much looking after. She worked on her French, and her algebra, and completed everything she was assigned on time. When Miss Juniper asked her what she wanted to do for her day off, Alice told her that she wanted to go to the Carnegie Library. She spent eight solid hours there, a solemn girl alone at one of the great wooden reading desks, working her way through a stack of books that represented everything the library had on the subject of fairies.
Her father needed her help, she was certain of it. She wasn’t sure why, or how, but the brief glimpse of the fairy in the kitchen was all she had to go on. She took home a notebook full of references and scribbles, and as many books as the librarian would let her have. She stayed up late reading that night, and the night afterward as well. Alice was not a girl who believed in half measures.
Two days later, Cooper brought her the Times with breakfast. The front page told her that President Hoover had given another speech promising that the worst was over, that the stock market had taken another tumble, and, below the fold, that the steamer Gideon had gone down in a freak storm off Hatteras, with all hands.
Намного позже, Алиса думала, что случилось, если бы она пошла спать вовремя.
В самом деле, это была удача, потому что она была той девочкой, которая всегда следовала правилам. Но во время домашней работы время летит так быстро.
Была суббота, ночь, и ее учительница, мисс Юнипер дала ей еще одно задание по алгебре на понедельник. Алиса преуспевала во всех предметах - она никогда не позволяла себе чтобы было иначе - но в алгебре Алиса добилась успехов путем многочасовой тяжелой работой, а не природным талантом, как она думала в начале.
В ее комнате стоял маленький письменный стол, и даже собственная электрическая лампа, которую три года назад установил ее отец, чтобы похвастаться, что его дочь не испортит зрение, когда строчит под газовым освещением.
Ее отец снова работал допоздна. Когда Алиса услышала красноречивый скрип входной двери, она взвесила шансы, и решила, что он будет счастлив увидеть ее, чем зол. Она пожала плечами и спустилась по лестнице.
Ночная тишина немного нервировала. Алиса выросла в доме полный служащих и гостей даже в середине ночи, и привыкла видеть незнакомцев. Но все слуги ушли, остались только повар, мисс Юнипер и помощник отца, а гости теперь были редкостью. Комнаты для гостей были закрыты с накинутыми простынями на двери.
Она быстро подошла к двери, туже затянула свой халат и нырнула на лестницу для прислуги, которая вела на кухню. Ее отец возможно там, готовит себе чай.
И в самом деле, пол под раздвижной дверью был окрашен в желтый свет. Алиса протянула руку чтобы войти, но как только ее пальцы коснулись ручки она услышала голоса и поняла, что ее отец не был один.
-... вы знаете, что мы можем сделать для вас, мистер Крейтон, - сказал кто-то, кто не был ее отцом. - Кто-то рано или поздно воспользуется этим.
Алиса сразу отвернулась. Не спать до допоздна - это одно, но подслушивать деловые разговоры отца - совсем другое. Она уже вступила на первую ступеньку, когда голос отца заставил ее остановиться.
- Не смейте! - закричал он. - Не смейте угрожать моей семье.
Слова несколько секунд висели в воздухе, словно исчезающий фейерверк.
Ее отец никогда не кричал, по крайней мере, она не слышала. Он был спокойным, честным человеком, который ко всем относился одинаково, раз в месяц приносил цветы на могилу матери и каждое воскресенье ходил в церковь. Слушать как он говорит было то же, что наблюдать, как зевает плюшевый мишка, открыв рот полный клыков.
Алиса стояла неподвижно, боясь даже глазом моргнуть. Она хотела убежать, и знала, что должна так поступить - все, что говорилось за дверью, очевидно, было не для ее ушей - но ее ноги будто в свинец превратились.
- Мистер Крейтон, - ответил другой мужчина. - Никто не угрожает. Я просто констатирую факт. Что в этом плохого? Никто не запрещает это делать.
Его голос был странный, высокий и носовой.
Алиса слышала странный звук, а также настойчивый брум-брум-брум.
