"О правовом статусе Bitcoin в России" – Элина Сидоренко
@DeCenter
На конференции ABCD, прошедшей 26 мая 2017 года, выступила Элина Сидоренко – профессор кафедры уголовного права, уголовного процесса и криминалистики МГИМО, руководитель межведомственной группы по оценкам рисков оборота криптовалюты Госдумы ФС РФ, с последними новостями о намерениях признать властями Биткоин цифровым товаром.
Ниже приводим полный текст её выступления и основные тезисы:
– 15 апреля был проведён большой международный форум «Blockchain: диалог бизнеса и власти», где стартапам предоставили возможность высказать государственным органам свою позицию на этот счет. Сейчас мы собираем и аккумулируем эту информацию.
Проблема заключается в том, что на самом деле Биткоин и не только, сейчас завоевывает мир.
Здесь представлена капитализация криптовалют, по которой видно, что уже на сегодняшний день рынок криптовалют составляет около 81 миллиарда долларов, что сравнимо с бюджетами некоторых стран.
На первом месте, конечно, стоит Bitcoin, далее мы видим Ethereum, Ripple и так далее. Проблема заключается в том, что эта капитализация меняется каждый день и вопреки нашим ожиданиям, порой уходит в минус, потому как преобладающая общая популяризация криптовалют, на самом деле является большой проблемой для инвесторов.
На что обменивается криптовалюта? В основном это доллар (41%) или евро (18%), подобная картина сохраняется продолжительное время.
До сих пор, криптовалюты – это в основном обеспеченный долларами рынок, который иногда ставит вопрос, а нет ли здесь какого-то мирового заговора, относительно Bitcoin или другой валюты? Я не склонна верить в мировой заговор, я склонна верить так называемому тренду экономики, который иногда уводит экономику не туда, но через некоторое время ситуация выправляется.
Во-первых мы сейчас не будем говорить о том, что это всё заговор американцев, с целью обрушения экономики других стран, если и есть заговоры, то зачастую они носят микро-характер, в пределах ICO. На этой неделе, если бы мы смотрели картину, мы бы увидели что динамика стремительно растет, так как подняться с 1200 долларов сразу до 2000 долларов потом до 2500, потом до 2700 – это не здоровая тенденция и эта динамика волнует и Государственную Думу и Центробанк.
На самом деле, мы наблюдаем ситуацию, когда не имея серьезных экономических предпосылок, не имея под собой никакого серьезного обеспечения, какая то валюта или цифровая ценность начинает сильно расти в рыночной стоимости, и когда это не имеет никаких серьезных политических или экономических предпосылок – это дает основания полагать, что скорее всего мы можем говорить если не о мировом заговоре, то о заговоре нескольких игроков. Что позволяет думать, что подобный процесс может привести к обрушению криптовалют. Поэтому сейчас, когда мы анонсировали принятие закона о криптовалютах, я скажу так: По данным вчерашнего дня, позиция сводится к следующему, буквально даю вам информацию из первых уст, мы несомненно закон будем писать, но мы хотим вводить закон, в котором сразу же будут определены все основные параметры криптовалют, это сразу бы привело к тому, что люди бы выдохнули и инвестирование в эту сферу резко повысилось. Однако сейчас, когда ни один здравомыслящий экономист не может объяснить столь серьёзные скачки курса биткоин, мы опасаемся что это может в последующем привести к повышению цены Bitcoin до 8000 долларов, а в дальнейшем это может привести к тому, что не сможет остановить никакой регулятор, а когда завтра окажется что виноваты мы – как регулятор. Мы склонны делать пошаговые мероприятия, направленные на легализацию криптовалют. Вы наверняка слышали, что вчера Ольга Николаевна Скоробогатова, в рамках отчета в Государственной Думе анонсировала разработку законопроекта о криптовалютах. На самом деле она высказала идеи, которые обсуждались в рамках нашей рабочей группы, наша группа имеет малый и большой круг. В большой круг входят те, кто не занимается криптовалютой, а ориентированы на решение стратегических и экономических задач, и малый круг, который фактически пишет законопроект. Поэтому идея высказанная Ольгой Николаевной, фактически была разработана в рамках малого круга нашей рабочей группы, и заключается она в том, что криптовалюта как таковая, на данный момент, не может быть рассмотрена в рамках существующих стандартов гражданско-правового регулирования. Вчера Ольга