О том, что убьёт Запад: о войнах, инфантильности, о своих и чужих.

Ежели бы все воевали только по своим убеждениям, войны бы не было…

Л. Толстой. “Война и мир”.

Школьника из Нового Уренгоя, выступившего в Бундестаге, принялись линчевать. Гимназию, в которой он учится, принялись проверять. Это ужасно. Хомячки Хомякова всегда выступали и будут выступать за абсолютную свободу слова. В ответ на глупость здравое общество продекларирует, что это глупость, на этой декларации сойдётся и успокоится. Общество же больное не доверяет само себе и полагает, что фраза “уничтожьте Россию, киньте зигу, убейте евреев” действительно заставит кого-то уничтожать Россию, кидать зигу и убивать евреев, а, значит, это сочетание слов вредно, его надо признать незаконным, а человека, который его придумал, посадить в тюрьму на столько, на сколько это возможно.

На самом деле, такая политика приведет только к увеличению количества тюремных заключенных, но с количеством заключенных у России и так проблем нет. Так что я вместо борьбы со словами, которая, кстати, абсолютно бесполезна, потому что слова вам никак не победить, предлагаю формировать культуру общественного диалога.

Слова и токсичная реакция на них — это всегда сигнал о проблеме: проблема может быть, как у говорящего, так и у реагирующего. Поэтому я сейчас попытаюсь изобразить, будто общество наше здоровое и буду говорить о проблеме с холодным умом без “кем был его дед?”, “я его встречу в Новом Уренгое!”, “мой дед умер, ааа, сука!”. Эти цитаты наглядно демонстрируют проблему у реагирующих, потому как трубят о том, что культуры диалога в российском обществе нет.

У России две беды

И все же вернемся к мальчику в немецком парламенте. У нас общество возмущено тем, что парень сострадает к нацистам, которые были нашими врагами, поубивали кучу нашего  народа и, вообще, несладко нам от их деятельности пришлось. Но общество удивительно поверхностно смотрит, ведь парень своей речью наглядно изобразил главные беды современного европейского/западного/северного общества.

Во-первых, Николай явно потерял способность к дифференциации своих и чужих. Что ж, это проблема не одного Коли, но многих стран постмодернистского общества вездесущего глобализма. И происходит это по понятным причинам: сейчас мы видим не безликие фигуры немецких солдат, которые советскими плакатами подавались как страшные-страшные нелюди, и казалось, что у них 3 ноги, сердца вовсе нет и желудок смещен несколько вправо. Сейчас мы можем прочесть реальные истории этих немецких солдат, многие из которых действительно были восемнадцатилетними совсем юными мальчиками, которых просто мобилизовало государство, а они оказались в негостеприимной России и умирали там. Трогательно? Да нисколько.

Этот вот взгляд свидетельствует о второй, главной, беде современного общества белых людей — об  инфантильности. Люди сейчас, которые незапропагандированы по самое "не хочу", могут найти нечто человеческое и понятное им в абсолютно любом злодеянии, все же люди. Архитекторы Холокоста были не кровавыми извергами, а простыми формалистами-чиновниками, которые “просто выполняли приказ”, но что с того? В каждом убийце, маньяке и террористе есть что-то простое, людское, но что с того? Торговля рабами в среднеазиатских странах, по мнению среднеазиатов, не противоречит “простой мирной жизни”, но что с того? Чеченские террористы, взрывая людей, захватывая заложников в школах и больницах, являются пленниками консервативно-исламского воспитания. Представьте себе, в их картине мира они не делают ничего плохого, потому как “гяур” и “право на жизнь” — это понятия, для традиционного ислама несовместимые.

Мы, русские националисты, говорим о незыблемости права на жизнь (особенно права на жизнь русского человека). Каждый, кто это право решил преступить, или не нашел в себе сил противостоять людям, которые решили это право преступить, даже, если очень сильно хотел, но вот как-то не получилось, не срослось, и был убит — это уже не невинно убиенный. Это преступник, который получил заслуженное наказание.

Инфантильность современного общества не позволяет ему признать простую истину: да, война — это ад, но война — это естественная неизбежность. Каяться же за войны стоит только в том случае, когда война несправедлива или идет не в интересах народа, который принимает в ней участие. Коля захотел покаяться за немцев, потому что вдохновился историями про бедных гансов. Истории эти правдивы, но каяться за них глупо из-за всех вышеуказанных причин. А пока Коля жалеет гансов, либералы жалеют чичей, которые воевать очень даже хотели, головы русским солдатам резали, а мирная жизнь их не устраивала совсем. Где, я вас спрашиваю, общественный  резонанс на это?

Post scriptum. Да, особая незыблемость права на жизнь русского человека — это не описка и не ирония. Гарантия права на жизнь будет исполняться особенно тогда, когда каждая нация будет заботиться о жизнях своих представителей. Ну, или наступит какая-то безгосударственная утопия (не наступит).