- Не связывайтесь со мной, - сказал ее отец, но не громко, а злее, чем она когда-либо слышала. - Мы оба знаем зачем вы здесь, и я уверен, что также знаете, каков будет мой ответ.
- Я настоятельно рекомендую вам пересмотреть свою позицию, мистер Крейтон, - бренчание становилось все громче. - Ради всех.
- Клянусь Богом, - сказал отец Алисы. - Видит он, я должен разбить вашу уродливую голову об эту стену.
- Вы могли бы это сделать, - ответил другой. - Вы могли бы, мистер Крейтон. Но не сделаете. Вы знаете, как это не благоразумно. Особенно для девочки.
Медленно, очень медленно, Алиса повернулась. Ее сердце билось так, казалось чудо, что ее отец не слышал это. Она шагнула обратно к двери, тщательно избегая скрипа, и прижала пальцы к щели откуда проникал свет. Это было неправильно, возможно самое неправильное, что когда-либо она делала в своей жизни, но теперь Алиса могла видеть. Она осторожно раздвинула дверь, и щель превратилась в зазор, достаточно большой, чтобы в нее проползла змейка, и стала смотреть.
Свет сделал ее косоглазой. В одной стороне комнаты был ее отец. Его волосы были влажными от пота. В одной руке он держал чугунную сковороду, как будто хотел размахнуться им и воплотить свою угрозу в жизнь.
Напротив него в воздухе висел... фейри.
Когда Алиса была маленькой, отец подарил ей книгу «Зачарованный Лес». Это была большая книга, сделанная из толстой бумаги, с чернильными картинками на каждой странице. Она, возможно, была немного старше для этой книги, но она все равно читала каждый кусок как могла. Это была история довольно глупой маленькой девочки, которая забрела в зачарованный лес, и вызвала немало паники среди существ, живших там.
Одним из этих созданий был фейри. Он был худым, с большими глазами, телом, как у ребенка и в гладкой робе, поверх которой виднелись просвечивающиеся крылья, как у насекомых - Алиса всегда представляла себе крылья полупрозрачных оттенков синего и зеленого, как у бабочки - и он смотрел вниз на маленькую девочку с воздуха.
В этом возрасте, Алиса начала верить, что некоторые вещи из книги реальны, а другие - нет. Расспрашивая отца, она узнала, что есть львы, тигры и слоны, в то время как тролли, кентавры и драконы были фантазией. Алиса смутно помнила, как была зла на автора «Зачарованного Леса», который намеревался обмануть девочек, которые были немного лишены ее интеллектуальных способностей.
Но отец не говорил, что фейри не существуют.
То, что висело в воздухе на кухне Алисы был достаточно похож на картинку в книге, чтобы она сразу его узнала, но он был гораздо больше. Существо в книге было насекомообразной, не более шести дюймов, когда как это существо было добрых два фута от головы до пят. Его крылья были огромными, больше, чем его тело, и били в воздухе так быстро, что казались размытыми, как у калибри. Они были цветными, но не синие и зеленые, а желтые и черные.
Кожа фейри была грязно-белой и корявой, с бородавчатыми наростами размером с виноград. У него были черные волосы, а кожа на голове похожа на яйцо, мокро блестящее в электрическом свете. Носа у него не было вообще, а большие глаза были черными от края до края. Когда он говорил, Алиса могла видеть полный рот иглоподобных зубов и длинный красный язык, как у змеи.
Алиса закрыла глаза. Это, думала она, слишком нелепо. Никаких фейри не существуют. Она ущипнула себя за руку и стала медленно считать до десяти.
Когда открою глаза, думала она, он исчезнет.
- Я очень хочу, чтобы вы, по крайней мере, услышали мое предложение, - сказал носовой голос.
Алиса открыла глаза. Фейри был до сих пор там. Он теперь висел ближе к отцу, его крылья бренчали все громче, один крошечный палец помахивал под его носом.
- Я не буду, - ответил отец Алисы. - Я не буду думать ни над каким ваших предложением. Возвращайтесь и передайте это своему хозяину. И скажите ему, если он побеспокоит меня снова, я...