Николаевна обозначила, что главное для нас сейчас это оценка криптовалют, как нецифровой ценности, так как в российском законодательстве такого понятия как “цифровой товар” фактически нет. Наша основная задача заключается в том, чтобы возможно придумать новую сущность, как например это было с фьючерсами, которые стали товаром и приняли мировой характер. Если мы сейчас вводим понятие "цифрового товара", мы закрываем многие вопросы, первый из них связан с товаром, потому как товар в нашем сознании определяется как что-то существующее в легальном обороте и если мы вспомним, чем в своё время были деньги, то поймем что деньги ничто иное как условная бумажка, представляющая обязательства государства возместить в случае предъявления её стоимость. А фактически она была создана лишь тогда, когда товарооборот приобрел такие масштабы, что мы не могли больше ограничиваться бартером. Сейчас же мы вновь возвращаемся к товару но исключительно как к уникальной возможности оборота этой валюты. Другой момент – указывая на понятие цифровой валюты, мы сразу же отказывается от традиционной оценки товара, как того что напрямую связано с бартером и всеми прочими коробками, перевозками, логистикой и прочим. Цифровизация означает, что мы переходим в разряд нового цифрового видения мира, и в нём мы всё равно оцениваем это как товар. Второй момент – для чего нам нужен этот товар. Мы понимаем все, что государству нужна цифровая валюта для решения двух основных задач: обеспечение безопасности, как только мы вводим понятие цифровой валюты мы автоматом перекрываем вопросы связанные с ажиотажным спросом и появлением на рынке сомнительных инструментов, а также государство понимает, что оно вводит это в систему финансовой разведки (финансового мониторинга).
Росмониторинг не раз заявлял – они не против криптовалют, они за её легальный оборот, который обеспечит безопасность этого оборота.
И несомненно, помимо безопасности государству важны деньги, и мы понимаем, что деньги мы можем взять только из двух основных источников: 1 – налоги и понятие товара позволяет нам перекрывать всё что связано с налогами и 2 – привлечение инвестиций. Мы понимаем, что наша система регулирования криптовалюты должна быть построена таким образом, чтобы люди пошли на российский рынок, но не заниматься здесь спекуляцией, раздуванием цен и выводом фиата через мнимые полу-суррогатные инструменты, а именно вкладывать в этот бизнес, в ICO, краудфандинг, развивать российские крипто-биржи и прочее. Пример Китая, США и Японии убеждает нас в том, что это не призрачная идея, они нас могут привести к серьёзному пополнению государственного бюджета. Более того – Япония сделала очень хитро, когда в своём законодательстве принятом 1 апреля 2017 года, о легализации криптовалют – ввела очень интересное правило, которое заключается в том что японцы позволяют входить на их легальный рынок криптовалют, только лицам, зарегистрированным в Японии в качестве участников обменного процесса, либо иностранцам при условии, что их регистрация и статус аналогичен статусу, который существует в Японии. Учитывая, что Япония является единственной страной в мире, которая чёрным по белому написала, что такое криптовалюты, каков их оборот и как должен осуществляться мониторинг и закрепление этого статуса, мы можем говорить, что Япония прописала всем странам и всем игрокам на крипто-бирже, основной девиз – или к нам, или выстраивайте у себя то законодательство, которое будет аналогично нашему. Фактически, этим шагом они пришли к двум основным составляющим, что изначально были заложены в философию блокчейна и криптовалют:
– Отсутствие посредников
– Отсутствие государственных границ
Таким образом, Япония вынуждает все остальные страны делать аналогичное законодательство и в этом я, как и многие другие, вижу перспективу нашего развития. Данная проблема пока ещё не решена, может быть мы решили её если бы не этот "хайп" возникший из-за цены биткоина, любой здравомыслящий экономист в данной ситуации подождёт, пока схлынет эта волна. Поэтому я думаю что каждый из нас поступил бы так же, увидев резкий ажиотажный спрос. Тем не менее, мы должны делать какие-то шаги в этом направлении. Шаг, который мы для себя видим наиболее важным и перспективным, о чём говорят и что ещё не сделано, а так же не связано с какими-либо рисками для нас – это проблема майнинга, она поднимается уже достаточно давно, и о ней говорят.