Фейри ждал, приподняв губы в нахальной усмешке, и показывая свои зубы.
- Вы что, мистер Крейтон?
- Убирайтесь! - закричал он. - Убирайтесь из моего дома!
Это была долгая минута тишины. Фейри нахально парил, демонстрируя, что он никуда не уйдет лишь потому что так сказал ее отец. Затем, с наигранным вздохом он развернулся в воздухе и молнией вылетел в дверь на другой стороне комнаты. Алиса услышала, как один из передних окон с грохотом раскрылась.
Ее отец прогнулся, словно под тяжелым грузом, опустившейся на плечи. Он опустил сковороду и облокотился на стену. Алиса хотела подбежать к нему, но не посмела. Все, что она увидела - она еще не была уверена, что это правда - не должно быть ей известно.
Отец Алисы вздохнул, закрыл глаза и подул, щекоча край своих усов. Потом его глаза распахнулись полные паники.
Алиса, - сказал он, задыхаясь. - О, Боже.
Внезапно он побежал, как только могли позволить ноги, налетел на дверной проем кухни и выскочил на парадную лестницу. Алиса на миг ошеломленно застыла, потом побежала обратно вверх по лестнице для прислуги, не обращая внимания на скрип. Он появился у двери, как только она вскочила в комнату.
Найдя дверь слегка открытой, он распахнул ее и с широко раскрытыми глазами оглядел пустую комнату. Выражение его лица при свете электрической лампы было самое страшное, что Алиса когда-либо видела.
Она подбежала к нему и схватила руку.
- Отец! Что случилось?
- Ты... - он жестом указал на ее пустую комнату, потом вниз на нее. - Я думал...
- Я уроки делала, - ответила Алиса. - Встала на мгновение. Извини если напугала.
Вся его ярость сразу растаяла, и так стиснул ее в объятиях, что поднял с пола.
- Алиса, - пробормотал он, когда его колючая щека коснулась ее лба. - Алиса.
- Я здесь, отец.
Она извивалась до тех пор, пока ее руки не освободились, потом обхватила его насколько могла.
- Все будет хорошо, - сказал мистер Крейтон.
Она не была уверена, говорит он сам с собой или нет.
- Да, - ответила Алиса.
Когда он отпустил ее, в его выражении было что-то новое - странная, дикая решительность, которая заставляла Алиса одновременно бояться и гордиться своим отцом. Затем положил руки ей на плечи и посмотрел в глаза.
- Я люблю тебя, - сказал он. - Ты знаешь это, не так ли?
Алиса покраснела.
- Конечно.
Его глаза были уже далеко отсюда, как и мысли. Он рассеянно похлопал ее по плечу и заторопился в свой рабочий кабинет. Алиса провожала его взглядом, задаваясь вопросом, что он задумал.
Затем, потому что она была той девочкой, которая следовала правилам, она вернулась в свою комнату и легла спать.
На следующее утро все казалось таким нормальным, что Алиса уже думала, что ей приснился плохой сон. Почти, но не совсем.
Она проснулась в знакомой кровати, под своим теплым одеялом с потертым краем. Ее комната была той самой, с тяжелым дубовым шкафом в одном углу, и фотографией бабушки, глядящей добрым взглядом.
Не было эльфа, сидящего за ее письменным столом, а книги лежали там, где она их оставила. Не было тролля в сундуке у подножия кровати, только зимнее одеяло и пара древних чучел кроликов, которых она не смогла выбросить. Она даже посмотрела под покрывала, но дракона тоже не было, только толстый слой пыли.
Тем не менее, она была уверена, что вчерашнее было реально. Память была яркой и четкой, а не неясной и смутной, как исчезающие сны. Когда она села за завтрак с отцом, она стала уверена вдвойне. Он вел себя как обычно, но не столь убедительно, чтобы в это поверить.
- Снова землетрясение, - сказал он, листая «Таймс». - Сперва Новая Зеландия, теперь Манагуа. Тысячи жертв, как говорят.