"Что делать если мы майним на территории РФ?" – Пока что майнить на территории РФ можно, потому что вы майните то, что не является ничем согласно нашему законодательству, мы можем майнить что угодно и в каких угодно объёмах, но пока мы не вводим это в систему оборота, не покупаем и не продаём – мы для экономики невидимы.
Только когда мы начинаем вступать в экономические отношения, связанные с оборотом этого нечто, тогда мы приобретаем интерес для государства. И тут возникает вопрос: "Что делать с майнингом?" – На данный момент мы с ЦБ занимаем единую позицию:
Майнинг в России не должен влечь никаких материальных последствия для людей, которые им занимаются.
Ты можешь майнить, и если ты не вводишь эти средства на торговую площадку - ты не занимаешься продажей. С другой стороны, вводя регуляторику майнинга, мы закрываем важную проблему и наконец обозначаем статус криптовалют. А сейчас, когда Росфинмониторинг спрашивает нас: "Один у другого украл биткоины из электронного кошелька, что это такое?" – Мы сидим и чешем голову, потому что мы не знаем, что это такое. Потому что криптовалюту в России украсть нельзя, с тем же успехом, можно украсть настроение. Если мы введём например единицу настроения, назовём её "настр" и я взяла украла у кого-то 1 "настр", а может 3 "настр", это значит что вы три дня будете ходить хмурые. Заметьте не экстази, а именно настроение. В этой ситуации, украденное вне рамок регулирования, так же как и Биткоин. И хотя мы и понимаем, что у него есть некая формула, для нас это не законодательная штука – не имущество, не деньги, не услуга имущественного характера. Это ничто.
Как мы предлагаем квалифицировать эти действия, понимая что надо каким-то образом наказать этого злоумышленника. Мы предлагаем оценивать это как покушение или приготовление к преступлению. Украл – для чего ты их украл? Не для того, чтобы держать их в своём электронном кошельке, наверное ты хочешь их обналичить. В твоих действиях чистейшее покушение на совершение кражи. Эта модель пока что работает в правоохранительных органах, единственное что пока органы говорят – “Украл, а теперь ждём, вот начал обналичивать и в этот момент у нас оконченный состав кражи”. Мы понимаем, что дальше так продолжаться не может, у нас такая же ситуация со взятками – взял взятку биткоинами, что мы будем ждать, пока он их обналичивать не начнёт? И можно до бесконечности этот процесс строить, но это проблема безопасности, и мы понимаем что сейчас, когда любой человек в России покупает биткоины, он входит в зону риска. Потому что он покупает "настр", просто имеющий 14-значный код, потому что если с ним что-то случится – его обворуют или кто-то его обманет и он обратится к государству, оно будет вынуждено развести руками, потому что правового регулирования этой единицы на данный момент нет, пока это действительно рискованный инструмент и наша с вами задача продумать, как всё это будет регулироваться.
Мы предлагаем сейчас ввести это, но пока через майнинг. Это даст остальным возможность наконец понимать, что ты что-то покупаешь, потому что сейчас пока остальная регуляторика не будет выстроена, мы будем понимать что регуляторика легальной штуки есть ничто иное как средство накопления денег – ничто нам не мешает с этой штукой обращаться, например использовать как средство покупки, если это происходит в сфере частного бизнеса – ничто не мешает этого делать.
И когда какой-то регулятор заявляет, что биткоин и прочие электронные валюты это высокорисковый инструмент, все сразу начинают говорить: "Боже мой, опять нас зарежимливают" – на самом деле это не так, вас предостерегают, потому что любой регулятор понимает, что завтра он не сможет вам помочь, если что-то произойдёт.
Но другой момент. Когда мы сейчас говорим о системе блокчейн, мы в рамках рабочей группы стали понимать, что проблема заключается не только в криптовалюте, но и в других инструментах блокчейна. Мы решили пойти дальше и посмотреть, а что ещё нам ждать.