- Это ужасно, - произнесла Алиса, потому что знала, что от нее ожидали. Она старалась не смотреть в глаза отцу. Конечно, он умылся и побрился с прошлой ночи, но он не спал, Алиса была уверена в этом.
- С этим надо что-то делать, - сказал он, переворачивая страницу. - Все еще продолжается сражение в Испании. Кажется, весь мир крошится на куски.
- Ты всегда говорил, что они печатают только плохие новости, - ответила Алиса.
Отец поднял голову и улыбнулся, но глаза остались прежними.
Купер, помощник отца, появился с тарелкой тоста и джема. По правде говоря, прислуживать за столом не входило в его обязанности, но отец Алисы вынужден был уволить последнего, когда поймали его на краже из кладовки. Купер не возражал. Он сказал, что человек в его возрасте должен быть благодарен, что у него вообще есть работа.
Ее отец отложил газету в сторону и молча принялся за тосты. Алиса взяла себе ломтик и аккуратно намазала джемом, осторожно работая с ножом. Никто не заговорил, тишина все росла и росла, как будто что-то ужасное разделяло их за столом. Когда ее отец закончил, Алиса потихоньку начала.
- Алиса.
- Да, отец?
- Я должен уехать. - Он сделал паузу и глубоко вздохнул. - Боюсь, случилось кое-что важное.
- Когда? - спросила Алиса. - И надолго?
- Я сяду на пароход сегодня вечером.
Корабль? Дела отца завели его по всей Новой Англии, а иногда далеко в Чикаго или Вашингтон, но он никогда не уходил больше чем на неделю, и никогда на пароходе.
- А где...
- Здесь. - Он сложил бумагу и протянул ей. - Это Гидеон, направляющийся в Буэнос-Айрес.
График остановок на протяжении всего Карибского бассейна и Южной Америки, был аккуратно напечатан рядом с ценами на билеты и номерами для справок.
- Ты всегда сможешь связаться со мной.
Алиса положила руку на бумаги и с трудом сглотнула, стараясь не выдать своего волнения.
- Когда ты вернешься?
С его лица спала фальшивая маска. Всего на мгновение, но Алиса это заметила, а она знала его лучше, чем кто-либо. Его губы вздрогнули, а глаза заблестели от слез.
- Это займет некоторое время, - сказал он. - Прости, Алиса. Я хотел бы, чтобы все было по другому.
Что-то было неправильно, очень неправильно. Алиса боролась с растущим комом в горле.
- Может, я могу пойти с тобой, - спросила она.
Обычно она и не мечтала такое предложить, но отчаянные времена требуют отчаянных мер.
- Ты всегда говорил, что мне надо больше практики...
- Нет, - сказал он немного резко. - Не в этот раз. Когда я вернусь... - он улыбнулся через силу. - Может быть тогда ты начнешь ездить со мной. Я позабочусь о том, чтобы присылать тебе открытки на каждой остановке.
На следующий день, мисс Юнипер переехала в один из гостевых комнат, хотя за Алисой не надо было столько приглядывать. Она занималась с ней французским, алгеброй, и следила, чтобы все было сделано вовремя. Когда мисс Юнипер спросила ее, чем хочет заняться в выходные, Алиса сказала, что хочет пойти в библиотеку Карнеги. Она провела там восемь часов, как одна из серьезных девушек за деревянным столом для чтения, роясь во всех книгах, где встречались феи.
Отцу нужна ее помощь, она знала это. Но не была уверена почему, или в чем, но беглый взгляд фейри на кухне заставлял ее работать дальше. Она взяла домой тетрадь полную ссылок и каракули, и столько книг, сколько библиотекарь ей разрешил. В эту ночь на читала допоздна, и даже ночью. Алиса не была девочкой, которая верила в половинчатые меры.
Два дня спустя, за завтраком Купер принес ей номер «Таймс». Главная страница поведала ей о том, что президент Гувер выступил с еще одной речью, что худшее позади, и фондовый рынок больше не обвалиться. А в нижнем полосе говорилось, что пароход Гидеон ушел ко дну во время страшного шторма