Как мы можем уже сейчас регулировать криптовалюты. Первой идеей был момент имущественного права, и на самом деле комитет по конституционному законодательству и государственному строительству вместе с Минфином предлагал рассматривать криптовалюты в рамках имущественного права. Всё бы было хорошо, но имущественное право у нас рассматривается как обязательственное право, а оно значит, что кто-то кому то даёт обязательство и гарантирует его исполнение. Здесь мы этого не видим, здесь появляется нечто, кем-то изобретённое, затем перешедшее к кому-то другому и так далее – обязательственного начала нет. *Все права людей мы можем разделить на два блока: Личное и Обязательственное право. И проблема заключается в том, что криптовалюта находится где-то посередине, а может и где-то над этим.*
Когда мы говорим об ICO – простите меня, это новая система и о ней я конечно тоже скажу. В ICO мы видим совершенно иной подход к криптовалюте, и это обязательство, очень похожее на акции.
У нас остаётся вопрос – как всё это регулировать, мы понимаем, что у нас не получится в узкие рамки существующих подходов, которые формировались до конца 20 века завести то, что вдруг выстрелило в 21 веке и понятно только 5% населения всего мира, а всем остальным – никак. И этот процесс должен быть сейчас нами рассмотрен.
Интеллектуальное право или программа ЭВМ?
Многие говорили – ведь это программа, ну давайте засунем это в информационное право и будем с этой проблемой жить.
Но информационное право в России мягко говоря совсем не развито, это одна история. А вторая история в том, что умные разработчики криптовалюты оставляют открытый протокол и это означает, что когда мы берём какую-то штуку и начинаем её прокручивать и создавать на основе неё продукт с открытым протоколом – мы никому ничего не должны. У нас нет никаких нарушений чьего-либо имущественного или интеллектуального права. Ну и наконец, как мы уже сказали у нас есть новый объект права – скорее всего мы пойдём именно по этому пути.
Основные направления легализации
Когда я стала говорить об иных продуктах, для нас это очень значимо. Первое это блокчейн реестры, есть страны в которых пошла верификация данных – это проблема действительно очень остро перед нами стоит, а реестры это штука действительно интересная, вы слышали что недавно BitFury запустил проект связанный с установлением реестра кадастровой службы в Украине, до этого подобный проект был анонсирован в Грузии. Пока ещё нельзя сказать, что работа окончена, но это выводит нас к совершенно новому подходу для создания реестров. Как частных, так и публичных. Существование у некоторых органов, так называемого "публичного ключа" по сути вообще заставляет государство хлопать в ладоши от одной идее того, что когда-то будут блокчейн-реестры. И вы слышали, что недавно Дмитрий Анатольевич Медведев подчеркнул, на международном юридическом форуме необходимость создания на базе государственных органов – систем блокчейн реестров. В этот же момент одновременно с Медведевым, мы докладывали в Организации экономического сотрудничества (ОЭС) в Париже, мне пришлось это делать от имени России, мы анонсировали, что хотим быть пионерами в блокчейн-технологиях. И это список вопросов, которые мы поставили на проработку в рамках международного сотрудничества:
Кроме того, на многих других площадках, мы так же разбираем проблемы стандартизации. Нам нужно на международном уровне определить, что такое блокчейн и его продукты, обеспечить конфиденциальность данных, так как этого сейчас нет.
Смарт-контракты
Так как в рамках смарт-контракта, если он заключается между тремя лицами, система блокчейн является открытой для всех них. Это значит, что если какой-то контрагент хочет укрыть от другого информацию, которая не касается этого договора, он может её укрыть, но иногда это довольно трудно, потому что если смарт-контракт неправильно смоделирован, эта информация выливается наружу. В случаях, когда эти контракты подписываются несколькими сторонами и другие участники не хотят получать информацию о других контрагентах без требования, она может не предоставляться. Эта система, позволяет узнать всю информацию о контрагентах, что на самом деле не очень радует бизнес, и пока этот вопрос пока что не урегулирован.
Более острым и важным является вопрос: “Каким образом блокчейн может коррелировать с законом о сохранении персональных данных?” – Этот закон есть, но в рамках блокчейна он оказывается безоружен, мы должны в законе эту вещь прописать. Есть закон о национальной платёжной системе в РФ, но мы там не слова не видим, которое бы нам позволило зацепиться и легализовать блокчейн-технологии, это также нужно будет сделать в ближайшее время.
Другой очень важный момент – технические и юридические параметры управления, на чём это будет основываться, проблема открытая. По моему убеждению, технология и технические параметры никогда не должны быть отражены в законодательстве.
Законодательство это некий статут, а технология – это всегда динамика. Мы можем лишь определить некоторые технические стандарты, над которыми мы сейчас работаем.
Для того чтобы вы понимали, что вы работаете в легальном поле и та штука, которая вам сейчас предлагается – реально имеет что-то под собой, вы должны иметь и обязаны понять, как это. Допустим ICO со своими предложениями вписывается в существующие юридические и технические параметры.
Вы должны её юридически идентифицировать, чтобы понимать что вы работаете не с мифом, не с тучей, а с реальным объектом, который в случае чего сможете идентифицировать и применить к нему существующее законодательство.
Проблема безопасности данных тоже важна, потому что для Росфинмониторинга это важнейший вопрос.
Вопрос консенсуса должен быть решен. Проблема опять же есть, берем наше традиционное законодательство. Понятие договора, в договоре есть несколько видов – есть реальный договор, есть консенсуальный. Что такое договор “смарт-контракт” или так называемый автоматически-исполняемый договор – реальный или консенсуальный? А ведь каждому из них, присвоены определённые стандарты, который здесь оказываются вне рамок правового регулирования – одна проблема. Вторая, что мы будет считать началом договора? Существуют два основных этапа: Подготовка к заключению договора, подписание и фактическое его исполнение. В смарт-контрактах данных стадий нет, и это тоже ставит нас перед вопросом – что мы делаем, в какой момент мы можем вторую сторону тряхнуть и сказать – "Эй, ты выполняешь или нет?".
Третий вопрос – как мы можем здесь определить вещи, существующие у нас в сознании, но не имеющиеся в смарт-контракте? Например пороки сторон.
Четвёртый вопрос – как мы определим статус того, что обеспечивает технически и организационно этот смарт-контакт. Или возможно он не сторона этого контракта, а его гарант. А сейчас, фактически, оказывается что некий товарищ, назвавшийся братом Виталика, или ещё кем-то имеющим отношение к эфиру – написал нам проект типа смарт-контракта, мы туда пользуясь новым трендом что-то своё поставили и понеслась, а если завтра эта история прекратится для вас неблагополучно, и нигде вы это не докажите, потому что возникнут вопросы: Как осуществлялся договор? Когда он был подписан? Какие условия? И если этот контракт у вас провалился в результате технического несовершенства, будет очень трудно доказать вину стороны, которая технически обеспечивала ваш смарт-контракт.
Другой важный вопрос: Каким образом вы будете подписываться?
Есть закон об электронной подписи в РФ, но если вы его прочитаете, или даже поищите в поисковике, вы не найдёте там слова блокчейн, криптовалюта, смарт-контракт. Сейчас мы имеем два разных космоса, один – легальный и второй, который мы хотим видеть легальным. Это тоже должно быть прописано и оценено на практике. Это те элементарные вещи, о которых мы сейчас сможем говорить.
И наконец ещё один важный вопрос – если вдруг изменяются условия договора. Как обычно мы делаем – если будут какие-то другие условия, мы эти условия можем отразить в дополнительном договоре, как этот дополнительный договор будет отражен в смарт-контракте, это будет новый договор, или нет? Можно ли осуществить откат данных или условий? Как мы будем бороться с проблемами "мусора" в договоре? Как мы будем его отменять? Вопросы все есть и мы их задали, что самое главное.
В Париже, на прошлой неделе мы наконец добились того, что в Октябре – Ноябре 2017 года Россия будет делать первый в истории ОЭС официальный доклад по криптовалютам. Особенно мне нравилось лицо США, которые сидят по соседству, потому что среди участников стола по французскому алфавиту мы соседи с США, и они были лёгком недоумении, что не они оказались первыми. Но они нас взяли на другом – на искусственном интеллекте.
ICO
Далее по ICO, с ним история интересная. ICO, IPO, краудфандинг – очень модные слова, которые сейчас все говорят, многие записываются на специальные курсы по ICO, но когда начинаешь с людьми разговаривать, понимаешь, что они не знают ни что такое ICO, ни что такое IPO или краудфандинг. Я не говорю, что я специалист в этих вещах, потому что мне до сих пор непонятно что такое ICO, потому что в юридическом мире этого нет. И кто бы вам другое что-то не сказал, эти люди мягко говоря лукавят. Потому что такого договора в нашем праве не найдёте, вы можете найти системы инвестирования, но это не инвестирование в том понимании, в котором мы его видим. У нас есть IPO и по сути ICO было первым модифицированным вариантом под криптовалюту, но если мы посмотрим внимательнее с юридической точки зрения – мы поймем что это совершенно разные вещи. ICO не имеет под собой никакой законодательной базы, кроме экономических ожиданий участников рынка. Второй вариант IPO – как штука, которая зашла на фондовый рынок, но изначально обросла серьёзной регуляторикой. Например в Японии чтобы стать членом IPO человек должен ознакомиться со всей документацией проекта. Второй момент – IPO обеспечено, на уровне регуляторики, ICO не обеспечено никем. Человек не понимает в чём он участвует, и как компания за это отвечает.
Поэтому мы, как регуляторы, заранее умываем руки – это ваша личные отношения, ваша личная экономическая ответственность. Вы можете рисковать, а можете не рисковать.
Но если вы рискуете вы должны понимать, что риски велики и обратной реакции со стороны государства не будет, потому что сейчас вам не предоставляется никаких гарантий.
Краудфандинг – очень часто говорят, что он хорошо развивается и его называют ICO, но это не так, потому что краудфандинг имеет под собой некое регулятивное начало. У нас краудфандинг это пока что вихревое явление, мы его нигде не урегулировали, это что-то укладывающееся в понятие наших инвестиционных договоров, но весьма и весьма странных. Фактически если с вами заключается краудфандинговое соглашение, вы прочитаете и увидите там чистый инвестиционный разговор, можете сразу на него соглашаться, потому что тут у вас будут гарантии государства. Проблема на самом деле должна чётко регулироваться.
В рамках администрации МГИМО, мы решили создать курсы повышения квалификации для юристов, для банковской сферы или сферы финансовых технологий, на которых бы давали все понятия связанные с криптовалютой, смарт-контрактами, системой верификации данных, системой персонализации и прочего, где будут участвовать регуляторы через своих специалистов. Это будут курсы примерно на 140 часов, после которых будут выдаваться дипломы государственного образца о прохождении курсов повышения квалификации юриста в сфере этих технологий. Пока эта идея витает в воздухе и находится в стадии продумывания.
Пока законов в этой сфере нет, мы должны уметь подстраховать себя. Мы это можем элементарно и порой очень странным образом. Я просто приведу пример из жизни:
Строится дом, привлекается большое количество денег жильцов этого дома, и когда он затем перепродается 16 раз, из всех инвесторов деньги в итоге получает только одна семья, которая заключила предварительный договор на строительство этой квартиры, а кроме того заключает с этой компанией договор займа. В итоге суд удовлетворил только один документ – договор займа, и только эта семья получила свои деньги. Поэтому входя в рисковый бизнес мы должны пытаться себя обезопасить реально действующими технологиями.
Многие страны сейчас начали очень серьёзно зарежимливать ICO, мы прослеживаем этот рынок каждый день. Страны понимают, что они как-то должны обезопасить своих легальных участников рынка и их средства.
Я не против ICO, но мы должны создать такие условия, чтобы обе стороны были защищены правом.
Проблема идентификации.
Сейчас, когда мы говорим об обороте криптовалют, мы с ЦБ думаем так – пока ты майнишь, ты можешь иметь правовой статус, с ним пока не всё определено, но когда ты заходишь на обменную площадку – ты должен идентифицироваться, тут должно быть определено когда ты должен это сделать и как.
По майнерам
У нас сейчас сложилось представление, что майнер – тот кто сидит на своей криптоферме, дома или в своей конторе ночью и майнит, на самом деле это ещё и товарищи, которые обеспечивают консенсус, которые занимаются администрированием сетей.
Взаимодействие между различными типами систем, тоже важный вопрос. Как юристы будут заниматься этим? Мы должны найти некий переходничок, как и приезжая в другую страну мы понимаем – не факт, что наш телефон будет заряжаться от их сети, идём в магазин и покупаем переходник.
Такая же система должна быть и здесь, этот переходник должен быть найден, но не в ближайшем магазине, а в ближайшем ЦБ.
И наконец подготовка рамочных правил определения игры, стандартов развития технологии – эти рамки мы в международном праве сейчас хотим запустить.